Во имя Долга

— И чего нам в итоге можно ожидать? — женщина вопросительно вскинула брови.

— Ну, тебе точно ничего плохого не грозит, — отмахнулся я. — А со мной… либо вежливо передадут своим со словами «вы тут обронили», либо немного выпотрошат, и тоже передадут своим.

— В каком смысле «выпотрошат»? — насторожилась Рури.

— Не в том, о котором ты подумала, — я хмыкнул. Удивительное дело, но эта девочка, оказывается, всерьёз за меня переживала! До странности переменчивое и доброе существо. Как её в разведку взяли? — Считают память напрямую из мозга. Это довольно сложно сделать, но, если они зададутся такой целью, у них всё прекрасно получится. Эта их пыль — очень многофункциональная штука.

— Это очень плохо? — уточнила она.

— Я слишком много знаю, — я развёл руками. — Учитывая, что Иллур — основное направление моей работы, а наши хозяева меня опознали, о чём вполне недвусмысленно сообщили, это действительно очень плохо. Не то чтобы вся работа в этом направлении будет сорвана, но пострадает внушительный пласт. С другой стороны, я ведь останусь жив и здоров, что лично меня немного утешает, и утешит ещё пару человек, — насмешливо хмыкнув, резюмировал я.

— Погоди, я вот ещё что не поняла. Они оба, дав потомство, умирают? И кто-то ещё может ради этого процесса пойти на преступление? — удивлённо уставилась на меня Рури.

— Они не считают это смертью. Более того, именно это — единственный способ достичь бессмертия. Так что быть выбранным какой-то из самок — заветная мечта любого иллурца. Учитывая, что потомство неприкосновенно априори, невзирая на личностей родителей, не стоит удивляться попыткам похищений и подтасовки. Нет, встречаются конечно отдельные индивиды, избегающие участия в Последнем Полёте, но это единичные случаи.

Мы некоторое время помолчали. Таная, — мы порой называли их планету Танай, по старому имени той звезды, вокруг которой она вращалась, — о чём-то напряжённо думала, хмурясь, а я пользовался возможностью наконец-то внимательно её рассмотреть, без спешки и не сквозь пелену подступающего обморока.

Например, я отметил, что черты её лица во многом повторяли хорошо знакомое лицо Евгении Гороховой; видимо, изменения внешности шли по кратчайшему пути. Но вот это чужое, нечеловеческое лицо, производило гораздо более приятное впечатление, чем мордашка вполне симпатичной человеческой женщины. Наверное, потому, что оно ей гораздо больше подходило. Вот этот задорный курносый нос, большие выразительные глаза, смешные уши, — всё это делало картину гораздо более цельной и живой.

Что меня особенно удивляло и в Рури, и в других описаниях танаев, так это почти полное внешнее сходство строения их тел с нашими. Во всяком случае, тех, что походили на составленный портрет изначального (до мутаций) представителя вида, на который моя спасительница очень походила. Разве что, они были в среднем чуть гибче и имели немного более длинные, чем у людей, руки. Но для того, чтобы всё это заметить, нужно было специально обращать внимание; а вот так, на взгляд со стороны, тело было совершенно человеческим. И, что уж греха таить, весьма красивым. Стройная шея, высокая грудь, узкая талия, широкие бёдра, — всё почти идеально, это я как ценитель не мог не отметить.

Кажется, наши учёные пытались выяснить причины подобного сходства, но пока безуспешно. Во всяком случае, мне бы о таком великом открытии точно рассказали.

— Рури, а у вас есть какие-нибудь легенды или мифы о появлении разумных существ на планете? — поинтересовался я.

— У нас вообще нет мифов, — она пожала плечами. — С таким понятием, как «религия», мы столкнулись только при общении с вами и, кажется, так до сих пор в нём и не разобрались. А почему ты спрашиваешь?

— Да просто задумался о сходстве видов. У разных народов нашего мира, например, есть много легенд о том, что людей создали боги — какие-то высшие существа, пришедшие с неба. Поэтому очень популярна мысль о том, что разумных существ на Земле создала какая-то другая, более древняя, цивилизация.

