Страница 15 из 20
Сам Подвойский, по его словам, в этот период отстаивал необходимость «возможно более целостного сохранения аппарата военного ведомства и его лучших работников», считая более целесообразным «произвести самую коренную реорганизацию» аппарата, чем свернуть его вовсе. На первый взгляд, всё абсолютно логично, только вот отправной точкой «самой коренной реорганизации» военведа, оказывается, было следующее положение: организации по обслуживанию вооружённых сил будут частью единого хозяйственного аппарата страны. Какая цель, таков и метод: в основу реорганизации главных управлений Военного министерства легли два положения. Первое — устранение «ведомственной оторванности» от остального хозяйственного аппарата (главные довольствующие управления должны были стать ячейками этого аппарата, обслуживающими «ту или другую сторону военных сил»). Второе — унификация получившихся из главных довольствующих управлений «ячеек» хозяйственного аппарата: «в сущности всякая обслуживающая ячейка слага[ется] из 4-х частей — приём заказов, пр[оверка] выполнения, само выполнение и сдача заказа с тем, чтобы их в любую минуту можно было соединить с другими ячейками».
Телеграмму подытоживает весьма показательный пассаж. По словам Подвойского, коллегия Наркомвоена смогла привести «к однообразному построению» все главные управления Военного министерства. А это дало возможность, с одной стороны, очистить от «лишних частей» каждое управление, «стремившееся обособиться в своей хозяйственной деятельности от других управлений», с другой — «свести, в сущности, все управления — интендантское, авиационное, автомобильное и санитарное — в один регулирующий обслуживание армии аппарат — Военно-хозяйственный совет[199], построенный таким образом, что он целиком и каждая секция его в любой момент могут стать частью [ил]и частями Высшего совета народного хозяйства (курсив мой. — С.В.)»[200].
Действительно, в ноябре 1917 — апреле 1918 года аппарат военного управления подвергся серьёзной реорганизации: часть центральных учреждений Военного министерства была упразднена, ряд других структурных подразделений передан в другие ведомства и учреждения РСФСР, при этом общая численность служащих центрального военного аппарата сокращена в 4 раза: от почти 8.000 на момент прихода большевиков к власти осталось только 2 тысячи[201]. Для сравнения: 1 апреля 1914 года — до начала Первой мировой войны в центральном военном аппарате (Военном министерстве) служило — без учёта двух его подразделений — 2748 человек, из них 681 офицеров и военных чиновников и 1073 солдат[202].
Что определило столь своеобразную «программу» военного «строительства»? Ответ парадоксален — программные установки руководства государства и партии большевиков. Вспомним утверждение Н.И. Подвойского об упорной и длительной борьбе в Совнаркоме за максимальное сохранение «аппарата военного ведомства и его лучших работников». Весной — осенью 1917 года представления большинства членов РСДРП(б) находились в русле учения К. Маркса: в будущем государстве на смену постоянной армии должно было прийти всеобщее вооружение народа; предполагалось почти полное уничтожение чиновничества (в том числе, военного)[203]. После прихода к власти перед большевиками встала двуединая задача — строительство нового госаппарата и подчинение старого с последующей его ликвидацией[204].
В воспоминаниях о первых шагах коллегии Наркомвоена К.А. Мехоношина есть чёткое признание в первоначальных предчувствиях невозможности переделать аппарат Военного министерства: «не мы его, а он нас переделает»[205]. Предчувствия не обманули Мехоношина! — Большевики «с головой» ушли в текущую работу Наркомвоена и его структур. Мехоношин сразу понял: уничтожить центральный военный аппарат в принципе невозможно. Даже задавшись такой целью, большевики в этот период просто не нашли бы сил на развал громадной махины из нескольких тысяч служащих.
Из телеграммы В.И. Ленину следует, что Н.И. Подвойский, как и К.А. Мехоношин, осознал невозможность «слома» Военного министерства. Да и решение и.д. наркома о необходимости сокращения числа служащих военного аппарата и передачи «реорганизованного» таким образом аппарата в ВСНХ появилось не на пустом месте. ВСНХ воспринял аппараты упразднённых ещё 15 ноября особых совещаний и по топливу, и по обороне — последнее к весне 1918 года занималось переводом заводов на производство мирного времени. В январе 1918 года в ВСНХ включили на правах комиссий Военно-промышленные комитеты (ВПК)[206].
Рассмотрим отдельные факты из деятельности Совнаркома и его председателя. 29 ноября 1917 года В.И. Ленин подписал постановление СНК о переводе военных заказов на хозяйственно-полезные работы. Члену коллегии Наркомата по морским делам (Наркоммора) Ф.Ф. Раскольникову поручалось экстренно отправиться в наркоматы торговли, промышленности и продовольствия «для немедленной организации заказов, которые могли бы быть переданы заводам, занятым военно-морскими сооружениями и ремонтными работами». В постановлении было указано, что «особенно спешным является производство сельскохозяйственных орудий, машин, производство и ремонт паровозов»[207].
