Свой-Чужой

Муравей остаться в Метрополии не захотел. Он был умен и вместо преклонения перед Континентом его почти сразу накрыло другое чувство. Зависть.

Он прекрасно понимал, за чей счет так плавно и счастливо течет жизнь их господ. Муравей общался со своими континентальными сверстниками и его злили их мелочные проблемы. Они никогда не были в колониях, они не знали, что такое выжженная кислотой земля, пыльная буря, перебои с продовольствием, подавление мятежей, бесправие и беспросветность. Тупые и никчемные пустышки катались как сыр в масле просто потому, что им повезло родиться на Континенте. Родись они на Шарре, их не факт бы, что на шахту взяли.

Эта злоба росла в Муравье с каждым днем. Он всегда знал, что мир несправедлив, и люди не равны. Но чтобы настолько!

Однако, он никоим образом не выказывал своего презрения к этим холеным сводолюбивым жителям. Напротив, он учился. Учился у них их отношению к жизни, их убежденности в своих правах, в том, что они – это центр мира. Он хотел привезти хоть частичку такого отношения, таких взглядов на Шарру. И привез.

Проблема в том, что с такими взглядами в колонии ему была прямая дорога в застенки Комитета Метрополии. Это сейчас со взглядами в колониях стало попроще, а тогда, двадцать лет назад, любые идеи о независимости Шарры давились в зародыше.

Муравей вернулся на свою родину, пошел работать в воздушные перевозки и попутно искал единомышленников. Задача по выходу на повстанцев отняла у него примерно полгода. Он почему-то был уверен, что Сопротивление – это именно те, кого он ищет. Такие же люди, мечтающие о независимости, равенстве, возможностях для всех.

Однако повстанцы не оправдали его ожиданий. Нет, формально все было хорошо. Они боролись за независимость, имели определённый вес и силу. Даже двигались в правильном направлении. Но в головах, какой кошмар творился у них в головах! Они не заглядывали дальше, чем в завтрашний день, они не представляли, что будут делать, после того, как получат власть. Были какие-то общие идеи и формулировки, которые сводились к одному: вот свергнем Метрополию и заживем! Как, на что, чем, об этом они не задумывались. Да и людей уровня Муравья в их рядах не было в принципе. Тогдашнее сопротивление состояло из двух больших группы: романтики-неудачники, которым не удалось найти свое место в колонии, которые хотели большего, чем работать на шахте, но не могли добиться этого. И те, кто принципиально не хотел работать, но с огромными амбициями. Они считали, что без гнета Метрополии они смогут жить припеваючи, заняв какое-нибудь уютное кресло в новом руководстве.

Муравей был не из тех, кто отчаивается. Он решил для себя, что попытается слепить из этой массы что-то более вменяемое, ту силу, которая не просто свергнет Континент, но и сможет взять власть в свои руки после, не перегрызется, не уронит Шарру в пучину гражданской войны.

Мало-помалу, он двигался к своей цели, стараясь донести свои идеи до этих людей. Привлекая в ряды повстанцев все новых и новых людей, уже не таких зашаренных взглядов. Даже стало что-то получаться.

Единственным человеком, в котором Муравей сразу признал равного был Ринг. Правда, помимо недюжинного ума у Ринга были и неприятные черты: он был скользкий как змея и никогда не отличался самопожертвованием. Тем не менее функция казначея удавалась ему блестяще. И ладно.

Катастрофа наступила восемь лет назад, во время мятежа. Муравей тогда думал, что это конец. Точнее, началось-то все довольно бодро. Вроде бы главой Шарры планировали назначить Ангелуса Фарелуса, который вообще сочувствовал повстанцам. Это казалось почти нереальным, невозможным, но, может, Метрополии и правда надоело бодаться с недовольным населением и им пошли на уступки?

Да неважно, почему так случилось. Муравей надеялся, что с приходом Фарелуса многое изменится. Но тут Ринг умудрился все испортить.

Назначение Фарелуса казалось таким близким, но таким невероятным, что пошел гулять слух: в последний момент Метрополия передумает.

И тут Ринг развил кипучую деятельность, чтобы «этого не допустить».

Уж как Муравей уговаривал его не делать таких дурацких шагов. Нет же! Ринг толкнул пламенную речь на Кречете, мол, надо показать Метрополии, что мы хотим Фарелуса. Ну нельзя так в лоб с ними. Ну не любят такого континентальные господа! Когда колония пытается указать им, что делать.

