Тайны черных джунглей

Глубокий вздох донесся до него, и этот вздох произвел на него новое, странное впечатление. Точно ему вонзили кинжал в сердце – такой сладкой болью отозвалось оно на этот вздох.

«Я или схожу с ума, или околдован», – пробормотал он.

Тень остановилась внизу перед какой-то огромной черной массой, которая находилась прямо под канатом.

– Я пришла, страшная богиня! – воскликнул женский голос, от которого Тремаль-Найк затрепетал. Он никогда не слышал подобного голоса, столь мелодичного, нежного и в то же время страстного в своем порыве. Это был голос, точно принадлежавший неземному существу.

– Ненавижу тебя! – воскликнула между тем женщина с глубокой горечью. – Я ненавижу тебя, ужасная богиня, осудившая меня на вечное мучение, отобравшая все, что было у меня дорогого на земле! Убийцы, будьте вы прокляты и в той и в этой жизни!

Взрыв рыдании последовал за этим страстным проклятием. И снова Тремаль-Найк задрожал с головы до ног – дикий сын джунглей, человек несокрушимого духа, он почувствовал себя потрясенным. Он хотел было уже отпустить канат и прыгнуть в пустоту, но осторожность удержала его.

А через мгновение было уже поздно: тень отдалилась и исчезла в темноте, и вскоре послышался скрип закрываемой двери.

– Кто она? – прошептал Тремаль-Найк. – И кто та страшная богиня, которую она проклинала? Кто эта женщина, которая приходит сюда в полночь, одна, которая живет среди душителей-тугов в их храме?.. Я хочу видеть ее, говорить с ней: она все мне откроет. Не знаю почему, но внутренний голос говорит мне, что я уже видел ее, что это она заставляла биться мое сердце…

Он остановился на полуслове, почти испугавшись того, что хотел сказать.

«А если это она, мое прекрасное видение! – воскликнул он дрожащим от волнения голосом. – Когда я взбирался на пагоду я уже словно предчувствовал это, когда спускался сюда, я дрожал. У меня было такое чувство, что я иду на свидание с ней».

Не сразу он успокоился от этих новых чувств и переживаний. А когда сердце стало биться ровнее, осторожно спустился по канату и поставил ноги на тот твердый округлый предмет, который снова издал металлический звон, похожий на бронзовый.

Он стоял как раз на той самой черной массе, которая виднелась внизу и перед которой еще несколько минут назад женщина произносила свои проклятья и плакала.

– Что же это такое? – прошептал он.

Он наклонился, оперся руками на эту массу и соскользнул по ней вниз, пока не коснулся ногами пола. В ночной темноте внутренность храма была не видна, глубокая тишина царила здесь.

«Ну что ж, утром я узнаю, где нахожусь и с кем мне придется иметь дело», – подумал Тремаль-Найк.

Он сделал несколько неверных шагов в темноте и уселся у стены с пистолетом в руке, дожидаясь, пока дневной свет даст ему возможность осмотреть этот таинственный храм.

Прошло несколько часов, и ни единый звук не нарушил мрачное молчание, царившее в этом месте. Тремаль-Найк почти задремал в ожидании, но едва лишь звезды начали бледнеть и первые лучи зари осветили небо, он встрепенулся и открыл глаза.

Примерно в четыре часа утра, когда солнце встало над горизонтом, его лучи вдруг ударили в блестящий бронзовый шар на верхушке пагоды и через широкое отверстие ярким снопом проникли внутрь.

Тремаль-Найк вскочил на ноги, удивленный и оглушенный тем зрелищем, которое предстало перед его глазами.

Он находился в огромном зале, все стены которого были украшены колоннами и причудливо расписаны. Десять воплощений Вишну были изображены на них. И кроме того, во множестве все другие боги, почитаемые индийцами, а также злые гении, разделенные на пять родов.

Посреди пагоды высилась большая бронзовая статуя, представляющая собой женщину с четырьмя руками, одна из которых потрясала длинным мечом, а другая держала за волосы отрубленную голову.

Большое ожерелье из черепов спускалось с ее шеи до самых ног, а пояс из отрубленных рук опоясывал бедра.

