Флобер

И все же у Флобера постоянно возникает на горизонте, словно мираж в пустыне, святой Антоний. Это произведение — его убежище, высшее наслаждение, источник, к которому он всегда возвращается. Книга, не пользовавшаяся малейшей популярностью среди читателей, занимает мысли писателя на протяжении всей его жизни. Как никакая другая, она дорога его сердцу, словно маленькая секретная комната. К «Святому Антонию» более всего подходит определение, сформулированное Марио Варгасом Льоса: «вечная оргия»[249]. У автора существует физическая потребность в этой оргии слов, видений, буйстве красок, причудливых форм. Он нуждается «в чем-то экстравагантном, ни на что не похожем, чтобы вновь обрести вдохновение»[250].

И надо же так случиться, что война, которой, казалось бы, удалось избежать, становится реальной неизбежностью. Война — это игра, кто кого обманет. Война — дело рук больших хитрецов. Перспектива пустить в ход кулаки будоражит умы самых воинственно настроенных людей. Нацеленная на экспансию Пруссия, которая даже планирует посадить на испанский трон немецкого короля, превращается в непосредственного врага Франции. Можно ли французам согласиться с тем, чтобы на востоке и на западе их страны хозяйничали тевтонцы? Разногласия с Испанией, возможно, можно было бы решить путем переговоров, но Бисмарк устраивает Наполеону III западню: он сливает в прессу рассказ об оскорбительном для Франции и для ее посла деле. Речь идет о знаменитой Эмсской депеше, которая служит предлогом для войны с Пруссией. И это лишь начало кровавой бойни, которая повлечет две другие, но уже мировые войны.

19 июля 1870 года, после проведения широкой и шумной патриотической кампании, Франция объявляет войну Пруссии. Каковы глубинные причины войны? Флобер дает исключительно точный анализ сложившейся ситуации, о чем свидетельствует письмо, написанное 20 июля 1870 года старой доброй подруге Жорж Санд: «Я угнетен и подавлен глупостью моих соотечественников. Тупое варварство человеческого сообщества погружает меня в тоску и печаль. Глядя на это всеобщее воодушевление, не имеющее в качестве мотива никакой идеологической базы, мне хочется умереть, чтобы больше не видеть этого. Добропорядочному французу захотелось пустить в ход кулаки, который полагает, что:

1) на это его спровоцировала Пруссия;

2) дикость и кровожадность — естественное состояние человека;

3) война содержит в себе некий мистический элемент, приводящий в движение массы…»

Две франко-германские войны XX века, принявшие размах мирового конфликта, почти вычеркнули из исторической памяти французов события 1870 года. Надо отметить, что эта давно забытая война была тем не менее жестокой, кровопролитной и исключительно унизительной для Франции.

Война еще не была развязана, а Флобер уже кипел от ярости. Эта война начнется из-за принятия всеобщего избирательного права. Так происходит, когда толпа начинает управлять государством. Правящий режим сходит с ума по-своему. Если правительство состоит из влиятельных особ, то нам ничего не остается, как готовиться к худшему. Следует отказаться от материального комфорта, который, похоже, является заветной мечтой всего человечества. Флобер решительно отказывается встать на сторону какой бы то ни было доктрины. «Глупость буржуазии» ему претит, так же как и наивность «сторонников прогресса», в особенности когда она опирается на лирические иллюзии секуляризованного мессианизма.

В начале августа французская армия ведет бои в окрестностях Фрешвиллера и в Форбаша. Прусские войска вторгаются на территорию Франции. Это немного охлаждает пыл воинственно настроенной части общества. Увы! Слишком поздно. Политика премьер-министра Оливье терпит крах. На пост военного министра назначен граф Паликао, сторонник правой идеологии.

Не в силах больше отсиживаться в своем медвежьем углу, Флобер едет в Париж, где констатирует, что в городе происходит «всеобщее помешательство». Ему достаточно всего пары дней, чтобы поставить диагноз своим соотечественникам: «Какое невежество! Какое самомнение! Меня тошнит от моих соотечественников»[251]. Он готов идти воевать, сражаться с оружием в руках, чтобы внести свой вклад в дело защиты родины от врага. «Лучше драться, чем томиться от скуки, как это делаю я»[252].

