Страница 5 из 8
«Не потерпим того, чтоб в иное время мы думали другое, и чтобы изменялись под влиянием обстоятельств, и чтоб вера делалась для внешних (т. е. нехристиан. – Ред.) предметом смеха и шутки! Не стерпим подчинения царскому приказанию, пытающемуся уничтожить обычай, ведущий начало от отцов! Ибо несвойственно благочестивым царям уничтожать церковные постановления. Это – не отеческие дела. Ибо дела, совершаемые посредством насилия, а не – убеждения, суть разбойнические» («Первое защитительное слово…»).
Иоанн Дамаскин называл святых друзьями Христа, а тех, кто отрицает иконы мучеников, – врагами святых, призывая верующих: «Не бесчестите матери нашей – Церкви! Не совлекайте украшения ее!»
Иконоборческий собор 754 года предал Иоанна Дамаскина проклятию, как «мыслящего по-сарацински, сочинителя лжи, клеветавшего на
Христа и злоумышлявшего против государства, учителя нечестия, извращавшего Писание». Вместе с ним были преданы анафеме еще два защитника икон – Герман, Патриарх Константинопольский, и епископ Георгий Критский.
По одной версии, Иоанн Дамаскин присутствовал на том соборе, обличал иконоборцев, перенес тюремное заключение и пытки, после чего снова вернулся в монастырь Святого Саввы, где вскоре скончался. Но исторически более обоснованна другая версия, по которой к тому времени Иоанна Дамаскина, как и двух других преданных анафеме защитников икон, уже не было в живых.
Иоанн Дамаскин скончался около 754 года (по другим данным, около 780 года) и был погребен в Лавре Саввы Освященного возле раки с мощами преподобного Саввы.
Прошли годы, и в 787 году VII Вселенский Собор подтвердил верность учения Иоанна Дамаскина об иконопочитании.
В «Арабском житии Иоанна Дамаскина» приводится немало замечательных историй из его жизни в монастыре Святого Саввы.
Когда Иоанн прибыл в Палестину и обратился к настоятелю с просьбой разрешить ему поселиться в обители и принять монашество, тот очень обрадовался его приходу. Но никто не хотел принять Иоанна под свое духовное руководство – «вследствие его великой славы, возвышенного положения и почитания его». Наконец нашелся один из старцев, который согласился, все же сразу поставив Иоанну условие: «Не делай никакого дела без моего указания и совета. Не пиши никому писем. О мирских науках, которые ты изучил, не говори и не вспоминай вовсе». Иоанн пообещал в точности следовать всем этим указаниям.
Старец придумывал различные испытания, чтобы закалить послушание Иоанна. Например, однажды велел ему пойти продавать корзины в Дамаск, назначив за них двойную цену, в другой раз приказал вычищать в монастыре отхожие места, и Иоанн со смирением и благодарностью все исполнял.
Как-то в монастыре умер один старец, и его брат, тоже монах, по этому поводу сильно печалился. Он обратился к Иоанну с просьбой, чтобы тот составил для него тропарь «в виде утешения в его скорби, чтобы он его произносил и утешался, когда будет читать его, и отвлекался им от рыданий».
Иоанн рассказал ему о своем обещании старцу отказаться от творчества, будь то сочинение трактатов или песнопения. Но монах с рыданиями умолял, говоря, что он будет петь тропарь только наедине, когда его никто не услышит, и Иоанн Дамаскин из человеколюбия согласился. Тогда-то он и написал те прекрасные, благозвучные тропари, которые до сих пор исполняются при погребении христиан.
Когда Иоанн дописывал и громко пел последние строки, только что сочиненное песнопение услышал его духовный наставник. Узнав, что Иоанн не сдержал слово, он «изгнал его от себя», что означало: сочинитель должен был вообще удалиться из монастыря. Но ночью к суровому старцу явилась Богородица, вразумила его, после чего наставник пришел к Иоанну и сказал: «Сын мой духовный! Если отныне к тебе придет слово, которое ты скажешь, то никто не будет тебя от него удерживать, так как Бог одобряет и любит это. Открой уста твои и говори о всем, что тебя будет вдохновлять. Мое же запрещение тебе объясняется моим невежеством и малознанием».
