Джунгли

Хуан уже знал, куда свернет Эдди: это был наилучший тактический ход, – поэтому присел на корточки под окном с правой стороны. Ствол его винтовки едва высовывался над хромовой подушкой окна. При выбросе адреналина во рту появился металлический привкус.

Глава 3

Впереди еще шестьдесят метров. Эдди слегка сбавил скорость, показывая, что готов подчиняться людям, устроившим дорожное заграждение, но не останавливался. Никто из стоящих перед ним не выглядел чрезмерно озабоченным, но когда автобус приблизился, один из боевиков поднял руку в понятном повсюду жесте, требующем остановки.

Сенг пошел на хитрость. Он выжал акселератор и свернул на узкую, покрытую гравием обочину. Под колесами зашелестели камешки, позади автобуса поднялась туча пыли.

Видя такое оскорбление их власти, талибы опешили, но меньше чем на секунду. От дорожного заграждения застрочили автоматы. Массивный блок цилиндров отражал пулю за пулей, а ветровое стекло получило десяток пробоин, покрылось трещинами, потом рассыпалось. Лицо Эдди заливала кровь из порезов от мелких осколков.

Команда Корпорации отвечала как могла: поливала пикап свинцом от бампера до бампера. Будь езда по неровной дороге помедленней, они могли бы выбирать конкретные цели, но тут, на таком близком расстоянии, оставалось только вести бесприцельный огонь.

Салон автобуса затянуло пороховым дымом и мельчайшими осколками стекла. Обе стороны вели убийственную перестрелку практически в упор. Пулеметчик упал, когда Линк выпустил в него почти всю обойму, но второй номер расчета уцелел. Трое на земле лежали плашмя, и когда автобус проезжал мимо, поле зрения для них закрывала нижняя часть пикапа.

Едва автобус отъехал, второй номер заметил убитого товарища у пулемета и открыл огонь. Пороховой заряд этих патронов был вдвое больше, чем у «АК-47», и пули обладали силой бронебойных. Задняя часть старого школьного автобуса была продырявлена в двадцати местах, пули пробивали два ряда сидений, перед тем как потерять инерцию. Несколько пуль прошло через автобус насквозь. Если бы Эдди не сидел за рулем, будто старичок во Флориде, держа на виду только руки, две из них получил бы в затылок.

– Все целы? – прокричал Хуан, поскольку плохо слышал из-за оглушительного грохота стрельбы.

Когда его люди подтвердили, что невредимы, Кабрильо осмотрел юного Сетиавана Бахара. Подросток не просыпался от наркотического сна. На него упало несколько осколков стекла, но все равно он выглядел так, будто спал в своей постели в Джакарте.

– Они нас преследуют? – спросил Эдди. – Все мои зеркала разбиты к чертовой матери.

Кабрильо оглянулся. Заградительный пост еще виднелся позади, и он заметил, как в свете фар пикапа появляются и исчезают люди. Они явно хотели догнать удаляющийся автобус и закончить то, что начали. Их машина обладала большими скоростью, маневренностью и огневой мощью.

Им посчастливилось миновать заградительный пост. Хуан прекрасно знал, что фортуна непостоянна и большей частью капризна.

– Да, точно, едут.

– Держитесь, – неожиданно произнес Эдди.

Казалось, автобус въехал в скоростной, идущий вниз лифт. Они доехали до места, где дорога шла серпантином. Хуан отказался от мысли бросить автобус, пока они не достигнут потенциальной зоны наблюдения. Было поздно, талибы неслись за ними словно на автотреке в Индианаполисе.

С пикапа открыли огонь трассирующими пулями по мчащемуся автобусу. Несмотря на близкое расстояние, он был неточным. Стрелку приходилось делать усилия, чтобы удерживаться стоя в пикапе, тем более управляться с тяжелым пулеметом.

Эдди вертел руль как сумасшедший, не отваживаясь взглянуть на то, что находится за правыми колесами. Дорога прижималась к стене ущелья, вилась по ней серпантином.

В нескольких дюймах от левых окон проносилась каменная стена. Справа была пропасть, которая казалась бездонной в свете тонкого серпа луны. Хуан не мог представить, чтобы вид с вершины Эвереста был намного шире этого. Вытягивая шею, он видел внизу извивы дороги. Макд Лоулесс присоединился к нему возле исковерканной задней двери. У него была винтовка Эдди, набедренные карманы маскировочных брюк топорщились от запасных обойм.

