Источник судьбы

– Присядь, Рерик. – Она кивнула на сундук. – Ты сам-то рад, что женишься?

– А вот это можно ей подарить? – Не отвечая, Рерик взял из открытого сундука позолоченный браслет с голубыми глазками бирюзы и для пробы надел на свое запястье. – Как по-твоему, Рейнельде понравится?

– Возможно. – Теодрада улыбнулась. – Только это браслет на ногу.

Рерик рассмеялся и бросил украшение обратно.

– Никак не могу понять, зачем ваши женщины носят браслеты на ногах, когда и ног-то их совсем не видно. – Он кивнул на подол самой Теодрады, такой длинный, что скрывал даже носки башмаков. Впрочем, сейчас изящный башмачок из алого сафьяна, расшитый жемчугом, случайно высунул носик, и Теодрада поспешно одернула подол, из-за чего Рерик снова усмехнулся.

– Эти браслеты призваны порадовать взор того, кому можно… ну, то есть мужа, – с некоторым смущением пояснила Теодрада. – А посторонних мужчин благочестивая женщина вовсе не стремится пленять.

– А ты носишь браслеты на ногах? – не отставал Рерик. – Чтобы порадовать Харальда?

– Мой муж не обращает внимания на такие вещи. – Теодрада отвела глаза.

– А я обращаю, – мечтательно произнес Рерик, задумчиво глядя куда-то в пространство.

Графиня Гизела действительно носила браслеты на ногах. Когда он их увидел, ему было не до того, чтобы думать об украшениях, но, когда он впоследствии вспоминал об этом, даже странный обычай франкских женщин казался ему необычайно милым.

Теодрада бросила на него один взгляд, вдруг вспыхнула и отвернулась. Рерик никогда ни единым словом не касался своих отношений с матерью Теодрады, но та ведь не слепая и не дурочка. Кое о чем она догадывается, и, надо думать, ее благочестивой душе эти мысли причиняют истинное страдание.

– Я хотела с тобой поговорить вовсе не о браслетах, – немного резко произнесла Теодрада. – Рагенфредис, прикрой дверь. Послушай, Рерик, – заговорила она снова, когда женщина выполнила ее приказание и вернулась. – Я не собираюсь отговаривать тебя от этой женитьбы. Ведь ты теперь христианин, и гораздо лучше тебе найти для себя достойную супругу и жить с ней в благочестии и благословленной Богом любви, чем… ну, ты понимаешь. – Теодрада опять отвела глаза, не желая упоминать вслух о тех молодых рабынях, услугами которых молодой конунг пользовался наряду с другими неженатыми хирдманами. – И если твой брак принесет мир и благополучие Дорестаду, это, конечно, большое благо. Но ты должен быть особенно осторожен и в поступках, и в словах. Услышав об этой свадьбе, король Лотарь будет недоволен. Ему не понравится союз между норманнами и фризами на подвластных ему землях. Он уже не в первый раз поручает норманнам управлять теми частями своей страны, в преданность которых не слишком верит. Ему удобна вражда между населением и графами: она не даст усилиться ни тем, ни другим, и все останутся полностью в его руках. А теперь у него возникнут сомнения. А Эвермод к тому же не скрывает своих надежд увидеть твоего сына новым кюнингом Радбодом. И я должна тебя предупредить: если ты его послушаешься и назовешь сына Радбодом, то король Лотарь воспримет это как измену и мятеж.

– У меня еще нет сына, – утешил ее Рерик. – Спасибо тебе, я вижу, что ты заботишься о нас. Но если я откажусь от этого брака, мне придется очень трудно уже сейчас. Фризы воспримут наш отказ как оскорбление. Ты понимаешь, что тогда будет. А нам пока нужен мир и покой. Нам нужно собрать как можно больше сил. На пиру я предложу фризам поддержать нас и Анунда в борьбе за Упланд. А потом Анунд поддержит нас в борьбе за Ютландию. Я вовсе не намерен от нее отказываться. И, честно говоря, надеюсь, что к тому времени, как мой сын или сыновья подрастут, мнение короля Лотаря меня будет волновать, как карканье вороны на частоколе. И своего сына я назову Хальвданом. Я хочу, чтобы он в первую очередь владел Южной Ютландией и Съялландом. А уж Фризией… как получится. Я также надеюсь, что из этих стен мои слова не выйдут. – Он многозначительно посмотрел на Рагенфредис. – Ты ведь хочешь, добрая женщина, чтобы твой муж был ярлом у могущественного независимого конунга?

