Страница 79 из 108
— Ваше предложение предполагает по крайней мере пять лет тюрьмы, — проговорил он хриплым голосом. — Об этом не может быть и речи, поэтому мне приходится выбирать из двух зол худшее.
— Объясните, что это значит? — спросил я.
— Расскажи ему, Бруно, — неожиданно рявкнул он.
Голова Бруно стремительно возникла над крышкой бара; все это время он сидел, скорчившись, по ту сторону стойки и ждал. Его грязные глаза возбужденно заблестели, когда он уставился на меня; и в его правой руке твердо застыл револьвер.
— Лейтенант! — весело закудахтал он. — Вы забавный человек, честное слово! Вы думали, что напугаете нас до смерти своими рассказами о том, что Линдстром и сын Священника Джоунза вышли на тропу войны?
Штора зашуршала, и я увидел, как в комнату вошел Себастьян. Я наблюдал в пожелтевшее зеркало, как он приближается к бару. Он остановился рядом с Попом Ливви и уставился на своих сообщников неподвижным, полуистерическим взглядом.
— Он пришел в подвал, — пробормотал Себастьян. — Стоял и ухмылялся, пока говорил. Он все знает! Даже о моем удивительном фокусе в стрельбе — о пуле неправильной формы со смещенным центром, о Моране, обо всем!
— Конечно знает, ты, осел! — закричал Бруно. — Кому взбрело в голову выкаблучиваться перед ним и демонстрировать свое мастерство в стрельбе? Кто болтал ему о своих путешествиях за рубеж? Ты! — Бруно негодующе тыкал пальцем. — Все, все ты!
— Мне такой вариант не нравится, — бормотал Себастьян. — Моран был мелкой сошкой, гнильем. А сейчас речь идет о лейтенанте полиции.
— По какой причине здесь оказался лейтенант? — презрительно усмехнулся Бруно. — Чтобы оборонять нас, по какой же еще? Кто больше всех будет скорбеть, если он погибнет, пытаясь защитить нас, — разумеется, мы трое!
Поп Ливви поднял свой высокий бокал и медленно допил, потом поставил его на крышку бара.
— Лейтенант пытался оказать, мне услугу, — хрипло сказал он. — Я плачу тем же — услуга за услугу. Бруно, сделай все быстро и чисто — на этот раз никаких испытаний твоих пуль, Себастьян. Я подожду в своей комнате.
Поп вышел шаткой походкой, и молчание продлилось до тех пор, пока он не исчез в коридоре.
— Делай быстро и чисто, Бруно! — передразнил его взбесившийся Брек. — Никаких испытаний твоих пуль, Себастьян! — Он пронзительно загоготал. — Старый дурак! Будьте уверены, лейтенант, мы все решим по-своему! — Вдруг он весь напрягся, всматриваясь через мое плечо.
В зеркале я увидел, что Поп вернулся и стоял в дверном проеме, придерживая занавеску рукой.
— Я передумал, — напряженно сказал Поп. — Отведите лейтенанта в гараж — быстро! — и там со всем покончим. — Он снова вышел в коридор.
— Что он о себе возомнил?! — злобно кипятился Бруно. — Может, нам…
— Делай, как тебе говорят, — нервничал Себастьян. — Спорить будем потом, если хочешь!
Бруно забрал у меня револьвер и положил его на крышку бара; мы покинули гостиную и по коридору вышли на улицу. Пушка Бруно твердо упиралась в мой хребет. Себастьян в двух шагах настороже следовал за нами.
Поп ожидал нас в гараже, стоя возле древнего автомобиля.
— Подведите лейтенанта сюда, — спокойно приказал он, когда мы появились в дверном проеме.
Смена ситуации произошла так быстро, что, прежде чем я понял, что что-то не так, все уже закончилось. Бруно издал пронзительный вопль от страха, и его револьвер со стуком упал на пол.
— Назад, к стене! — приказал жесткий голос. — Быстро!
Я обернулся и увидел высокого мужчину с жесткими чертами лица и с безотказным «магнумом» в руке. Я догадался, что это и есть Линдстром; рядом с ним стоял Зигмунд Джоунз. В его глазах, защищенных линзами очков, угадывался легкий интерес к развивающимся событиям.
Бруно и Себастьян плотно прижались спинами к стене и оба выглядели так, словно вот-вот умрут от страха, прежде чем что-то худшее с ними произойдет.
