Эра Дракулы

Несколько репортеров тихо выразили негодование. Портретист, сидящий перед Женевьевой и рисующий доктора Джекила для иллюстрированных газет, быстро нанес карандашом темные тени под глазами свидетеля, чтобы тот выглядел менее достойным доверия.

— Как и в случае с Николс и Чэпмен, Шон не пронзили деревянным колом или штакетиной забора. Ее рот не набили дольками чеснока, облатками для причащения или страницами, вырванными из священных текстов. Около мертвого тела не нашли распятия или какого-либо другого объекта крестообразной формы. Влажность юбки и капли воды на лице с большой долей вероятности являются следствием конденсации тумана. Можно с уверенностью заявить, что ее не опрыскивали святой водой.

Художник, скорее всего, работающий в «Полис Газетт», подрисовал толстые брови и постарался изобразить густые, но безупречно расчесанные волосы доктора лохматыми. Однако он переусердствовал, уродуя своего героя, поэтому, досадуя на столь явный переизбыток энтузиазма, вырвал страницу из блокнота, смял ее, сунул в карман и начал все заново.

Бакстер сделал несколько пометок и возобновил допрос:

— Можно ли сделать предположение, что убийца знаком с работой человеческого тела, как вампирского, так и обыкновенного?

— Да, коронер. Количество нанесенных повреждений являются свидетельством определенного неистовства, но непосредственные раны — можно сказать, разрезы — нанесены с большой сноровкой.

— Серебряный Нож — это чертов доктор, — закричал главный анархист.

Суд снова погрузился в хаос. Революционеры, наполовину «теплые», наполовину вампиры, принялись топать ногами и вопить, тогда как остальные начали громко переговариваться между собой. Костаки посмотрел вокруг и стальным взглядом заставил умолкнуть парочку священников. Бакстер отбил руку, колотя по столу.

Женевьева заметила мужчину, стоявшего в конце зала и наблюдавшего за суетой с холодным интересом. Хорошо одетый, в плаще и высокой шляпе, он походил на охотника за сенсациями, но в нем ощущалась некоторая целеустремленность. Незнакомец не был вампиром, но, в отличие от коронера и даже доктора Джекила, не выказывал каких-либо признаков беспокойства, оказавшись среди такого количества живых мертвецов. Он опирался на черную трость.

— Кто это? — спросила она Лестрейда.

— Чарльз Борегар, — сказал «новорожденный» детектив, скривив губы. — Вы слышали о клубе «Диоген»?

Женевьева покачала головой.

— Когда говорят о «высоких местах», то подразумевают именно его. Важные люди заинтересовались этим делом. А Борегар — их оружие.

— Примечательный человек.

— Если вы так считаете, мадемуазель.

Коронер снова навел порядок. Клерк выскользнул из помещения и вернулся с еще шестью констеблями — все как на подбор были «новорожденными». Они встали вдоль стен, словно почетный караул. Анархисты замолчали, поскольку они хоть и желали поднять достаточно шума для раздражения всех присутствующих, но не хотели, чтобы их имена запомнили.

— Если мне будет позволено обратиться к вопросу, подразумеваемому достопочтенным джентльменом, — начал доктор Джекил, дождавшись согласия со стороны Бакстера, — то знание о месторасположении жизненно важных органов не подразумевает исключительно медицинской профессии. Если не встает вопрос о сохранении жизни, то мясник может извлечь пару почек с той же легкостью, что и хирург. Понадобится лишь твердая рука и острый нож, а в Уайтчепеле много и тех, и других.

— Есть ли у вас мнение относительно того, какой инструмент использовал убийца?

— Очевидно, какое-то лезвие. Посеребренное.

Весь зал громко охнул.

— Железо или сталь не смогли бы нанести подобный ущерб, — продолжил доктор Джекил. — Вампирская физиология такова, что раны, нанесенные обыкновенным оружием, немедленно затягиваются. Ткани и кости регенерируют, как у ящерицы, отращивающей заново хвост. Серебро производит противоположный эффект. Только оно способно нанести вампиру постоянный и смертельный ущерб. В данном случае народная молва, которая прозвала убийцу Серебряным Ножом, воспроизвела факты вполне точно.

