Ревизор Империи

Вместе с пищей Виктор пережевывал идею революции сверху. В принципе, оно было логично. В СССР-98 тоже было что‑то вроде революции сверху. И тоже "третий класс". Правда, после советских представлений о дремучем невежестве царских чиновников, как‑то было трудно поверить, что они на такое способны, но, в принципе, процент дураков за прошлое столетие мало менялся. Все зависит от того, дают ли им командовать, то — есть, кого выдвинут наверх. За двадцать лет вполне могли сделать мичуринскую селекцию.

Владимир Ильич за столом оживленно шутил о разных мировых новостях и не заговаривал об эсерах. Виктор еще в детстве вычитал, что если Ленин говорит об эсерах, у него портится настроение и он даже может взорваться.

На улице стояла жара под тридцать, совершенно неожиданно вслед за по — осеннему прохладной ночью. Еще пара недель, и, наверное, можно купаться.

"Почему Старик не переходит к переговорам? А, собственно, что мне дали для переговоров? Какие условия? Я сам — условие переговоров. Меня сюда привезли, Старик смотрит на меня и решает. Значит, надо терпеливо слушать его лекции и ждать, пока созреет. Может, ему вообще пофиг, он просто выторговал возможность внушить смежной цивилизации свои идеи. Надо просто терпеливо ждать…"

— Предлагаю подождать, когда зной спадет, — заявил Ильич, когда посуда была вымыта. — Кстати, вечером тут в соседней деревне праздник, Магда тоже отпросилась, тут у людей чувство коммуны. Не хотите ли тоже посмотреть? Вы ведь раньше не были в Швейцарии?

— Я бы с удовольствием, Владимир Ильич. Но, понимаете, я здесь в командировке. И, потом, есть реальная опасность. Вы же сами писали, что капитал ради прибыли не остановится ни перед каким преступлением.

— Это писал Маркс… Я понимаю, что Столыпин вас торопит. Судя по новостям из Германии, кайзер действительно намерен объявить войну в августе. Книга направлена в издательство, чек передан товаришам. Постараюсь дать вам ответ до вечера, чтобы Эмма Германовна успела телеграфировать сегодня. А пока давайте устроимся где‑нибудь в теньке на воздухе, чтобы я успел рассказать то, что хотел. Кто знает, что нам сулит завтрашний день.

— …Так, на чем мы вчера остановились?

Вот теперь он похож на киношного Ильича, подумал Виктор. Появились прищуренные глаза и усмешка.

"Значит, он уже что‑то решил. Почему медлит, не говорит? Может, то, что он сейчас скажет — это послание нам, в двадцать первый век? И вообще он сказал так, как будто распорядился всеми делами перед каким‑то решительным событием."

— На революции сверху.

— С революцией сверху мы уяснили… Вернемся к ситуации в вашей России. В вашем мире возникает вопрос: а что же будет делать ваш обезличенный капитал после того, как все страны земного шара станут промышленно развитыми, и рабочие в них не захотят быть новым пролетариатом и потребуют социального государства? Когда исчерпается вот этот природный ресурс рабов? Какое‑то время можно сохранять эту систему за счет роста военных заказов, когда государство искусственно наращивает потребление. А дальше?

Ильич очертил в воздухе рукой круг и прищурился.

