Страница 5 из 81
На следующем допросе Балабин охарактеризовал выпуск 1917 г. более подробно. Здесь же он дал предвзятую характеристику выпуску, но, вероятно, достаточно точную характеристику Георгию Ивановичу: «П.А. Мей, Теодори, Колесников и несколько других сотрудников моего оперативного отделения, все молодые генштабисты, окончившие ускоренный курс академии в 1917 году, малознающие (? — С.В.), малоопытные, [с] сильно развитым духом критики в отношении старых генштабистов — особенно Теодори, демагогические выпады которого ясно показывали на стремление сделать быструю карьеру; самолюбивый, настойчивый, он являлся безусловным идеологом сплоченной группы своих товарищей, подчеркивал эту сплоченность и, когда считал это нужным, выступал с протестами от сомкнутого фронта своих товарищей-единомышленников. По политическим] убеждениям все они, кажется, примыкали к эсерам»[63]. Следует заметить, что при Временном правительстве такие политические «убеждения» были весьма выгодны, но весной 1918 г. были явным анахронизмом. Генштабисты, занимавшие высокие должности, подчеркивали недостаток опыта выпускников подготовительных курсов и старшего курса академии, причисленных к корпусу офицеров Генштаба еще в сентябре 1917 г. За «аттестованных» таким образом Балабиным генштабистов Тита Степановича Косача и Владимира Федоровича Тарасова вступился Теодори. За это его уволили со службы. Ключевым событием стало состоявшееся 30 апреля 1918 г. заседание причисленных к Генштабу сотрудников Северного участка и Петроградского района Завесы. Собравшиеся решили твердо отстаивать свои права, признав «случай с Теодори» «общим делом»[64]. Так на основе выпуска сложилась группа офицеров, лидером («идеологом», по выражению Балабина) которой стал Теодори. В конечном итоге генштабисты ускоренных курсов отстояли свои права. Начальник оперативного отделения штаба Северного участка и Петроградского района Завесы П. Боровский в мае 1918 г. принял «Инструкцию», в которой возложил обязанности дежурств после окончания занятий в штабе (между прочим, это после 16 часов) на однокурсников Теодори, а ведение дежурств конкретно на П.А. Мея. Причисленные с Генштабу наделялись Боровским правом «обращаться ко мне всегда, не исключая случаев, когда я занят переговорами с другими лицами, не подлежащими к составу оперативного отделения». Все столы отделения возглавили однокурсники Теодори: 1 — й — Иван Дмитриевич Чинтулов, 2-й — Павел Алексеевич Мей, 3-й — Константин Хитрово, 4-й — Владимир Юлианович Стульба[65].
Позже, 15 февраля 1919 г., Теодори заявил своему начальнику Семену Аралову, признанному ныне первым руководителем ГРУ: «Я с трудом и большими усилиями сохранил выпуск в феврале и марте 1918 года, спаял его за лето». По его словам, генштабисты ускоренных курсов вступили в конфликт со старыми генштабистами дореволюционных выпусков, но завоевали доверие Главнокомандующего Восточного фронта, с сентября 1918 г. — Главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики бывшего подполковника старой армии[66] Иоакима Иоакимовича Вацетиса. В итоге представители выпуска 1917 г. заняли ответственные должности на фронтах, но старому генералитету удалось убрать однокурсников Теодори «из главных управлений» военного ведомства, то есть из центрального военного аппарата[67].
27 мая Теодори прибыл в Москву и был назначен Араловым консультантом Оперода. Все ли было гладко в новорожденном органе военного управления? — Отнюдь нет: на момент приезда Теодори было сформировано лишь Разведывательное отделение (во главе левый эсер Краснов), полусформированы Оперативное отделение (левый эсер Николай Васильевич Мустафин, возглавивший чуть позднее Военно-цензурное отделение), названное в отдельных документах Секретным оперативным отделением[68], и Организационно-учетное отделение (большевик Н.Г. Семенов); кроме того, большевик Сергей Чикколини запланировал формирование Отделения военного контроля[69].
До заключения Брестского мира в оперативном подчинении предка Оперода — «особого оперативного» отдела Чрезвычайного штаба МВО — находился левоэсеровский Центральный штаб партизанских формирований[70]. Заведующим штаба в этот период был бывший гельсингфорсский матрос левый эсер П.И. Шишко. В конце марта или начале апреля 1918 г. центральный штаб переименовали в Особо-разведывательное отделение Оперода. При отделении, вроде бы по поручению Ленина, организовали школу подрывников, где политическую и военную подготовку получали в т. ч. и приезжие партизаны (занятия велись в помещении школы, практические — за городом) [71]. Как утверждает С.И. Аралов, весной 1918 г. Шишко, по поручению Ленина, руководил повстанческой работой в оккупированных областях, партизанские дела вместо него в Опероде вел А.И. Ковригин, которому, несмотря на членство в ПЛСР, Ленин доверял. К воспоминаниям о «доверии» следует относиться критически: Аралов пишет, что Ковригин предложил помощь большевикам в день левоэсеровского выступления, а Теодори свидетельствует в «Кратком очерке…», что налицо в Опероде были только С.И. Аралов, Г.И. Теодори и помощник Аралова Валентин Петрович Павулан[72]. Судя по отчетам и очеркам Г.И. Теодори, консультанты-генштабисты не имели никакого отношения к работе Особо-разведывательного отделения[73], скорее всего, Ковригин подчинялся непосредственно Аралову (и то формально)[74].