– Куда ты, туда и мы, Рерик конунг. – Рагенфредис вздохнула. – Орм еще перед свадьбой сказал мне, что не может обещать мне спокойной жизни на одном месте.

Она улыбнулась, будто даже гордилась своей беспокойной судьбой. Она очень полюбила своего мужа, хотя и опасалась поначалу, уживется ли с норманном.

– Пожалуй, и я должен предупредить об этом свою невесту. – Рерик тоже улыбнулся. – Чтобы потом она не обвиняла меня, что я обманул ее надежды. Да, Теодрада! А она-то хочет за меня выйти? Ты говорила с ней об этом?

– Лучше спроси-ка у нее об этом сам! Ты должен жениться на девушке, а ты хотя бы знаешь, какого цвета у нее глаза?

– При чем здесь глаза?

– Вот именно – при чем? При том, что тебе даже не приходит в голову познакомиться поближе с женщиной, с которой соединяешь судьбу! Ты берешь ее, будто корову покупаешь… Да нет, уж к корове ты бы получше пригляделся перед покупкой. Тебе нет дела до самой Рейнельды, а она ведь страдает от этого. Ты живешь с ней в одном доме уже много дней, но даже не поговоришь с ней!

– Ладно, хватит! – Рерик замахал руками. – Я виноват. Но ты могла бы и раньше мне сказать, что она жаждет моего общества.

– А ты мог бы сам догадаться.

– Если я буду думать о ее чувствах, кто подумает о моих делах? Анунд еще этот нам на голову свалился, лучше времени не выбрал.

– Поди приведи ее, – велела Теодрада Рагенфредис, и та скрылась за дверью.

Когда появилась Рейнельда, Теодрада бросила на Рерика многозначительный взгляд и вышла. Рерик остался вдвоем со своей невестой. Какого цвета у нее глаза, рассматривать надо при свете дня – здесь, в полутьме кладовки при двух свечах они кажутся черными. Но и при таком освещении нетрудно было разглядеть, что девушка красива, и фигура у нее что надо – стройная, но самых приятных округлых очертаний в нужных местах. Пожалуй, она ему нравилась. Рерик вообще тепло относился к женщинам, ничуть их не боялся, иной раз даже увлекался больше, чем следовало, и сам пользовался успехом как у знатных женщин, так и у простых, несмотря на средний рост и вполне обычное лицо, отнюдь не сиявшее красотой. Но понравится ли он своей невесте? Он не помнил, встречал ли Рейнельду когда-нибудь раньше, а о той ночи в усадьбе Альдхельма она едва ли сохранила приятные воспоминания. Еще вообразит себя новой Гудрун, хлопот с ней не оберешься.

– Ну, а ты? – спросил он. – Ты рада, что выходишь замуж? И именно за меня?

– Я повинуюсь воле моего отца, – ответила девушка, подняв на него глаза и снова отведя взгляд. – Я не хотела выходить замуж. Мы с моими сестрами часто мечтали, что все вместе устроим монастырь и будем там служить Господу. Сначала нас было бы только четыре, и я была бы аббатисой, а они – моими монахинями. А потом слава о нас пошла бы по всей Фризии, к нам стали бы собираться благочестивые девы, наш монастырь стал бы большим, богатым и знаменитым. Мы говорили, что когда я умру, аббатисой станет Ита, потом Ландель, потом Хатль. Что мы проживем много лет в мире и благочестии, помогая бедным, и все будут почитать нас как святых… Но я знаю, что детские мечты – это одно, а жизнь – совсем другое. Я поняла это в ту ночь, когда вы чуть не сожгли наш дом и нас всех.

Она снова подняла глаза и глянула в лицо Рерика. В ее взгляде не было ненависти или страха, а была какая-то решимость и даже вызов.

– Так уж вышло. – Рерик пожал плечами. – Твой отец оскорбил нас. Да и братец постарался. Но если они будут соблюдать свои клятвы, то и мы никого не тронем. Теодрада тоже когда-то хотела стать монахиней.

– Я знаю. Она рассказывала.

– Ну, и разве ей теперь плохо? Она – графиня. А в будущем, возможно…

– Возможно – что?

– Там видно будет. Но могу заверить, что моя жена будет жить не хуже, чем положено женщине королевского происхождения. Тебя это устроит?

– Моя мать говорила… – Рейнельда, не поднимая глаз, стала водить пальцем по узорам разложенной на сундуке зеленой столы. – Говорила, что ты, Рерик, из тех людей, которые добиваются успехов. Она сказала, что у тебя сильная удача.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.