Страница 68 из 81
Глава 3. «МЕТОДЫ ДЕЙСТВИЙ В БОРЬБЕ С КОНТРРЕВОЛЮЦИЕЙ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ДРУГИЕ»: ОСОБЫЙ ОТДЕЛ ВЧК К КОНЦУ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
Особые отделы изначально стали самостоятельной, строго централизованной структурой, вошедшей — при Михаиле Кедрове номинально — в общую систему органов ВЧК. На практике предстоял длительный процесс включения военной контрразведки в общую структуру органов государственной безопасности.
В мае 1919 г. было объединено командование вооруженными силами Российской, Украинской и Белорусской национальных республик. С июня руководство всей деятельностью особых отделов трех республик стало осуществляться из единого центра — РВС Республики и Особого отдела ВЧК[671].
Для максимального обеспечения безопасности РККА 3 мая 1919 г. Оргбюро ЦК приняло предложение Дзержинского, чтобы представитель Особого отдела ВЧК «еженедельно делал доклады чл[ену] ЦК Сталину для доклада Оргбюро или непосредственно Оргбюро». О состоявшемся решении поставили в известность М.С. Кедрова[672]: Сталин был человеком жестким, и Дзержинский, очевидно, надеялся с его помощью расправиться с самостоятельностью заведующего Особого отдела, упорно именовавшего себя председателем Управления 00 ВЧК. Сталин и Дзержинский сработались еще в январе 1919 г., когда их вместе направили для ликвидации «Пермской катастрофы», в результате которой пострадал престиж Троцкого и его аппарата.
13 мая Совет Обороны одобрил подготовленное в РВСР постановление о переподчинении особых отделов. Военные добились на совместном заседании Политического и Организационного бюро ЦК прав для Реввоенсоветов назначения и смещения с должностей соответствующих начальников Особых отделов. Более того, Оргбюро и лично Феликсу Дзержинскому поручили «найти ответственных руководителей для Особого отдела ВЧК». Фактически военные получили согласие на замену Кедрова на посту руководителя ОО при ВЧК, хотя допустить к руководству военной контрразведкой человека Троцкого партийное руководство ни за что бы не согласилось[673].
В условиях лета 1919 г., когда одно контрреволюционное выступление в армии следовало за другим, а в центре — в Москве — агентурные сводки курировавшего центральный военный аппарат и отчасти Полевой штаб Особого отдела при МЧК фиксировали рост градуса напряженности, обособленность аппарата ОО ВЧК стала недопустимой. К тому же случались и откровенные курьезы. 25 июля, получив требование Дзержинского об аресте двух очередных «заговорщиков» (командующего 12-й армией генштабиста Г.Я. Кутырева и члена РВС большевика Н.А. Семашко), Троцкий, не удостоив председателя ВЧК личным ответом, передал своему заместителю для доклада в ЦК: «Принимая во внимание ряд произвольных арестов, которые несут жесткую дезорганизацию», дальнейшие аресты проводить «только по прямому постановлению Цека». Склянский направил телеграмму Троцкого Ленину, Стасовой и Смилге[674]. Кутырев и Семашко были арестованы: первый за требование подчинения 7-й армии (как известно, руководимой членом Политбюро Г.Е. Зиновьевым), а второй — за хорошее отношение к военным специалистам. Из документов можно сделать предположение, что это были козни Зиновьева. Косвенно это подтверждается длительным отсутствием реакции на телеграммы Троцкого по этому поводу в ЦК РКП(б)[675], результатом был состоявшийся, вопреки заверения Троцкого, арест Кутырева и Семашко. Тогда председатель РВСР через Склянского отписал в Центральный комитет партии: «Прошу сообщить, почему арестован Семашко. Напоминаю, что это партийный работник с серьезными заслугами по части организации формирований. Его преступление на Запфронте состояло в том, что он требовал подчинения 7-й армии Запфронту. Он был арестован против состоявшегося соглашения Лациса и Раковского, против моего заявления, что без санкции ЦК он арестован не будет. От ЦК никакого ответа я не получил на свой запрос. Между тем Семашко арестован. Жду ответа. Жабин — политком 11 — й дивизии — его характеризует с лучшей стороны. Дивизию он привел в хорошее состояние. Из доклада вытекает совершенно недопустимое и прямо преступное отношение к русским частям на Латышском фронте. Доклад препровождается с курьером»[676].