События развивались предсказуемо, назначение Фарелуса отозвали, прислали другого главу. Ринг тут же умудрился организовать еще больший митинг, Муравью же предложил изменить план, попробовать раскачать колонию и сходу свергнуть Метрополию. Тот план не одобрил, но отступать было некуда.

Поначалу все шло хорошо, колония взбунтовалась, на их сторону перешла даже полиция. Агенты Комитета, те, что были не убиты, бежали.

Кстати, о полиции. Муравей лично руководил штурмом их штаба и в душе даже был восхищен, стойкостью его защитников. Он планировал, когда все закончится, публично помиловать выживших, проявив первое милосердие новой власти.

Куда там! Перебили всех, даже тех, кто в итоге сдался. Разъяренная толпа изо всех сил вымещала свою накопившуюся злобу. Муравей честно пытался вмешаться, но у него не получилось. Дальше – хуже. Едва-едва удалось погасить конфликт с той частью полиции, что перешла на сторону мятежников, как новые новости. Жители Шарры разделились на две большие группы. Одни сидят по домам и трясутся от страха, а те, кто посмелее, понаглее и выпили поболее солодового спирта громят и тащат все, что могут.

Именно Муравью принадлежит заслуга в организации объединенных дружин правопорядка, которые пытались остановить хаос. И даже начало получаться. Проблема была в том, что к революции тут же примазались сомнительные люди, которые, прикрываясь их идеями, грабили и убивали себе на пользу. Во всей этой свалке было вообще трудно понять мотивы отдельных конкретных людей.

А тут еще проклятый аэропорт Терраны. Небесный гарнизон никогда бы не появился, если бы штурм штаба полиции не был таким кровавым. Однако объединенным силам полиции и Комитета, которые укрылись там, отступать было уже некуда.

Далеко не все понимали, важность этого объекта. Аэропорт стал тем местом, где могли укрыться не только их враги, то и те, кто просто не хотел революции, боялся Метрополии, хотел показать, что не участвует в мятеже. Может, не будь такого места, эти люди бы их и поддержали. А так… Больше противников, больше сторонников Континента.

В общем, полный провал и крах. Потом армия, и все. Мятеж подавили за неделю. Вся их работа оказалась просто пшиком. Не было никакой революции и больше не будет. Так тогда думал Муравей. Они показали себя с самой черной стороны.

Но! Случилось настоящее чудо, которого он никак не ожидал. Оказалось, что этот мятеж основательно вычистил из их рядов «паршивых овец». Тех, кто особенно рьяно грабил и убивал во время тех событий, особенно рьяно искала и находила полиция после. Почти все они были расстреляны или отправились в тюрьму.

У многих романтиков с глаз слетела пелена. Они, наконец, поняли, что власть недостаточно просто получить, ее надо еще и удержать. Вместе с тем появилась неожиданная уверенность, что Метрополия не безупречна, и что колонию можно поднять на войну с ней. Да, первая попытка была не очень удачно, но то ли еще будет.

С радостью и изумлением Муравей видел, как Сопротивление вдруг превращается в тех людей, которых он искал после возвращения с Континента. Появлялись новые люди в их рядах. Одна Астра Нова чего стоила! Она прошла большой путь от девочки, обиженной жизнью, но с горящими глазами, до крепкого лидера, понимающего все плюсы и минусы бремени власти. Муравей был уверен, что стань она главой Шарры сейчас, жизнь колонии бы резко поменялась в лучшую сторону.

Его не нашли. Даже удивительно. Нет, он командовал штурмом штаба через подчиненных, и по привычке старался нигде не светиться. Но после подавления мятежа, ждал, что за ним придут одним из первых. Однако Ринг сообщил, что пробил по своим каналам, и, оказалось - именно его полиция почему-то упустила из своего поля зрения. Суматоха была порядочная, кому-то удалось выйти сухим из воды. Так и работал Муравей дальше, в освобожденном аэропорту. До сегодняшнего дня. Что ж, отсрочка в восемь лет помогла сделать многое. Но сегодня она истекла. Он ждал этого давно. Даже какое-то облегчение… Хотя, жаль, что с Астрой так и не встретились. Все же жаль…