Лицо этой ужасной женщины было расписано татуировкой, уши украшены кольцами, темно-красный язык, испачканный в свежей крови, высовывался изо рта, губы застыли в зловещей улыбке. Ее ноги попирали поверженного великана, покрытого ранами.

Казалось, богиня была пьяна от крови и плясала на теле своей жертвы.

Другим странным предметом была большая круглая чаша из белого мрамора, вделанная в блестящие камни пола. Она была полна чистейшей воды, и в ней плавала маленькая золотая рыбка, похожая на мангов из Ганга.

Ничего подобного Тремаль-Найк никогда не видел. Он стоял перед этим ужасным божеством и созерцал его со смешанным чувством удивления и страха.

Кто была эта зловещая фигура, увешанная черепами и украшенная отрубленными руками? Что означала эта золотая рыбка, плавающая в белой чаше? Какое отношение имели эти странные символы к тем людям, которые поклонялись ей и при этом безжалостно душили себе подобных?

– Может, я сплю? – прошептал Тремаль-Найк, протирая глаза. – Я ничего не понимаю.

Но тут легкий скрип достиг его слуха. Он повернулся с карабином в руке и вздрогнул, едва сдержав крик удивления и радости.

Перед ним на пороге золоченой двери стояла девушка удивительной красоты, с тревогой и страхом смотревшая на него. Ей могло быть лет семнадцать-восемнадцать, и чудесная красота ее полностью расцвела.

У нее была светлая кожа, большие черные глаза, блестевшие, как алмазы, прямой нос, в котором не было ничего индийского, и нежные коралловые губы, слегка приоткрывшиеся от удивления, что позволяло видеть два ряда сверкающих белых зубов. Ее прическа из блестящих темно-каштановых волос, разделенная на лбу двумя рядами больших жемчужин, была собрана узлом и перевита цветами, распространявшими нежный аромат.

Окаменев от неожиданности, Тремаль-Найк попятился к бронзовой статуе. Завороженный при виде ее, он, казалось, потерял рассудок.

И вдруг сверкающий солнечный луч упал на нее, ослепив Тремаль-Найка блеском ее наряда. С головы до ног она была покрыта золотом и драгоценными камнями немыслимой ценности. Золотое ожерелье, усыпанное множеством прекрасных алмазов, украшенное золотой змеей с головой женщины, закрывало ей грудь и исчезало в складках роскошной кашемировой шали, которая опоясывала ее бедра; крупные жемчужные бусы несколько раз обвивали шею; широкие браслеты, усыпанные драгоценными камнями, украшали ее обнаженные руки, а шальвары из белого шелка были схвачены у щиколоток ее маленьких босых ног блестящими обручами из золота. Луч солнца, упавший на нее через узкое отверстие, заставил так засверкать это созвездие из золота и драгоценных камней, что почти скрыл от него девушку в искрящемся и блистающем море света.

– Видение!.. – потрясенный, произнес Тремаль-Найк. – О как ты прекрасно!..

Девушка первая пришла в себя и приложила палец к губам, как бы приказывая ему молчать. Потом приблизилась, глядя на него с тем же удивлением и страхом.

– Несчастный! Зачем ты пришел сюда?.. – сказала она. – Какое безумие увлекло тебя в это страшное место?..

Точно завороженный, Тремаль-Найк сделал шаг навстречу, протягивая к ней руки, но она попятилась от него с еще большим страхом.

– Не касайся меня! – едва слышно произнесла она.

Тремаль-Найк испустил глубокий вздох.

– Ты прекрасна!.. – пробормотал он, точно помешанный. – Прекрасна, как богиня!..

Она опять приложила палец к губам.

– Если не хочешь погубить меня, не шуми, – сказала она с мягким укором. – Ты не представляешь, что с нами будет, если нас вместе увидят здесь.

– Я Тремаль-Найк! – воскликнул он. – Кто смеет здесь угрожать тебе? Назови его, и клянусь, что завтра он исчезнет с лица земли!..

– Не говори так, Тремаль-Найк.

– Почему? Ты не представляешь, что я готов сделать ради тебя!.. Когда я в первый раз увидел тебя в лучах заходящего солнца, там, среди кустов с кроваво-красными цветами, я почувствовал, что все во мне перевернулось. Мне показалось, что ты богиня, спустившаяся с неба. Я обожаю тебя!