Страница 17 из 38
Налюбовавшись, он спустился в вестибюль. Софи уже была там и разговаривала с кем-то по мобильному телефону.
— Это Филипп, — сказала она, убрав трубку в сумку. — Он предлагает встретиться через полчаса и выпить за знакомство.
— Они здесь рано начинают, — заметил Сэм, взглянув на часы. — Он придет в отель?
Софи вздохнула и покачала головой:
— Нет, с Филиппом так просто не получится. Он желает показать нам какой-то маленький бар, в который никогда не заглядывают туристы. Это в квартале Ле Паньер, недалеко отсюда, можно дойти пешком. Филипп говорит, typiquementmarseillais[26] прогулка. Вы готовы?
Они захватили со стойки карту и пошли вниз по холму в сторону Старого порта. По дороге Софи рассказала Сэму все, что знала о Ле Паньер. Когда-то в этом старейшем квартале города жили рыбаки, сицилийцы и итальянцы, а во время войны в нем прятались евреи и другие люди, имеющие основания скрываться. В 1943 году нацисты в одночасье выгнали всех жителей из домов, а сам квартал взорвали.
— Филипп знает много историй про то время, — рассказывала Софи. — После войны квартал отстроили заново — по-моему, не очень удачно, — и сейчас там живут в основном арабы.
У причала в конце Старого порта толпились студенты и туристы, ожидающие парома, чтобы отправиться к замку Иф. На низкой стене, на солнышке, моргая, как ящерицы, сидели старики и любовались на девушек. Пара собак с интересом обнюхивала землю в том месте, где утром шумел рыбный рынок. Младенцы в колясках дышали воздухом, пока их матери оживленно сплетничали. Картина была совершенно мирной и благостной, и Сэм почувствовал некоторое разочарование.
— Пока я не видел ничего опасного, — пожаловался он. — Где все эти знаменитые бандиты и грабители? Или у них по пятницам выходной? Мы в Марселе уже битый час, а мне до сих пор никто не залез в карман. Что-то эти ребята не спешат оправдывать свою репутацию.
— Не расстраивайтесь, — потрепала его по руке Софи. — Мы спросим у Филиппа, и он подскажет, куда надо пойти, чтобы вас — как вы это называете? — грабанули. — Она остановилась, чтобы заглянуть в карту. — Сейчас нам надо найти улицу Акуль где-то у самого собора. И, кстати, знаете, Ребуль — наш ближайший сосед.
На карте она показала ему дворец Фаро, оказавшийся всего в какой-нибудь сотне метров от их отеля.
Как только Сэм и Софи покинули просторный, продуваемый и светлый район порта, обстановка заметно изменилась. Солнце вдруг исчезло. Улочка Акуль, круто поднимающаяся вверх по холму, оказалась узкой и мрачной. Дома, когда-то, возможно, красивые, при дневном свете смотрелись просто убогими. Единственными признаками жизни здесь были доносящиеся из окон пряные кухонные ароматы да звуки арабской поп-музыки. Они свернули в тесный проход.
— Кажется, бар в конце, на какой-то placette[27] без названия. И как только Филипп находит эти заведения!
— Но он же хотел показать нам настоящий Марсель, — напомнил Сэм.
Софи надула губы и презрительно фыркнула. Сэм неоднократно пытался воспроизвести эту чисто галльскую ужимку, но без особого успеха: издаваемый им звук не выражал презрения, а скорее напоминал отрыжку. Он пришел к выводу, что для правильного исполнения необходимо особое, французское, устройство рта.
В конце переулка они действительно обнаружили крошечную площадь, посреди которой прямо из асфальта рос чахлый, но упорный платан. А на углу нашелся и бар с окнами, исписанными вдохновенными лозунгами футбольных болельщиков: главным образом «ALLEZ LES BLEUS!» и «DROIT AU BUT!».[28] Бар именовался «Спортивным», а прямо у входа стоял пыльный скутер «пежо».
Сэм толкнул дверь, и табачный дым, заменяющий в баре воздух, заколебался. Все разговоры как по команде стихли. Несколько мужчин с грубыми, морщинистыми лицами прервали карточную игру и уставились на вновь прибывших. Двое, сидевшие у стойки, тоже замолчали и оглянулись. Лишь один посетитель встретил их радостной улыбкой: здоровый темноволосый парень, сложением напоминающий медведя. Он выскочил из-за углового столика и, раскинув могучие руки, двинулся к Софи.
