Охотник за демонами

– Нет, не дышит, и грудь не вздымается.

– После таких ран никто не выживет, – мрачно изрек Грот. – Я вспорол ему живот, да и руку почти отрубил – видишь, держится только на коже и сухожилиях.

– А я два раза попал ему в сердце, – похвалился Слип. – А он после этого еще что-то пытался сказать.

– Тебе показалось, – огрызнулся Грот и, еще раз опасливо взглянув на мертвое тело, пошел к костру. – С такими ранами не живут.

– Не живут, – согласился Слип, сапогом перевернул Врона на спину и еще раз вгляделся в окровавленное лицо. – Но лучше лишний раз это проверить.

Он пнул тело, убедился, что оно не шевелится, и на всякий случай еще раз проткнул копьем.

– Все-таки странно, – сказал он. – Я обошел всю долину не один десяток раз и не увидел ни одного места, где бы можно было спрятаться. К тому же ему надо было что-то есть – я сам обыскивал его и знаю, что, кроме фляги с водой и ножа, у него ничего не было.

– Нож мы ему зря оставили, – заметил Грот. – Вот была бы потеха, если бы он нас этим ножом и зарезал бы.

– Я внимательно за ним следил и про нож помнил, – возразил Слип. – Поэтому сразу и ударил копьем, но он к ножу и не потянулся, словно забыл о нем. И вообще он выглядел как-то странно, на лице какая-то бессмысленная улыбка, похоже, что он не очень-то соображал, что делает.

– Я думаю, пожиратель душ все-таки добрался до него, – сказал Грот, с опаской покосившись на мертвое тело. – И он стал демоном.

– Ты так не говори, ты демонов не видел и ничего про них не знаешь, – оборвал его Слип. – Демона так просто не убьешь, у него шкура такая крепкая, что стрелы и копья отскакивают. Нет, он не демон и никогда им не был. Завтра утром еще раз обшарим долину, и готов поспорить, что мы найдем ту яму. про которую он говорил.

– Спорить не буду – сходим посмотрим, – примирительно сказал Грот, доставая из сумы сыр и хлеб. – Хорошо, что он на нас вышел и мы его убили, теперь, по крайней мере, в деревне перестанут говорить о том, что мы его проспали и он сбежал. Слип согласно закивал:

– На самом деле мальчишка ни в чем не виноват, это просто гадалке в нем что-то почудилось, а так он был такой же, как и все.

– А мне он никогда не нравился, – усмехнулся Грот. – Все равно он был какой-то блаженный: никогда ни с кем не дрался, хоть и не был трусом. Вроде и парень был не глупый, так, какой-то чудной…

– Что теперь о нем говорить? Нет его уже и больше никогда не будет, – ответил Слип. – Одно скажу: мертвый, он мне кажется гораздо более симпатичным, чем тогда, когда был живым.

Они поели, а потом, когда стало понемногу светать, Грот сбегал к дому старосты. Тот долго не мог. поверить, что Врон нашелся, потом, кряхтя и охая от старческих болей, стал одеваться.

Когда он пришел, вместе с ним пришла и половина деревни; люди долго рассматривали труп, трогали его, переворачивали, словно надеясь что-то в нем увидеть. Даже староста присел на корточки, потрогал уже остывающее тело, вздохнул и сказал:

– Это и в самом деле Врон. Жалко мальчишку, ну да что тут поделаешь, мертвый – он и есть мертвый. Нужно его закопать, пока запах от него не пошел, погода стоит теплая, вон уже и мухи над ним вьются…

– А где закопать-то? – спросил настороженно Грот, он уже чувствовал, что и эта работа достанется им со Слипом. – На кладбище нельзя, люди будут против. Стал бы он мумией, конечно, оттащили бы к другим, а так – тяжелый он, одни мы не справимся.

Староста вызвал из толпы несколько своих помощников, и они, отойдя в сторону, долго совещались.

– Здесь и заройте, – наконец сказал староста. – Найдите место, где земля помягче, и закопайте.

Галдящая толпа вдруг притихла и расступилась, пропуская к телу мать Врона; она долго смотрела на него, потом, заплакав, отошла в сторону.

Ни сестры убитого, ни его отец, которые пришли вслед за матерью, к трупу не приближались, а смотрели издалека; лица их были хмурыми и удивленными оттого, что Врон, который при жизни никого особо не интересовал, после смерти стал вдруг всем интересен.