С тех пор Иоанн Дамаскин стал писать книги и музыку, заслужив у современников прозвища «Святоречивый», «Золотой поток», «Златоточивый», «Златоструй», «Мансур Сладкопевец».
Каждый год на Пасху, на пасхальной заутрене, словно из глубины веков, сначала тихо, а затем все громче, торжествующе звучит: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав…»
Эту праздничную пасхальную службу тоже написал Иоанн, родом из Дамаска.
Праведная царица Феодора
(ок. 815 – ок. 867)
Праведная царица Феодора. Современная икона. Деян Манделц. Сербия.
…Да восстановит былую красу Божия Церковь!
…И сказали отроки царя, служившие при нем: пусть бы поискали царю молодых красивых девиц, и пусть бы назначил царь наблюдателей во все области своего царства, которые собрали бы всех молодых девиц, красивых видом, в престольный город Сузы, в дом жен под надзор Гегая, царского евнуха, стража жен, и пусть бы выдавали им притиранья (и прочее, что нужно); и девица, которая понравится глазам царя, пусть будет царицею вместо Астинь. И угодно было слово это в глазах царя, и он так и сделал (Есф. 2: 2–4).
Должно быть, в Византии IX века были хорошо знакомы с ветхозаветной Книгой Есфирь, где вначале рассказывается о том, как в V веке до н. э. персидский царь Артаксеркс выбирал себе супругу.
Примерно такой же «конкурс красоты» устроил в своем дворце и византийский император Феофил.
В начале 830 года со всех концов Византийской империи в Константинополь были привезены самые красивые дочери из знатных семейств для избрания императрицы. В царских палатах девушек выстроили в ряд, и молодой император, держа в руке золотое яблоко, начал делать обход.
«Была в числе невест одна благородная девица, по имени Икасия (Кассия), чрезвычайно красивая. Феофил, увидев и восхитившись ее красотой, сказал: „Чрез женщину зло излилось на землю“. Икасия со скромностью возразила: „Но и чрез женщину бьют источники лучшего". Оскорбленный возражением, царь отверг Икасию и отдал яблоко Феодоре, родом пафлагонянке», – говорится об этом событии в хронике Симеона Логофета, византийского хрониста X века.
По всей видимости, императору Феофилу не понравилось, что Икасия так непринужденно вступила с ним в диалог, и он выбрал стоящую рядом с ней скромно потупившуюся восточную красавицу. Это была юная Феодора.
Феодора родилась около 815 года в городке Эвиссе в Пафлагонии (область на севере Малой Азии), в богатой армянской семье.
Ее отец Марин был турмархом местного фемного войска (то есть управлял турмой, подразделением фемы, соединяя в своих руках военную и гражданскую власть).
Многие византийские императоры имели в роду армянские корни, в том числе и Лев V Армянин, чье правление пришлось на детские годы Феодоры. В то время армяне традиционно занимали ключевые должности и во дворце, и в византийской армии.
У Феодоры было два старших брата, Варда и Петрона, и сестры Каломария, Софья и Ирина. Мать Феодоры, Феоктиста, воспитывала детей в традициях православного иконопочитания.
Когда император Феофил вручил Феодоре золотое яблоко – символ любви и господства над миром, будущей византийской царице было примерно шестнадцать лет. Феофил тоже был молод и хорош собой. По свидетельству современников, он тщательно следил за своей внешностью и носил короткую прическу в классическом римском стиле, как Константин Великий.
История с выбором невесты хорошо показывает романтический характер и образованность Феофила. Если привезенные со всех концов царства красавицы отсылают нас к Книге Есфирь, то золотое яблоко в руке царевича напоминает о Парисе из древнегреческого мифа.
Когда-то пастуху Парису пришлось выбирать прекраснейшую из трех богинь: Гера пообещала ему власть и богатство, Афина – мудрость и славу, Афродита – обладание красотой. И Парис выбрал Афродиту, вручив ей золотое яблоко с надписью «Прекраснейшей» и тем самым признав высшими ценностями любовь и красоту.