— Вы знакомы с делами Мэри Энн Николс и Элизы Энн Чэпмен? — спросил Бакстер.

Доктор кивнул:

— Да.

— Вынесли ли вы какие-либо заключения из сравнения этих преступлений?

— Да. Эти три убийства, бесспорно, дело рук одного человека. Левши, среднего роста, физически довольно сильного…

— Мистер Холмс сумел бы назвать девичью фамилию матери убийцы, просто посмотрев на пепел от его сигары, — пробормотал Лестрейд.

— …я бы добавил следующее: если рассмотреть это дело с точки зрения алиениста, то, по моему мнению, сам убийца — не вампир.

Анархист вскочил на ноги, но констебли окружили его, прежде чем тот успел крикнуть. Улыбнувшись при виде своего полного контроля над залом, Бакстер отметил последний пункт и поблагодарил доктора Джекила.

Женевьева обратила внимание, что человек, о котором она расспрашивала Лестрейда, исчез. Ей стало интересно, заметил ли ее Борегар. Дьёдонне почувствовала с ним определенную связь. С ней то ли случилось одно из «озарений», то ли слишком много времени прошло с последнего кормления. Нет, она знала наверняка. Человек из клуба «Диоген» — что бы это ни было — заинтересовался делами Уайтчепельского Убийцы, но Женевьева не понимала, в каком качестве.

Коронер начал сложное подведение итогов и вынес вердикт: «преднамеренное убийство человека неизвестными личностями», добавив, что Лулу Шон пала жертвой тот же самого преступника, который зарезал Мэри Энн Николс 31 августа и Элизу Энн Чэпмен 8 сентября.

Глава 7

ПРЕМЬЕР-МИНИСТР

— Знаете ли вы, — начал лорд Ратвен, — что на этих островах живут люди, чье единственное возражение против брака нашей возлюбленной королевы — правительницы Виктории, императрицы Индии и так далее — с Владом Дракулой, известным как Цепеш, quondam[7] князем Валахии, заключается в том, что счастливый жених некогда пребывал в лоне Римско-католической церкви, причем я не стану притворяться, что понимаю, как ему это удалось?

Премьер-министр помахал в воздухе письмом, выбранным наугад из пачки отклоненной корреспонденции, усеивавшей несколько столов в приемной на Даунинг-стрит. Годалминг счел за лучшее не прерывать приступ словоохотливости лорда Ратвена. Для «новорожденного», жаждущего быть посвященным в секреты старейшин, близкое внимание многовекового пэра оказалось ценным, практически необходимым инструментом обучения. Когда Ратвен говорил быстро, то казалось, из томов древних истин вырываются давно утраченные заклятья силы. Трудно было не поддаться обаянию его личности, не улететь на крыльях его разглагольствований.

— У меня здесь, — продолжил Ратвен, — официальное письмо от жалкого общества, основанного в честь никому не нужной памяти этого конституционного зануды Уолтера Бэджета. Они тактично жалуются, что князь вошел в лоно Англиканской церкви за неприлично короткое время до того, как принял объятия королевы. Наш корреспондент заходит настолько далеко, что предполагает, будто Влад был неискренен в своем отречении от папы римского и таким образом привнес предательскую порчу Льва XIII в королевскую семью с кардиналом Ньюманом в качестве своего тайного исповедника. Мой кудрявый друг, некоторые болваны склонны закрыть глаза на пристрастие к крови девственниц, но не к вину для причастия.

Ратвен разорвал письмо на мелкие клочки. Бумажные конфетти присоединились к множеству других высмеянных документов, усеивавших ковер. Лорд ухмыльнулся, затем тяжело вздохнул, но на его молочно-белых щеках не отразилось даже тени видимого возбуждения. Годалмингу неожиданно пришла в голову мысль, что ярость премьер-министра поддельная, что это обман человека, привыкшего изображать, а не испытывать страсть. Тот прошелся по комнате, сжимая и разжимая кулаки за спиной, серые глаза его были похожи на мраморные шарики, обрамленные изящными ресницами.

7

Некогда бывшим (лат.).