25 ноября 1917 года СНК, заслушав доклад А.Г. Шляпникова о проекте декрета о передаче Особого совещания по обороне государства в ведение Наркомата торговли и промышленности, утвердил проект[208]. Через 2 дня СНК обсудил предложение В.И. Ленина об организации особой комиссии для проведения в жизнь социалистической политики в области финансовой и экономической. По итогам был принят ленинский же проект постановления о поручении зампреду Особого совещания по обороне большевику П.А. Козьмину, сформировать комиссию из 2–3 инженеров и направить её в Особое совещание для контроля и составления общего плана демобилизации промышленности»[209].
Не случайно, что на всех указанных заседаниях СНК не было ни одного представителя военного ведомства — вопросы демобилизации промышленности в воюющей стране мыслились как чисто экономические: все вопросы, признанные СНК военными, рассматривались только на заседаниях, на которых присутствовали представители военного ведомства[210]. Подвойский в данной ситуации проявил прозорливость, настояв 30 ноября на временном (до образования Главного экономического совета) оставлении Особого совещания по обороне в ведении Военного министерства[211].
20 декабря СНК обсуждал доклад Н.И. Подвойского (!) и П.А. Козьмина об аннулировании договоров и контрактов, заключенных Военным и Морским ведомствами, без уплаты неустоек. Именно на обсуждение этого пункта пригласили помощника комиссара Госбанка Н.П. Авилова (Глебова) (c.-д. интернационалиста), а также левых эсеров В.А. Алгасова (фактически член коллегии НКВД) и А.Л. Колегаева (нарком земледелия). По итогам с редакционными изменениями был принят как декрет проект, предложенный Козьминым[212]: договоры были аннулированы.
К зиме 1917/18 года к разработке вопросов демобилизации промышленности привлекли главные управления Наркомвоена: 7 декабря 1917 года Н.М. Потапов поручил инспектору военному инженеру Н.Г. Мальчиковскому организовать выработку главными довольствующими управлениями Военного и Морского ведомств единого для всех ведомств положения о демобилизации военной промышленности «для облегчения рабочего и промышленного кризисов»[213]. В первый выработанный проект декрета «о демобилизации военной промышленности, работающей на армию», внёс правку лично генерал А.А. Маниковский. Проектом намечалась реорганизация Особого совещания по обороне в Особое совещание по восстановлению промышленности. Из правки Маниковского видно, что генералу явно импонировала идея «взятия государством, а не отдельными предпр[иятия]ми в свои руки всей руководящей работы по восстановлению отечественной промышленности»[214]: на поставках в дореволюционный период, при пособничестве крупных военных чиновников, нажились многие нечистые на руку дельцы[215].
199
Название дано Подвойским неслучайно: Военно-хозяйственный совет (ВХС) был создан 20 марта 1918 г. в аппарате Наркомвоена для координации работы главных довольствующих управлений. Во главе ВХС стояла широкая коллегия из представителей всех центральных и главных «довольствующих» управлений (начальников и заведующих отделами этих управлений), а также специалистов по различным отраслям военного дела и «лиц по особому приглашению» (РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 93. Л. 72 с об—73).
200
РГВА. Ф. 33221. Оп. 2. Д. 28. Из россыпи.
201
Крушельницкий А.В. Об интерпретации одного факта… С. 89; Сенин А.С. О ликвидации центральных органов управления русской армии // ВИЖ. 1987. № 11. С. 26–27. Подр. о сворачивании центральных органов военного управления см: Крушельницкий А.В. Указ. дис. С. 149–170.
202
Сенин А.С. Военное министерство Временного правительства. С. 87.
203
Леонов С.В. Рождение Советской империи: Государство и идеология. М., 1997. С. 77.
204
Городецкий Е.Н. Рождение Советского государства. М., 1987. С. 89, 90.
205
Цит. по: Леонов С.В. Указ. соч. С. 142–143.
206
Леонов С.В. Указ. соч. С. 123–124.
207
Ленин В.И. Пол. собр. соч. Т. 35. М., 1969. С. 130.
208
См.: Сб. протоколов СНК. С. 52.
209
Там же. С. 60; Ленин В.И. Полн. собр. соч. T. 35. С. 464.
210
Сравните: Сб. протоколов СНК. С. 63. Протокол от 29 ноября 1917 г., пункт 7.
211
Там же. С. 68.
212
Сб. протоколов СНК. С. 140.
213
Сб. ВПК—1. С. 812.
214
Сб. ВПК—1.С. 689.
215
По свидетельству более поздних источников, особенно «нагрел руки» Союз заводчиков и фабрикантов, из которого после революции не эмигрировал только видный чиновник ГАУ С.Н. Ванков, обвинённый в ноябре 1918 г. в коррупции за «совмещение» должности уполномоченного ГАУ с получением денег по ликвидации снарядов от Управления на основании выданной подрядчиком Б.Н. Второвым доверенности (РГВА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 154. Л. 343, 354.).