– Ваш человек не может одновременно вести машину и стрелять. – Он протянул Хуану его пистолет. – Штука хорошая, но в данной ситуации винтовка лучше.

Говорил он с акцентом, но Хуан не мог определить с каким. На вопрос об этом Лоулесс ответил: «С новоорлеанским», – произнеся «с норленским».

– Новый Орлеан. «Большой Спокойный», как называют его джазисты.

– Кстати, то же самое можно сказать о моей сестре. – Рот Лоулесса растянулся в улыбке. – Сестры у меня нет, но эта шутка мне нравится.

Передышка длилась еще секунду, потом из-за поворота выехал пикап, и у пулеметчика снова появилась мишень. Пули отскакивали рикошетом от стены ущелья, отлетали в долину, некоторые попадали в цель и пробивали новые отверстия в задней части автобуса.

Не утративший присутствия духа, Лоулесс отстреливался. Стрелял он неторопливо, прицельно, а когда к ним присоединились Линк и Линда, вчетвером они так поливали свинцом пыльную дорогу, что, похоже, испугали водителя. Он замедлял ход, пока автобус не скрылся за поворотом.

Внезапно Эдди нажал на тормоза и резко вывернул руль. Казалось, автобус по спирали уходит в землю, когда он описывал первый узкий крутой поворот. Правые колеса заднего моста на миг повисли в воздухе, потом Эдди снова вернул их на дорогу.

Четверых бойцов в автобусе швыряло, как тряпичных кукол. Линк треснулся головой о металлическую стойку и потерял сознание. Линда ударилась носом, из которого теперь текла кровь, а Хуан нечаянно так врезал теменем Макд Лоулесса, что у того со свистом вырвалось дыхание.

Их огонь не останавливал другого водителя. Он знал, где находится узкий поворот, и потому нажал на тормоза.

Ливень пуль пробивал тонкую крышу автобуса. Пикап остановился на обрыве вверху, и пулеметчик мог стрелять только сверху вниз. Укрыться, спрятаться было негде. Крупнокалиберные пули пробивали пол, почти не снижая скорости. Положение было опасным, и спасло их то, что Эдди резко нажал на газ.

Хуан тут же взглянул на Сетиавана, продолжавшего мирно спать.

Через несколько секунд из-за поворота показались фары пикапа, и гонка возобновилась.

– Мистер председатель, любите держать пари? – спросил Лоулесс, все еще тяжело дыша. – Я – да, и, думаю, наши шансы начинают уменьшаться.

Хуан вынужден был согласиться. Вскоре должно было что-то произойти. На очередном крутом повороте им так не повезет.

– Осмотрите машину! – крикнул он. – Может, что-то из того, что здесь есть, нам пригодится.

Они заглянули под сиденья. Хуан вытащил из-под одной скамьи старый сундук. Запертый на замок, с виду такой древний, словно был изготовлен, когда его предок и тезка[1] открывал Калифорнию. Достал пистолет, навел и выстрелил. Пуля разбила железный замок и отскочила рикошетом, никому не причинив вреда. В сундуке оказалось несколько паранджей. Судя по размеру, их изготовили для мужчин, чтобы те маскировались. На взгляд Кабрильо, уловка трусливая, но эффективная. Под серой одеждой лежал пояс террориста-смертника, изготовленный из пластика, мешочков с железками и таймера, крепящегося высоко на спине жилета, чтобы будущий мученик за веру не мог его отключить. Надевался пояс таким образом, что террорист не мог его снять.

Хуан подумал, что, возможно, пояс везли для Сетиавана. Его охватила ярость.

– Если собираетесь что-то делать, – прокричал Эдди, перекрывая шум ветра, дующего сквозь продырявленный автобус, – делайте быстро. Впереди еще поворот.

Кабрильо и Лоулесс на миг посмотрели друг другу в глаза, обоим пришла в голову одна и та же мысль.

– Как думаете, на какое время ставить? – спросил Макд.

– Сорока пяти секунд должно хватить.

Хуан принялся за работу с таймером, но он никак не включался, пока они не приблизились к крутому повороту.

1

Речь идет о Хуане Родригесе Кабрильо (1499–1543) – первом европейце, достигшем побережья современной Калифорнии и исследовавшем его. – Здесь и далее примеч. пер.