Тайны черных джунглей

Он постарался уснуть, но сон не шел – он был слишком взволнован. Множество мыслей беспорядочно теснилось в его голове. Он думал о своей прошлой жизни, о своей обожаемой Аде, о том моменте, когда наконец после стольких мучений, стольких опасностей, он снова увидит ее, он думал о том последнем ударе, который готовился нанести. И снова, как и всякий раз, когда он думал об этом убийстве, какое-то странное, ужасное чувство овладевало его душой. Он и стремился убить капитана, и в то же время боялся это совершить. Макферсон не только не казался ему врагом, в нем даже ощущалось что-то родное. Что это было, Тремаль-Найк не мог сказать, но словно какой-то внутренний голос предостерегал и внушал ему это, сомнениями мучил его.

Он знал, что все равно убьет Макферсона, и в нужный момент рука его не дрогнет, но чем дальше, чем больше казалось, что счастья ему это не принесет.

Так в бессоннице и сомнениях проходил час за часом. Никто не спускался в кубрик к нему, да и он сам не горел желанием появиться на палубе. Оба его сообщника больше не показывались.

Тремаль-Найк начал уже бояться, не случилось ли с ними какого-нибудь несчастья, не раскрыты ли их тайные замыслы.

В восемь часов, когда солнце зашло за горизонт и тьма быстро спустилась на голубые волны залива, Тремаль-Найк, снедаемый тревогой, поднялся по трапу и выглянул на палубу.

Солдаты и матросы столпились на баке, устремив глаза на восток; некоторые вскарабкались на ванты, пристально вглядываясь в горизонт. На корме несколько человек хлопотали возле шлюпок.

Он взглянул на мостик: четверо офицеров прогуливались там, куря и болтая. Капитана Макферсона среди них не было.

Тремаль-Найк вернулся на койку и стал ждать. В кубрике постепенно темнело. Склянки на борту пробили девять; потом десять; и, наконец, одиннадцать. Еще не замолк последний звук, как две тени спустились по трапу.

– Поторопись, – сказал один из них быстрым шепотом. – Нельзя терять ни минуты: уже показался Раймангал.

Тремаль-Найк узнал обоих своих сообщников.

– А капитан? – еле слышно спросил он.

– Спит, – ответил Биндур. – Он выпил наркотик.

– Пошли, – сказал Тремаль-Найк, и голос его задрожал. Во рту у него пересохло, его всего трясло.

Палаван открыл дверь в узкий темный коридор и, пройдя несколько трюмных помещений, остановился перед трапом, ведущим в каюту капитана.

– У вас хватит решимости? – спросил Тремаль-Найк.

– Мы предаем нашу жизнь в руки богини Кали.

– Вы боитесь?

– Мы не знаем, что такое страх.

– Тогда слушайте меня.

Оба туга приблизились с решительными лицами.

– Я сейчас убью капитана, – сказал он, преодолевая никогда доселе не испытанную им дрожь. – А ты, Биндур, спустишься в пороховой погреб и оставишь там горящий фитиль.

– А я? – спросил Палаван. – Что мне делать?

– Ты должен приготовить три спасательных круга, а потом вернуться ко мне. Идите, и пусть ваша богиня защитит вас.

Тремаль-Найк взял топор, принесенный Биндуром и, переступив порог, вошел в каюту, освещенную лишь слабым светом ночника.

Первое, что он увидел – было его собственное отражение в зеркале. Увидя его, он вздрогнул. Лицо в зеркальном проеме было страшно искажено и все блестело от обильного пота. Глаза, как у безумного, горели лихорадочным огнем.

Он опустил взгляд на постель, закрытую легким кисейным пологом, и до слуха его донеслось дыхание спящего.

«Странно, – подумал он. – Никогда в жизни я не испытывал ничего подобного. У меня руки слабеют, и подошвы точно приклеились к полу».

С усилием он сделал еще шаг вперед и дрожащей рукой поднял полог.

Капитан Макферсон лежал на постели и улыбался во сне. Без сомнения, он видел что-то приятное.