— Мне думается, они у вас найдут очень простой выход. Более того, как мне кажется, Соединенные Штаты у вас этот выход нашли и уже ставят опыты. Вспомните крестьян: сначала они расширяли угодья подсечным земледелием, затем, когда леса свели, перешли на трехполье. То же произойдет и здесь. Банкирская клика со всемирным центром в США организует в так называемых новых индустриальных странах войны и революции, результатом которых становится полный упадок экономики и разруха. В результате — вот она, та самая дешевая рабочая сила, обнищавшее, доведенное до нищеты население, готовое вновь работать за миску похлебки. Новые промышленные страны разделят на три группы. Первая — это страны, где выгодно вкладывать капитал, строя новые заводы и фабрики на костях народа. Вторая группа — это уже индустриализованные после разрухи страны, где строительство социального государства назрело, оттуда начинают постепенно выводить капитал, идя на временные уступки для трудящихся массам. Наконец, третья группа — это страны с активным бегством капитала, с депрессией, страны, которые готовят к войне, анархии, разрухе. Причем эта колониальная система уже не рухнет, как прежняя. Кто бы не сверг старое правительство в колониальной стране, какой бы вождь, какая бы партия ни пришла к власти — на следующий день в страну нагрянут американские эмиссары и скажут народу: "Зачем вам мучиться, строить светлое будущее собственным трудом? Вот рядом страна совершила экономическое чудо, за несколько лет поднялась из руин, потому что она создала условие для вложений частного капитала. И вы можете получить чудо, если примете наши условия и дадите свободу нашему частному капиталу". И большая часть населения, отравленная инстинктами близорукого обывателя, которому кусок хлеба с маслом дороже свободы, на это пойдет, и согласится. Никто из этих людей, отравленных обещанием экономического чуда, быстрого вхождения в семью цивилизованных государств, и не подумает о том, что он в старости, или его дети будут лежать в луже крови под развалинами этого экономического чуда — всего лишь за то, что посмели всерьез захотеть вот в эту самую цивилизованную семью!

— То — есть, будет "разделяй и властвуй"? — спросил Виктор. Сказанное вождем мирового пролетариата слишком хорошо походило на то, что он видел последние десять лет.

— Да, причем в двух направлениях. Кастовое деление будет перенесено буржуазией на нации. Высшая каста — это Соединенные Штаты, которые имеют больше всего капитала и самую большую в мире армию. Но и эта держава не сможет держать под контролем всю планету, даже при помощи ваших цифровых коммуникаций. Северная Америка будет опираться в своем владычестве на Германию, Британию, Францию, Японию и еще ряд стран, которые составят вторую касту. Благополучие этих стран будет зависеть от стабильности финансов и военной мощи Америки, но они сохранят некоторую самодостаточность, и их будет удерживать в новой системе доля от грабежа третьей касты, грабежа, который они будут вынуждены организовывать и поддерживать ради того, чтобы сохранить стабильность, и подкармливать на минимуме свое социальное государство. Ваша Россия находится где‑то между второй и третьей кастой, и ваше нынешнее правительство двадцать лет боролось за то, чтобы она попала в число стран второй касты, а Европейский союз стремится выпихнуть ее в третью. Это не потому, что у вас правительство было хорошее или плохое, а потому что ваши обыватели выбрали иллюзию экономического чуда вместо мира, где все богатства надо создавать собственным трудом. И получили новое средневековье.

— Так что же нам делать, Владимир Ильич? Ведь должно же быть новое Возрождение?

Ильич вздохнул и сунул руки в карманы.

— Развитие человечества, дорогой Владимир Сергеевич, имеет свои подъемы и спады. И если ваш народ, ваши политики, сами не решили этой задачи, то, скорее всего, вы ищете ее решение не там, вы слишком скованы шорами привычных решений. Сейчас в вашей России есть два крайних течения, с противоположным отношением к государству. Первое, которое у вас называют либерасты, не имеет ничего общего с нынешним буржуазным либерализмом в той же Англии. Британский либерализм построен на владении колониями, это свобода для расы господ в условиях мирового колониального рабства, когда колонии дают избыток средств. Британский либерализм основан на двух киплинговских азбучных истинах: экономикой большой колониальной империи невозможно управлять, в ней будет господствовать инициатива банкира и торговца, это первая истина. Вторая истина в том, что господствующий класс метрополии должен проявлять экономическое рыцарство к неимущим от избытка своего. С субъективной стороны британский либерализм стоит, как на незыблемой скале, на исторических, позднефеодальных традициях, которые англичане добросовестно поддерживают, как систему.