Страница 10 из 50
Потом Яна Тлескача похоронили, и вскоре о нём забыли. Инструменты из сарая растащили другие мальчишки, а головоломка пропала ещё во время расследования. Правда, она вроде появлялась у мальчишек в Трущобах, ну или по крайней мере так говорили, и каждый раз они её друг у друга отбирали. Теперь-то она наверняка насовсем потерялась. Да и записная книжка Тлескача тоже пропала. Помню, что когда он в последний раз шёл наверх, в башню, она у него была. А вот внизу этой записной книжки при нём уже не было…
Когда сторож закончил рассказывать о событиях тех далёких лет, на улице уже стемнело. На фоне озарённого жёлтым неба чётко виднелись ломаные очертания старых домов, а из лабиринта трущобных улочек к ребятам доносилась боевая песня вонтов. Это была просто мелодия, без слов, но она наводила ужас.
В Трущобах происходило что-то чрезвычайно важное, ибо только в таких случаях могла звучать эта песня. И в такие дни всем не местным мальчишкам было опасно появляться на этих улицах!
«Быстрые стрелы» поблагодарили сторожа за ценные сведения. То-то будет сюрприз читателям «ТАМ-ТАМа»!
— Зайдём ещё ненадолго в клуб, — решил Мирек, когда ребята возвращались к себе на Другую сторону. — Надо эту информацию переварить как следует, и заодно повторить всё, что узнали. Может, заодно составим план дальнейших действий, и придумаем, как это всё написать в «ТАМ-ТАМе».
Обычно уговаривать идти в клуб Миреку никого было не надо — каждый из них с радостью шёл туда в любое время, однако Красненький сегодня заартачился — мол, могли бы всё это сделать и завтра. Но стоило Быстроножке начать над ним подсмеиваться, как Красненький возражать тут же перестал.
10. Мирек советуется с Яркой
Собрание в клубе было довольно коротким, потому что старшие ребята — Мирек и Ярка — не хотели надолго задерживать младших.
Чтобы не забыть ничего из того, что они узнали сегодня от бывшего костёльного сторожа. Ярка всё вкратце записал с помощью остальных ребят, время от времени припоминавших ему о какой-нибудь детали. Потом Красненький убежал домой, а остальные ещё некоторое время продолжали обсуждение. Наконец договорились собраться завтра после обеда, чтобы начать писать новый «ТАМ-ТАМ», после чего разошлись.
Так как Быстроножка жил в том же доме, где находился клуб, то ходить ему никуда было не надо. Индра Гойер пошёл по направлению к Сладовницкой улице, а Мирек с Яркой вместе направились в сторону противоположную.
Ярка Метелка был всего на несколько месяцев младше Мирека Душина, и помогал ему в управлении клубом. Мирек же, обладая исключительно благородным характером, стремился сделать из «Быстрых стрел» образцовых мальчишек — честных и добрых. Не позволял им ругаться и разбирал каждый поступок, который считал неправильным. С Яркой, который в глубине души понимал, что и его Мирек изменил к лучшему, он всё время говорил о младших членах клуба, призывая Ярку больше обращать внимание на их поведение в отсутствии Мирека.
В общем, Мирек был правильным человеком на правильном месте — именно такими и должны были бы быть все старшие ребята, дружившие с младшими.
Не смотря на различия в возрасте все пятеро были хорошими друзьями. Двое старших не помыкали младшими, а у тех, в свою очередь, хватало ума соглашаться с мнением Мирека и Ярки, или терпеть время от времени их упрёки, когда что-то было не так. Обычно это было когда поддразнивание Быстроножкой Красненького приобретало более острую форму, и грозило вылиться в самую настоящую ссору, когда Индра Гойер придумывал какое-нибудь рискованное развлечение, или же когда ребята переставали быть активными в начинаниях клуба.
Когда все ребята отправились вечером по домам, Мирек и Ярка решили ещё поговорить, и не спеша отправились по затихающим улицам. Вечер, прохладный, тихий и таинственный, залёг по углам улиц. В воздухе витал едва уловимый запах приближающейся осени. Горели фонари.