«Этого хотят туги… « – прошептал, шатаясь, Тремаль-Найк.

Он поднял над спящим топор, но тут же опустил, точно силы внезапно оставили его. Он провел рукой по лбу – лоб был весь мокрый, крупный капли пота уже просто катились по его лицу. С глубоким ужасом он оглянулся вокруг.

«Что это? – спросил он себя, потрясенный. – Неужели я боюсь?.. Я, который никого и ничего не боялся… Кто для меня этот человек?.. Никто. Но что за страшное волнение трясет меня?.. «

Он снова поднял топор и вновь бессильно опустил его. Никогда не случалось с ним ничего подобного. Какой-то внутренний голос кричал ему, что этого делать нельзя, что человек этот для него неприкосновенен, что кровь, которую он готовился пролить, не чужая ему…

Это говорила, это внушала ему Ада – он словно воочию видел перед собой ее умоляющие глаза.

– Ада! Ада!.. – почти с яростью воскликнул он.

И вдруг побледнел, отпрянув назад.

Капитан быстро сел на постели и мгновенно раскрыл глаза.

– Ада?.. – воскликнул он с удивлением. – Кто здесь назвал мою дочь?..

Окаменелый, растерянный, Тремаль-Найк оставался недвижим.

– Ада?.. – повторил капитан. – Это имя моей дочери!.. Кто говорил здесь о ней?

И тут он заметил стоящего возле постели человека.

– Что ты здесь делаешь, в моей каюте? – удивленно спросил он. – Кто ты такой?

Ужасная мысль молнией сверкнула в мозгу Тремаль-Найка.

– О боги!.. – воскликнул он прерывающимся голосом. – О какой Аде вы говорите? Неужели о ней, о моей?..

– О твоей?.. – протянул капитан. – Я говорю о своей дочери!..

– Где она?..

– Где?.. В руках тугов.

– Великий Брама!.. Если это правда!.. Одно только слово, капитан. Ее имя. Ее полное имя, умоляю вас!.. Как зовут вашу дочь?

– Ада Корихант.

В ужасе Тремаль-Найк закрыл лицо руками.

– Моя невеста!.. А я собирался убить ее отца!.. О что я готовился совершить!..

И, как подкошенный, упал у постели капитана.

– О простите!.. Простите!.. – бормотал он.

Удивленный капитан Корихант смотрел на него, ничего не понимая он.

– Кто ты такой? Объясни же наконец! – воскликнул он.

Голосом, прерывающимся от рыданий, Тремаль-Найк в нескольких словах поведал ему адский замысел Суйод-хана.

– И ты знаешь, где моя дочь?.. – вскочив на ноги, спросил капитан, бледный от волнения.

– Да, и отведу вас туда, – сказал Тремаль-Найк.

– Верни, о только верни мне ее, и, клянусь, если она любит тебя, она будет твоей!

– О!.. – только и мог произнести Тремаль-Найк. – Моя жизнь принадлежит вам, капитан.

Возбужденный, с горящими глазами, Макферсон быстро оделся и бросился из каюты.

– Не будем терять времени – быстрее на Раймангал. Я как раз направляюсь туда, чтобы напасть на тугов в их логове.

– Одну минуту, капитан, – догнал его на ступеньках трапа охотник на змей. – У меня на борту два сообщника, которые собираются взорвать корабль. Нужно помешать им, как можно быстрее.

– Четырех человек в пороховой погреб! – крикнул матросам капитан. – Хватайте всех, кого увидите там.

Не четыре, а двадцать четыре человека бросились выполнять приказ. Послышались крики, проклятия, потом всплеск за бортом и несколько выстрелов – стреляли в воду.

– Мы не сумели их взять: они бросились в море, – сообщил прибежавший на мостик офицер.

– Пусть тонут, – махнул рукой капитан. – Порох в безопасности?

– Да, они только собирались еще поджечь фитиль.

– Бог защищает нас! – капитан перекрестился. – А теперь – курс на Мангал!