6 августа 1919 г. Полит- и Оргбюро на совместном заседании рассмотрело вопрос об аресте ГЯ. Кутырева, по итогам чего приняло решение «запросить Павлуновского»[677]. 13 августа 1-й заместитель Особого отдела отписал Склянскому для Троцкого: «Передаю 2 документа, из которых первый представлен по моему требованию: [I.] “Товарищу Склянскому. По делу об аресте члена Реввоенсовета Семашко и генштаба Кутырева могу дать следующие объяснения: 1) В следствии о Зап[адном] фронте имеются материалы о Семашко и Кутыреве, материалы вполне достаточные для возбуждения против них следственного процесса, но ни в коем случае недостаточные для ареста указанных лиц; 2) Примерно месяц тому назад в Москве был заместитель т. Лациса, которому я и передал все фактические данные о Семашко и Кутыреве, с тем чтобы УкрЧК провела дальнейшее по данным Особого отдела следствие, сама сделал[а] определенные выводы; 3) Категорически утверждаю, что никаких распоряжений ни в письменной, ни в устной форме об аресте Семашко и Кутыреве не отдавал и отдавать не мог. Я неоднократно советовался с т. Гусевым и Данишевским о том, как удобнее вызвать их для допроса по делу, причем если и предусматривалась возможность ареста Семашко, то только в связи с его показаниями по делу; 4) Арест и доставление в Москву Семашко и Кутырева явились для меня полной неожиданностью, сорвавшей дело. С товарищеским приветом Павлуновский”; II. Удостоверение… члену Реввоенсовета Семашко, генштабу Кутыреву и делопроизводителю Рогозину, с тем что они освобождены из-под ареста без предъявления обвинения»[678]. Словом, я не я и лошадь не моя. А в дураках в очередной раз оказался Великий и Могучий Лев Давидович. Только Троцкий был не тем человеком, который мог стерпеть издевательства бывшего матроса. 15 августа председатель РВСР выразил в телеграмме «крайнее сожаление» по поводу состоявшегося-таки неправомерного ареста Кутырева и Семашко из 12-й армии («безобразия»)[679]. Из приказа по Полевому штабу следует, что 16 августа ГЯ. Кутырев отправился к себе в 12-й армию[680]. Вероятно, требования Троцкого на этот раз не были проигнорированы. Но особисты уже не могли остановиться. Узнав о замыслах очередных арестов (на этот раз командира бригады Афонского), Троцкий 14 августа 1919 г. назвал заместителя Кедрова И.П. Павлуновского «человеком психически неустойчивым», которому «невозможно» «выдавать… заслуженных работников на основе его подозрений». Председатель РВСР предложил Политбюро ЦК телеграммой заменить руководителя 00 ВЧК на «ответственное лицо, внушающее доверие к способности разобраться в деле и в людях»[681]. Обвинение Афонского было основано на фабрикации 4-месячной давности «удостоверений с подложными печатями» (15 августа Троцкому доложил об этом Склянский)[682]. Троцкий 18 августа возложил на Склянского решение вопроса по сношению с 00 ВЧК[683]. В тот же день Политбюро, рассмотрев телеграмму Троцкого, отказало в освобождении Афонского: «Из представленных Особым отделом документов выяснилось, что Афонский привлекается Ревтрибуналом 6-й армии и что против него имеются весьма серьезные обвинения». К сложившейся ситуации Политбюро отнеслось со всей серьезностью: «Постановлено поручить разбор этого дела комиссии в составе: тт. [Х.Г.] Раковского, [Г.Л.] Пятакова и [Я.Х.] Петерса. ЦК придает этому делу особое значение ввиду серьезности улик, просит срочно рассмотреть дело и представить на заключение в ЦК»[684]. Относительно Павлуновского «ЦК находит, что никаких данных для присоединения к мнению Троцкого нет». Возможно, на вердикт повлияло присутствие на заседании Феликса Дзержинского: военное ведомство представлял Эфраим Склянский, не имевший в партии никакого веса[685]. Да и член Коллегии ВЧК Петерс обязан был отстаивать позиции Павлуновского. По сути решение Политбюро представляло собой негласную легализацию политики Особого отдела в отношении сотрудников ведомства Троцкого. Однако и оставлять неуправляемого Кедрова у руководства военной контрразведкой было недопустимо. 18 августа 1919 г. Особый отдел ВЧК возглавил председатель ВЧК Дзержинский; 1-м заместителем председателя ОО стал И.П. Павлуновский[686].
671
Долгополов Ю.Б. Указ. соч. С. 65.
672
Сб. Ф.Э. Дзержинский. С. 117.
673
Зданович А.А. Органы государственной безопасности и Красная армия. С. 148.
674
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 109. Д. 14. Л. 130.
675
РГВА. Ф. 33987. Оп. 2. Д. 32. Л. 305. Машинописный текст.
676
РГВА. Ф. 33987. Оп. 2. Д. 32. Л. 305 и след.
677
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 18. Л. 2.
678
РГВА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 145. Л. 949.
679
РГВА. Ф. 33987. Оп. 2. Д. 32. Л. 153.
680
РГВА. Ф. 6. On. 1. Д. 36. Л. 391.
681
РГВА. Ф. 33987. Оп. 2. Д. 32. Л. 318.
682
Там же. Л. 330.
683
Там же. Л. 330.
684
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 21. Л. 1. Сохранена пунктуация подлинника.
685
Там же. Л. 2. На заседании присутствовали Ленин, Дзержинский, Калинин, Каменев, Белобородов, Стасова, Петерс, Склянский, Чичерин.
686
Лубянка. С. 18.