— Ah, ma petite cousine, — приговаривал он, целуя ее в обе щеки, — enfin а Marseille. Bienvenue, bienvenue.[29] — Тут он повернулся к Сэму и перешел на английский: — А вы, значит, американец Сэм? — Он энергично потряс протянутую руку. — Добро пожаловать в Марсель. Что будете пить? Entrenous,[30] — прошептал он, наклонившись поближе, — если хотите дожить до вечера, здешнего вина лучше не употреблять. Может, пастис? Или пиво? Или у них есть отличный корсиканский виски. Садитесь, садитесь.
Сэм сел и огляделся. Лучшие дни бара явно остались в далеком прошлом. Клетчатая плитка на полу сносилась до самого бетона. Когда-то белый потолок со временем превратился в никотинно-коричневый. Столы и стулья блестели от старости. Но, возможно, у заведения имелись какие-нибудь скрытые достоинства.
— Милое местечко, — заметил он. — Они здесь и свадьбы устраивают?
— Нет, только поминки, — ухмыльнулся Филипп. — Зато обычно здесь очень тихо. Нет лишних ушей. Я иногда встречаюсь тут с мелкими политиками, если они не хотят, чтобы их видели в компании журналиста.
— А что, телефонов у них нет?
Филипп пощелкал языком.
— Телефоны могут прослушиваться. Уж вам-то в Америке об этом известно. — Он оглянулся и крикнул в сторону бара: — Mimine, s'il te plait? On est presque mort de soif.[31]
— J'arive, j'arrive,[32] — раздался в ответ приятный баритон, а вслед за ним появилась и его обладательница.
Зрелище было впечатляющим: дама под метр восемьдесят росту, да еще на высоких каблуках, с копной кудрей такого алого цвета, что они, наверное, светились в темноте, густо подведенными черным карандашом глазами, огромными золотыми кольцами в ушах и воистину монументальным бюстом, большая часть которого уже выбралась из крошечной оранжевой маечки, а оставшаяся упрямо стремилась наружу. Она, подбоченившись, замерла у столика и уставилась на Сэма. Потом, кивнув в его сторону, разразилась потоком слов, произнесенным с неимоверной скоростью и густым провансальским акцентом, лишь отдаленно напоминающим французский. Филипп захохотал. Софи покраснела. Сэм не понял ни слова.
— Мимин запала на нас, — вытирая глаза, объявил Филипп. — Даже не рискну переводить то, что она предложила, но не беспокойтесь: пока вы со мной, вам ничего не грозит.
Они сделали заказ, и скоро Мимин вернулась с напитками. Рюмку перед Сэмом она ставила долго и очень низко наклонившись. Пожалуй, впервые в жизни на него смотрели с таким нескрываемым вожделением. Ощущение было странным, но не сказать, что неприятным.
— Ну все, Филипп, хватит веселиться, — потребовала Софи. — Сэм сейчас объяснит тебе, зачем мы приехали в Марсель.
Сэм рассказал все, что знал, начиная с кражи в Лос-Анджелесе и кончая визитной карточкой Флориана Виаля, обнаруженной в Бордо. Здоровяк слушал его очень внимательно, время от времени задавал вопросы, а иногда записывал что-то в свой блокнот. Когда Сэм закончил, журналист пару минут сидел молча, постукивая ручкой по столу.
— Воп, — заговорил он наконец. — Я могу показать вам все, что у нас есть на Ребуля, а это немало. Но ведь вам не только этого надо?
— Нет, — покачал головой Сэм, — нам надо пообщаться с ним.
— Если он сейчас в Марселе, то это нетрудно устроить. Ребуль никогда не отказывается от интервью. Но, разумеется, вам потребуется хорошая легенда.
— И нам надо увидеть его погреб.
— Ну, тогда вам понадобится очень хорошая легенда. — Филипп улыбнулся и опять постучал по столу. — И, кстати, может, и я не останусь внакладе?
26
Типично марсельская (фр.).
27
Маленькая площадь (фр.).
28
«Голубые, вперед!» и «Прямо в цель!» (девиз марсельского клуба «Олимпик») (фр.).
29
Моя маленькая кузина наконец-то в Марселе. Добро пожаловать (фр.).
30
Между нами (фр.).
31
Мимин, ты поспешишь? Мы умираем от жажды. (фр.).
32
Иду, иду (фр.).