Кто-то из помощников старосты притащил лопаты, и могилу, к радости Грота и Слипа, рыли всей деревней.

Тело бросили в вырытую не очень глубокую яму и закидали землей. Ни один человек не решился сказать что-то хорошее о мертвом; жители деревни неуверенно топтались рядом с могилой, словно ожидая, что еще что-то произойдет. Староста недовольно покачал головой.

– Чего стоите? – спросил он. – Расходитесь по домам. Все уже. Умер Врон.

Тут на травянистом склоне появилась гадалка. Она едва тащилась на своих почти негнущихся ногах. Толпа пропустила ее, она долго смотрела на земляной холмик, потом прокричала дребезжащим голосом:

– Ну и дураки, что здесь закопали, надо было его обратно в долину отнести.

– Что сделано, то сделано, – вздохнув, сказал староста. – А ты бы еще дольше шла. Теперь никто его выкапывать не будет. Пусть здесь лежит, он никому не мешает, мы же не на кладбище его зарыли.

– То, что не на кладбище закопали, это вы правильно сделали, но все равно надо было его обратно к пожирателю душ отнести. По закону надо, чтобы пожиратель душ из него все соки высосал, нельзя его было в полном теле хоронить…

– Разницы-то никакой нет, в полном – неполном, – хмуро возразил староста. – Если бы он был высохшим, как все, мы бы его тоже здесь закопали.

– В том-то все и дело, что он не высох, не стал его пожиратель душ есть, сбежал Врон от него, – вздохнула гадалка. – Это плохо, очень плохо, будет беда.

– Какая беда? – возмутился Слип. – Что ты бормочешь, старая карга? Он мертвый, мертвее не бывает, а высохший или невысохший – разницы особой нет. Мы и место нашли, где он от пожирателя прятштся. Яму, стервец, выкопал и там сидел, а когда решил, что мы его уже больше искать не будем, тогда и вылез.

– Яму-то хорошо смотрели? – спросил староста.

– А что ее смотреть? – огрызнулся Грот. – Земля разворочена, и все, мы землю обратно притоптали, да еще большой камень сверху положили, чтобы никто другой в следующий раз там не спрятался.

– Может, вы еще и расскажете, как и чем он в этой яме дышал? – ехидно спросила гадалка. – Или, может, вы думаете, что пожиратель душ его бы в этой яме не нашел? Неправильно это все, неправильно. Надо бы мне эту яму самой поглядеть. Отнесите меня туда, сама я не дойду, далеко очень, да и спуск в долину крутой.

– Кто же тебя потащит? – усмехнулся Слип. – Мы с Гротом целую ночь не спали, ждали его. И мы выродка этого убили, как и положено по закону. Мы все сделали как надо, а теперь спать пойдем. Пусть тебя кто-то другой тащит, а в наши обязанности это не входит.

Староста задумчиво подергал свою маленькую седую бородку.

– Нечего тебе там делать, гадалка, – сказал он. – Место это проклятое, а яма – она и есть яма, что на нее глазеть? Да и не понесет тебя никто, стражи только мне подчиняются, а они устали за ночь. И действительно, они его убили, как и положено. Все обычаи соблюдены, никто нас в этом упрекнуть не может.

– Дураки вы все, – усмехнулась беззубым ртом гадалка. – Все только начинается, вот попомните мои слова. Беда придет. В мальчишке в этом был свет, поэтому его и отвели в долину, а в пророчестве сказано: тот, в ком свет, обязательно вернется.

– Он и вернулся, – вставил Слип, хмыкнув. – Вот он лежит, твое пророчество сбылось, хоть света никакого в нем мы не видели.

– Может, и сбылось, а может, и нет, – вздохнула гадалка. – Ладно, что сделано, то сделано. А что будет дальше, поживем – увидим. Может, вы и правы, не надо мне смотреть эту яму. Но хоть до деревни-то доведете?

Слип с Гротом посмотрели на старосту, потом друг на друга и вздохнули.

– До деревни доведем, – сказал Слип. – Даже донесем, если нас больше дураками не будешь называть.

– Не буду, – засмеялась гадалка. – Хоть вы дураки и есть, но вы в этом не виноваты, родились такими. А вот Врон дураком не был, он многое мог, только сам этого про себя не знал.

– Теперь и не узнает, – сказал староста. – Ладно, пошли уже, завтракать пора, слишком рано это утро началось.