Страница 5 из 15
— Она у вас портниха?- осведомился я.
— О нет! Она работает в Салоне Хорошего Настроения,в отделе для престарелых женщин.И вы знаете, ее там ценят. Но в прошлом году она однажды опоздала,и теперь ей приходится быть очень осторожной.Вы сами видите, она не смогла даже с вами даже прилично поговорить, но вполне возможно, что ее уже ждет клиент… Вы можете не поверить, но у нее уже есть постоянная клиентура… Впрочем, что же мы здесь стоим? Гренки остынут…
Мы вошли на хозяйскую половину. Я изо всех сил старался держаться, как подобает,хотя как именно подобает, я представлял себе довольно смутно. Тетя Вайна усадила меня за столик,извинилась и вышла.Я огляделся. Это была точная копия моей гостиной, только стены были не голубые, а розовые, и за верандой было не море,а низкая ограда,отделяющая дворик от улицы.Тетя Вайна вернулась с подносом и поставила передо мной чашку с топлеными сливками и тарелочку с гренками.
— Вы знаете, я тоже позавтракаю, — сказала она. — Мой врач не рекомендует мне завтракать вообще и, уж во всяком случае, топлеными сливками, но мы так привыкли. Это любимый завтрак генерал-полковника. И вы знаете, я стараюсь брать только постояльцев-мужчин, этот милый Амад хорошо понимает меня. Он понимает, как это нужно мне- хоть изредка посидеть вот так, как мы сидим сейчас с вами за чашечкой топленых сливок…
— Ваши сливки изумительно хороши,- заметил я довольно искренне.
— Ах, Иван!- Тетя Вайна поставила чашку и слегка всплеснула руками.- Ведь вы сказали это почти так же, как генерал-полковник… И как странно, вы даже похожи на него.Только лицо у него было немного уже, и он завтракал всегда в мундире…
— Да,- сказал я с сожалением.- Мундира у меня нет.
— Но ведь был когда-то!- сказала она, лукаво грозя мне пальчиком.- Я ведь вижу. Ах, как все это бессмысленно! Люди теперь вынуждены стесняться своего военного прошлого.Как это глупо, не правда ли? Но их всегда выдает выправка, совершенно особенная мужественная осанка. Этого не скроешь, Иван.
Я сделал сложный неопределенный жест и,сказавши: «мм-да», взял гренок.
— Как все это нелепо,не правда ли?- с живостью продолжала тетя Вайна.- Как можно смешивать такие разнородные понятия — война и армия? Мы все ненавидим войну.Война- это ужасно. Моя мать рассказывала мне, она была тогда девочкой, но все помнит: вдруг приходят солдаты,грубые, чужие,говорят на чужом языке, отрыгиваются,офицеры так бесцеремонны и так некультурны,громко хохочут, обижают горничных, простите, пахнут, и этот бессмысленный комендантский час… Но ведь это война! Она достойна всяческого осуждения! И совсем иное дело — армия. Вы знаете, Иван, вы должны помнить эту картину: войска, выстроенные побатальонно,строгость линий,мужественные лица под касками, оружие блестит, аксельбанты сверкают, а потом командующий на специальной военной машине объезжает фронт, здоровается, и батальоны отвечают послушно и кратко, как один человек!
— Несомненно,- сказал я.- Несомненно, это многих впечатляло.
— Да! И очень многих! У нас всегда говорили, что надо непременно разоружаться,но разве можно уничтожать армию?Это последнее прибежище мужества в наше время повсеместного падения нравов. Это дико, это смешно — государство без армии…
— Смешно,- согласился я.- Вы не поверите, но с самого подписания пакта я не перестаю улыбаться.
— Да, я понимаю вас,- сказала тетя Вайна. — Нам больше ничего не осталось делать.Нам осталось только саркастически улыбаться.Генерал-полковник Туур, — она достала платочек,- он так и умер с саркастической усмешкой на устах…-Она приложила платочек к глазам.-Он говорил нам: «Друзья,я еще надеюсь дожить до того дня, когда все развалится».Надломленный,потерявший смысл существования. Он не вынес пустоты в сердце…-Она вдруг встрепенулась.- Вот взгляните, Иван…
Она резво выбежала в соседнюю комнату и принесла тяжелый старомодный фотоальбом. Я сейчас же поглядел на часы, но тетя Вайна не обратила на это внимания и, усевшись рядом, раскрыла альбом на самой первой странице.
— Вот генерал-полковник.