Весь август Гюстав томится действительно от скуки. Он предвидит, что произойдет со страной, когда падет империя, которая уже обречена: «У нас возникнут социальные конфликты, а затем начнется период жесткой и длительной реакции»[253]. Осознавая, что настроения сторонников войны — этой огромной глупости, являющейся главной движущей силой истории, — начинают в обществе преобладать, Флобер впадает в депрессию.

Между тем полным ходом идет эвакуация раненых в тыл. В Руан они прибывают переполненными повозками. В конце августа в доме Флобера в Круассе находит приют семья Бонанфан, прибывшая из Ножан-сюр-Сен, которая спасается бегством от нашествия пруссаков. В доме Гюстава полно незнакомых людей, его покой нарушен. Могли он поступить иначе?

Похоже, что война будет недолгой, но только ее результаты окажутся не в пользу Франции. 1 сентября французская армия под предводительством императора (по крайней мере символического) терпит поражение под Седаном. Наполеон III взят в плен вместе с 83 тысячами французских солдат. Его перевозят в Германию. Этот разгром, несомненно, приводит к концу империи и провозглашению республики, третьей по счету. Все происходит очень быстро: провозглашение республики и тут же ее установление. Третья республика просуществует до 1940 года, когда она не устоит под натиском Германии…

Нет худа без добра, не правда ли? Некоторая часть французского общества поверила в республику и в то, что Франция наберется сил и одержит победу, как в сражении при Вальми[254]. В их числе Жорж Санд. Что же касается Флобера, он впадает в глубокий пессимизм. К тому же ему мешают сосредоточиться и работать шумные гости, заполонившие его дом. Пришел конец латинскому миру — думает он. Франция станет колонией саксонцев, затем наступит очередь России вгрызться в тело Европы. Со своей стороны он «просит только об одном — уйти в мир иной, чтобы обрести покой»[255]. Столь крайняя реакция на экстремальные события сигнализирует о том, что неустойчивое состояние нервной системы писателя отнюдь не осталось в прошлом…

Тем не менее подавленное моральное состояние не мешает Гюставу вступить в национальную гвардию Руана в звании лейтенанта. Война еще не закончилась. Новоиспеченная республика отказывается сдаться на милость победителя. Бисмарк требует аннексии Эльзаса и Лотарингии. Немного погодя Флобер проходит военную подготовку в Руане, что позволяет ему на время оставить своих шумных родственников, которых он приютил в Круассе.

Гюстав переживает нелегкие дни и очень волнуется за судьбу своих близких. Каролина должна отправиться в Англию, чтобы провести четыре месяца в семье Жюльетт Эрбер. Нельзя допустить, чтобы она осталась во Франции и попала в плен прусских солдат, которые не отличаются хорошими манерами и дворянским воспитанием.

А где же принцесса Матильда? Ходят слухи, что она сбежала вместе со всем своим золотом в Англию. И все же эти слухи оказываются ложными. Поскольку принцессе Матильде не удалось сесть на корабль в Дьеппе, она отправилась в конце концов в Бельгию. В Англию же бежала императрица Евгения, едва услышав о поражении под Седаном.

И вот наш Гюстав уже в военном мундире. Он относится к своей новой роли с большой ответственностью, несет офицерские дежурства, хотя не всегда соблюдает устав. Бывает, что он сильно повышает голос на своих подчиненных, угрожая проткнуть их животы шпагой, если они отступят перед врагом. Он просит их поступить таким же образом и с ним в случае, если они увидят, что он бежит с поля боя. Его раздражают отсутствие выправки у солдат, их неловкость и неуклюжесть. Гюстав грозится, что подаст в отставку. Впрочем, он осуществит свое намерение 23 октября.

249

См.: Llosa М. V. L’Orgie perpétuelle (Flaubert et Madame Bovary). Paris: Gallimard, 1978.

250

Письмо племяннице Каролине. 8 июля 1870 года.

251

Письмо Жорж Санд. 17 августа 1870 года.

252

Письмо племяннице Каролине. 26 августа 1870 года.

253

Там же.

254

Сражение при Вальми — битва у деревушки Вальми в Северной Франции, произошедшая 20 сентября 1792 года в ходе войны Первой коалиции, ставшей частью французских революционных войн. — Прим. пер.

255

Письмо Жорж Санд. 10 сентября 1870 года.