Задняя дверь автоколымаги неожиданно распахнулась, и из нее вышел третий человек. Он схватил Попа за руку и с силой толкнул к нам.
— Становись к стене вместе с остальными, — отрывисто-грубо приказал Линдстром и внимательно наблюдал за ним, пока он не встал рядом с Бруно.
— Я знал, что ты не перестанешь совать свой нос не в свои дела, Уилер, — послышался знакомый пасторский голос.
Человеком, только что вылезшим из машины, оказался Священник Джоунз. К счастью или нет, но теперь я окончательно удостоверился, что похищение Священника было специально подстроено.
— Сколько там денег, отец? — напряженно спросил Зигмунд.
— Крысы над ними постарались, — злился Священник. — Нам повезет, если хотя бы сотня уцелела.
— Один из них наверняка убил Эдди Морана, — мрачно предположил Линдстром.
— Они украли у меня триста пятьдесят тысяч. — Священник чуть не задохнулся, осознавая гнусность, с его точки зрения, чудовищного преступления. — А потом они убивают моего старого друга, которого я послал только взглянуть, что да как.
— Вы сможете поплакаться позже, Священник, — оборвал его Линдстром. — У нас есть сто тысяч — и проблема.
— Лейтенант, — тихо сказал Зигмунд.
— В чем проблема? — ощерился Священник. — Уилер — хороший коп, он все понял и пытался поймать их собственными силами. Они оказались в его руках — действительно хороший коп! Но в то же самое время он сам влип в их западню, — и вот четыре трупа, которые никому ни о чем не расскажут. Нам — сотня тысяч, которую мы поделим между собой, — и никаких проблем!
— Хорошая мысль, отец! — восхитился Зигмунд.
— Как в старые добрые времена, — с усмешкой ответил Священник.
— Я вспомнил, — спокойно сказал Линдстром. — Я захватил с собой кое-что специально для вас, Священник. Зигмунд, принеси, пожалуйста.
С минуту Зигмунд отсутствовал, а потом его высокая, худощавая фигура появилась в дверях. Он нес грузный, объемистый сверток. Священник взял у сына сверток, торопливо разорвал обертку и засиял от удовольствия.
— Эдди Моран был вашим старым другом, — доброжелательно заметил Линдстром, — я подумал, что, может, вы захотите отвести душу сами.
— Ты абсолютно правильно подумал. — У Священника от волнения заплетался язык; он почти с нежностью похлопал рукой по металлическому стволу облегченного пулемета.
— Вы что, серьезно? — Я изумленно пялил на него глаза. — Ведь не можете вы без суда и следствия убить…
— Закрой рот, Уилер! — рявкнул Священник. — До тебя очередь еще не дошла, эти трое на особом счету. Один из них застрелил Эдди Морана.
Вдруг Бруно оторвался от стены и бросился к ним.
— Стоять! — завопил Священник и взял оружие на изготовку.
— Не стреляйте! Не стреляйте! — кричал Бруно. — Выслушайте меня, мистер Джоунз, не убивайте меня — вам нужен только тот, кто застрелил вашего друга, ведь так?
— Может быть! — сказал Священник. — И кто же он?
Бруно судорожно ткнул рукой в Себастьяна.
— Это он, мистер Джоунз! Он убил вашего друга!
Пулемет неожиданно ожил, выплевывая убийственную очередь. В гаражной стене, будто по волшебству, появилась линия дыр, и град пуль ровно прошил грудь Себастьяна. В следующую долю секунды его тело яростно дернулось и рухнуло на цементный пол. Линия из отверстий шла дальше по стене, где неподвижно стоял успокоившийся было Поп Ливви. Словно в припадке, он резко затрясся и свалился замертво.
— Вы попали в него, мистер Джоунз! — восторженно заорал Бруно. — Это он… — Его исступленный крик сменился воплем ужаса, когда снова заработал пулемет.
Грохот выстрелов стих так же резко, как и начался, и Священник Джоунз отвернулся, не желая созерцать судорожно бьющиеся в агонии тела.
— С этими тремя молодчиками все ясно, — сказал он. — Теперь остается только Уилер.
— Сначала вы, Священник, — гаркнул Линдстром, нажимая на спусковой крючок.
Разумеется, представившегося мгновения было явно недостаточно, но это была единственная возможность, которой я мог попытаться воспользоваться. Пока Линдстром сосредоточил все свое внимание на расстреле Священника, я одним прыжком покрыл расстояние, разделявшее нас, сильно ударил его, и мы грузно упали.