Генерал-полковник был орел. У него было узкое костистое лицо и прозрачные глаза.Его длинное тело усеивали ордена. Самый большой орден в виде многоконечной звезды,обрамленной лавровым венком, сверкал в районе аппендикса. В левой руке генерал сжимал перчатки, а правая покоилась на рукоятке кортика. Высокий воротник с золотым шитьем подпирал нижнюю челюсть.
— А это генерал-полковник на маневрах.
Генерал-полковник и здесь был орел. Он давал указания своим офицерам, склонившимся над картой, развернутой на лобовой броне гигантского танка. По форме траков и по зализанным очертаниям смотровой башни я узнал тяжелый штурмовой танк «мамонт»,предназначенный для преодоления зоны атомных ударов, а ныне успешно используемый глубоководниками.
— А это генерал-полковник в день своего пятидесятилетия.
Генерал-полковник был орлом и здесь.Он стоял у накрытого стола с бокалом в руке и слушал тост в свою честь.Нижний левый угол фотографии занимала размытая лысина с электрическим бликом,а рядом с генералом, восхищенно глядя на него снизу вверх, сидела очень молодая и очень миловидная тетя Вайна. Я попробовал украдкой определить на ощупь толщину альбома.
— А это генерал-полковник на отдыхе.
Даже на отдыхе генерал-полковник оставался орлом.Широко расставив ноги, он стоял на пляже в тигровых плавках и рассматривал в полевой бинокль туманный горизонт. У его ног копошился в песке голый ребенок трех или четырех лет. Генерал был жилист и мускулист, гренки и сливки не портили его фигуру. Я принялся шумно заводить часы.
— А это…- начала тетя Вайна,переворачивая страницу, но тут в гостиную без стука вошел невысокий полный человек,лицо и особенно одежда которого показалась мне необычайно знакомыми.
— Доброе утро,- произнес он,слегка склонив набок гладкое улыбающееся лицо.
Это был давешний таможенник все в том же белом мундире с серебряными пуговицами и серебряными шнурами на плечах.
— Ах, Пети!- сказала тетя Вайна.- Ты уже пришел? Познакомься, пожалуйста, это Иван… Иван, это Пети, друг нашего дома.
Таможенник повернулся ко мне,не узнавая, коротко наклонил голову и щелкнул каблуками. Тетя Вайна переложила альбом ко мне на колени и поднялась.
— Садись, Пети,- сказала она, — я принесу тебе сливок.
Пети еще раз щелкнул каблуками и сел рядом со мной.
— Не желаете ли поинтересоваться?- сейчас же осведомился я, перекладывая альбом со своих колен на колени таможенника.-Вот это генерал-полковник Туур. Это он просто так.- (В глазах таможенника появилось странное выражение.) — А вот здесь генерал-полковник на маневрах. Видите? А вот здесь…
— Благодарю вас,- отрывисто сказал таможенник.-Не утруждайтесь,потому что…
Вернулась с гренками и сливками тетя Вайна. Еще с порога она сказала:
— Как приятно видеть человека в мундире, не правда ли, Иван?- она поставила поднос на столик.- Пети, ты сегодня рано. Что-нибудь случилось? Прекрасная сегодня погода, такое солнце…
Сливки для Пети были налиты в особенную чашку,на которой красовался вензель «Т», осененный четырьмя звездочками.
— Ночью шел дождь,я просыпалась,значит, были тучи,-продолжала тетя Вайна. — А сейчас, взгляните, ни одного облачка… Еще чашечку, Иван?
Я встал.
— Благодарю вас,я сыт.Позвольте мне откланяться. У меня назначено деловое свидание.
Осторожно закрывая за собой дверь, я услыхал, как вдова сказала: «ты не находишь, что он удивительно похож на штаб-майора Пола?…»
В спальне я распаковал чемодан, переложил одежду в стенной шкаф и снова позвонил Римайеру.К телефону опять никто не подошел. Тогда я сел за стол в кабинете и принялся исследовать ящики.В одном из ящиков обнаружилась портативная пишущая машинка,в другом- почтовый набор и пустая бутылка из-под смазки для аритмических двигателей.Остальные ящики были пусты,если не считать пачки смятых квитанций, испорченной авторучки и небрежно сложенного листка, разрисованного рожицами.Я развернул листок.Видимо, это был черновик телеграммы. «Грин умер у рыбарей получай тело воскресенье соболезнуем Хугер Марта мальчики».Я дважды прочел написанное,перевернул листок,изучил рожицы и прочел в третий раз.Видимо,Хугеру и Марте было невдомек,что нормальные люди, сообщая о смерти,говорят в первую очередь,отчего и как умер человек, а не у кого он там умер.Я бы написал: «Грин утонул во время рыбной ловли». В пьяном виде, вероятно. Кстати, какой у меня теперь адрес?