— Что-то не понравилось мне поведение Красненького сегодня, — сказал Мирек, едва они отошли несколько шагов от дома, где был клуб. — Ты заметил, что он не хотел возвращаться в клуб? Иной раз его оттуда и калачом не выманишь, он же живёт прямо в том доме, а тут вдруг заартачился!
— Эх, брат, намучаемся мы ещё с тобой с Красненьким, прежде чем отучим его от подобных капризов, — ответил Ярка. — Он ещё и похвастаться любит — это его старая болезнь. Помнишь, как он тогда в походе залез на высокую скалу, и не мог спуститься? Решил покрасоваться, нас удивить. А вообще он хороший товарищ.
— Надо будет Индру убедить, чтобы перестал ходить с той своей рогаткой, — сменил вдруг тему Мирек. — Плохая это игрушка. Я считаю, что у мальчиков не должно быть такого коварного оружия.
— Ну Индре-то, думаю, хватит ума, чтобы понять, когда и как этим можно баловаться, а когда — нет. Хотя ты прав. Неподвижные цели ему скоро наскучат, а стрелять из рогатки по живым существам — жестоко. Будет лучше, если он эту рогатку выбросит. Кстати, ты заметил, что Быстроножка опять сегодня в каждой арке орать останавливался?
— Конечно, — кивнул Мирек. — Я даже на него пару раз прикрикнул. Словно черти в него сегодня вселились. Зато со сливами, которыми делился, он хорошо себя повёл. Не знаю уж, неправильно он их сосчитал, или ещё что, но когда на него самого слив не хватило, он поначалу удивился, но потом, ни говоря не слова, просто скомкал пакетик и ни у кого не попросил и сливы обратно. Я за ним внимательно наблюдал. Друзья замолчали, и долгое время шли не разговаривая. Они уже прошли мимо того места, на котором всегда прощались, когда вместе возвращались из клуба, и теперь шагали дальше. Им пока не хотелось домой. Домашнее задание они, как всегда, сделали сразу же по возвращению из школы. Эти двое были не из тех мальчишек, которые весь день гуляют, а вечером, уставшие, вдруг к своему ужасу вспоминают, что совершенно забыли сделать уроки.
Молчание нарушил Ярка:
— Знаешь, иногда мне кажется, что мы с тобой чересчур требовательны. Хотим, чтобы все наши ребята были вроде положительных книжных персонажей. А ты только посмотри, что делают и как разговаривают другие мальчишки вокруг нас. Да взять хотя бы это «Братство кошачьей лапы», или банду Тонды Плигала, которые выпускают «Сборщика». По сравнению с нашими — небо и земля!
— Может, ты и прав, — задумчиво ответил Мирек. — Но я всё же не люблю, когда наши мальчишки нас разочаровывают. Наверное, это как раз потому, что они не такие, как все.
Ребята опять замолчали. Они уже почти дошли до того места, на котором уже сегодня были, когда приходили узнавать, что было правдой в разговорах о появлении ёжика в клетке. Поэтому заговорили снова об этом.
11. Кто появился из темноты?
Друзья неторопливо прошли через небольшую площадь, на которой стоял дом сторожа, столько всего рассказавшего им об этой странной истории, и направились дальше.
Уже совсем стемнело, понемногу пустели улицы. Помощники владельцев местных магазинчиков убирали внутрь ящики с фруктами, мешки с картошкой и банки с огурцами, стоявшие днём перед витринами.
Мирек и Ярка остановились на самой границе своего района. Они были на Разделительном проспекте. Здесь тоже было почти безлюдно. Где-то за поворотом прогрохотал трамвай. На противоположной стороне проспекта ребята видели ведущую в Трущобы узкую улицу. Она была тиха и пустынна. Прячась от жёлто-зелёного света висевшего на железном столбе фонаря, по углам улиц залегли устрашающие тени. Где-то там дальше, в глубине этого лабиринта из улочек и домов, молчаливо возвышалась башня заброшенного костёла святого Якуба, бывшая немым свидетелем загадочной смерти Яна Тлескача. А может, где-то там до сих пор лежит брошенная, втоптанная в землю железная головоломка, секрет которой Тлескач забрал с собой в могилу.
Задумавшись, Мирек и Ярка смотрели на улицу, служившую воротами в Трущобы, молча глядели на мигающий свет фонаря. Внезапно оттуда послышались чьи-то лёгкие шаги.