Все остальные составляющие Оперода, — свидетельствовал в 1920 г. Г.И. Теодори, — представляли собой «хаос из нескольких тысяч лиц, приходивших питаться и получать деньги» (первый приказ по Опероду Павулан подписал только 20 июля 1918 г.[75]). Из руководства налицо были С.И. Аралов, его помощник В.П. Павулан и заведующий квартирами, хозяйством и довольствием большевик Шешунов; «показывались раза два в сутки с огромным шумом и угрозами» большевики С.В. Чикколини и бывший комиссар Управления начальника штаба Верховного главнокомандующего при Полевом Революционном штабе Александр Федорович Боярский; пару раз в неделю приходил консультант Аралова Генштаба полковник Александ Дмитриевич Тарановский. 28 мая Теодори доложил Аралову: «Собственно говоря, Оперода Наркомвоен нет. Есть лишь две комнаты со столами, на коих грудами лежат нераспечатанные телеграммы, остатки от пищи и человек 15–20 матросов с “их женщинами”, разъезжавшие на автомобилях связи. Работать на таких условиях, да еще в чужом помещении (.. у тов. Муралова), невозможно. Тов. Аралов согласился»[76]. Удивляться нечего: по воспоминаниям Г.А. Соломона (Исецкого), в 1918 г., когда проходило расселение переехавшего из Питера государственного аппарата в Москве, «сильные советского мира устраивали своих любовниц (“содкомы” — содержанки комиссаров), друзей и приятельниц. Так, например, Склянский[77], известный заместитель Троцкого, занимал для трех своих семей в разных этажах “Метрополя” три роскошных апартамента. Другие следовали его примеру, и все лучшие помещения были заняты беспартийной публикой, всевозможными возлюбленными, родственниками, друзьями и приятелями. В этих помещениях шли оргии и пиры»[78]. Ну а раз руководители Советского государства позволяли себе такое, что удивляться на революционный «пролетариат»?
63
Цит. по: Тимченко Я.Ю. Указ. соч. С. 329–330.
64
Кавтарадзе А. Г. «Советское рабоче-крестьянское правительство… признало необходимым и учреждение…высшего военноучебного заведения» // ВИЖ. 2002. № 10. С. 33. С. 34.
65
РГВА. Ф. 862. On. 1. Д. 28. Л. 5. и след.
66
Теоретически в Советской России чины отменили, но в действительности субординация в кастовом военном ведомстве оставалось, поэтому к чинам слово «бывший» не прибавляется.
67
РГВА. Ф. 6. Оп. 10. Д. 3. Л. 204.
68
См., напр.: РГВА. Ф. 862. On. 1. Д. 38. Л. 36.
69
РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 20 и след.
70
РГВА. Ф. 25883. On. 1. Д. 78. Л. 395–399.
71
Аралов С.И. Указ. соч. С. 43.
72
Ср.: Там же; РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 21; Партия левых социалистов-революционеров: Документы и материалы / авт. — сост. Я.В. Леонтьев. Т. 1. М., 2000. С. 761.
73
На это указывает уже тот факт, что ни в одном очерке работы Оперода особо-разведывательное отделение даже не упоминается (См.: РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 7 и след. Теодори Г.И. Указ, соч.; РГВА. Ф. 1. Оп. 3. Д. 48. Л. 5 и след.).
74
См.: Аралов С.И. Указ. соч. С. 43.
75
РГВА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 142. Л. 35.
76
РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 216. Л. 79.
77
Склянский Эфраим Маркович (1892–1925). В социал-демократическом движении с 1913. В советском военном ведомстве с 1917 — товарищ наркома по военным делам, член коллегии Нарком-воена. Во время Гражданской войны принимал деятельное участие в организации и снабжении Красной армии; при приближении фронта к Волге, когда все члены Наркомвоена выехали на фронт, вел всю текущую работу Наркомата; зам. председателя РВСР (сент. 1918–1924). См. подр. биографию: Зимин Я.Г. Склянский Эфраим Маркович // РВС Республики. М., 1991. С. 56–70.
78
Цит. по: Вострышев М.И. Москва сталинская. М., 2008. С. 54.