— Если что-то такое и было, то было утрачено во время Катастрофы, — пробормотала Рури и печально вздохнула. И опять я никак это не прокомментировал. Более того, даже поймал себя на искреннем сочувствии зверушке и её планете.

Вот и пойми, не то я настолько сроднился со своей спасительницей, и это всё последствия чувства благодарности, не то просто становлюсь старым и сентиментальным. Осталось только на пару всплакнуть о трагической судьбе Рунары (самоназвание их мира, переводившееся как «Кормилица») и её обитателей, тьфу!

Может, это у меня от лекарств сострадательность и чувствительность проснулась?

Чтобы не наговорить и не наделать глупостей, я на всякий случай замолчал. Но на этот раз тишина не понравилась уже зверушке.

— Знаешь, Зуев, а ты, оказывается, бываешь не слишком мерзким, — задумчиво хмыкнула она. — И даже способен нормально разговаривать.

— Это от неожиданности. Я просто ещё не понял, что жив; дай мне пару дней оклематься, — усмехнулся я в ответ. Рури демонстративно тяжело вздохнула, но промолчала.

Правда, долго молчать эта девочка оказалась неспособна. Похоже, лимит её терпения исчерпался за годы работы под моим началом, и теперь из девушки во все стороны пёрло желание пообщаться. Принимая к сведению её характер, было удивительно, как она столько продержалась.

Она расспрашивала меня о человеческих обычаях, о традициях, об истории контактов с другими видами, включая Империю Иллур. Рури показала себя удивительно любознательной особой, а, поскольку спрашивала она вещи исключительно общедоступные, я к собственному удивлению оказался быстро втянут в оживлённую беседу, и даже поймал себя на том, что всё это доставляет мне удовольствие.

Более того, я даже поделился с ней некоторыми историями из собственной жизни, что было совсем уж удивительно. И говорило только об одном: я окончательно перестал воспринимать её как объект наблюдения или потенциального противника. Рури стала для меня «своей»; не существом, достойным доверия, — таких во всех обитаемых мирах можно было пересчитать по пальцам, — но боевым товарищем или приятелем. Что, если вдуматься, было весьма удивительно: женщин в этом круге было очень немного.

Когда речь зашла о планетах расселения и старых колониях, слово за слово я вспомнил и Дору, и знакомого уроженца той планеты. И, чёрт побери, поймал себя на чудовищной ностальгии и отвратительной мутной невнятной тоске. Хотелось плюнуть на всё и внезапно оказаться дома, на Земле. Увидеть родителей, познакомиться с младшим братом, посмотреть на резко изменившегося Володьку и его жену, и на Варьку с её дорийцем.

Точно, устал. Даже не устал; задолбался.

За этой болтовнёй время пролетело незаметно. Что общаемся мы уже очень долго, я понял, когда настало время очередной кормёжки, и обнаружил, что от бесконечной лекции натурально осип.

Пока мы ужинали, Рури бросала на меня странные задумчивые взгляды, но молчала. Когда я после еды предложил укладываться спать, согласилась безоговорочно, и без колебаний устроилась у меня под боком. И даже не возмутилась, когда я, укладываясь поудобнее, привлёк её к себе поближе, обнимая. Странно, но уснул я совершенно умиротворённым и даже почти довольным жизнью. Как, оказывается, иногда мало требуется человеку для того, чтобы ощутить себя спокойно; даже не обязательно тащиться домой за миллионы световых лет, достаточно чего-то тёплого и мягкого под боком.

Проснулся я мгновенно от ощущения чужого взгляда и поспешно оценил обстановку. После чего, впрочем, расслабился: похоже, мы просто долетели до нужного места. Мы с Рури лежали на полу уже знакомого ангара, и над нами нависала пара иллурцев, видимо, терпеливо ожидая пробуждения.

Кормёжку одним мясом сложно было назвать сбалансированной диетой для травмированного организма, но тут стоило сказать большое спасибо за предоставленные лекарства. Если бы не они, вряд ли я на третий день после общения с Айдаром оказался бы способен так легко и уверенно встать, заодно придерживая в объятьях зверушку. Рури от моего движения также проснулась, и тоже не спешила отстраняться, обеими руками обхватив меня поперёк талии и через плечо оглядываясь.