Страница 13 из 20
Когда Борис только вошёл в кабинет, Красовская вела непринуждённую светскую беседу под коньяк и фрукты в компании самого начальника санатория, его зама по хозяйственной части и главврача. Женщина задумчиво курила, слегка покачивая ножкой в аккуратненькой туфельке. Лишь изредка одаривала собеседников подобием улыбки. Но не избалованным вниманием столичных знаменитостей мужикам и этого было достаточно, чтобы чувствовать себя на седьмом небе от счастья. Ещё бы! Сама Красовская, которую большая часть населения двухсотмиллионной страны привыкла считать бесплотной богиней с киноэкрана, вдруг материализовалась перед ними собственной персоной!
– А я ведь в прошлом году был в столице и попал на премьеру «Большой стройки», где вы играли бригадира монтажников Степаниду Кузнецову, – радостно сообщил гостье начальник санатория, – вы мне даже расписались на своей карточке. А я ещё пригласил вас приехать к нам отдохнуть, и вы ответили, что подумаете. Не помните? Только поверьте, если бы вы согласились, я лично подготовил бы для вас лучший коттедж у моря.
– Премного польщена. Благодарю. Но я вас, действительно, не помню, – с кислой миной на лице холодно заявила актриса, давая понять, что не расположена даже к самому невинному флирту. Но тут какая-то неожиданная мысль пришла ей в голову, и Красовская впервые обворожительно улыбнулась фактическому хозяину санатория.
– А впрочем, я подумаю над вашим предложением. Может так статься, что мне действительно потребуется задержаться тут на несколько дней для одного важного дела.
Дамочка действительно выглядела шикарно. На ней был строгий брючный костюм из тонкого английского сукна светло-серого цвета, напоминающий по крою военную форму. Приталенным платьям Красовская предпочитала свободные деловые костюмы, которые смотрелись очень элегантно, а заодно скрывали некоторые недостатки её фигуры.
Для последней роли актриса выкрасила свои светлые волосы в каштановый цвет и коротко постриглась. Да и судя по жестам и изменившейся манере говорить, она всё ещё не вышла из образа коварной и мстительной английской шпионки, которую недавно играла. Эта, почти мгновенно взошедшая «звезда», и за пределами съёмочной площадки предпочитала носить маску загадочной значительности. Каждое её слово должно было производить на окружающих совершенно особенный эффект. Красовская не произносила фразы, а роняла слова.
С момента их первой встречи прошло совсем немного времени, а она так изменилась! Громкая слава сделала своё дело. От детской наивности в глазах, специфического северного говорка, провинциальной робости не осталось и следа; трогательный пухлый ротик сформировался и стал чувственным. А эта походка, низкий «усталый» голос, ленивая грация пресыщенной львицы!
Впрочем, у этой раскрывшейся розы подросли и шипы: в её характере поразительно быстро созрели такие черты, как женская агрессивность, даже стервозность. В перспективе эти качества грозили развиться в нечто законченно-наступательное. Кто бы мог подумать, что в душе этой некогда нежной и немножечко наивной провинциальной девчонки столь быстро начнут распускаться эти хищные цветы! Впрочем, возможно, при первой их встрече Борис просто не понял, что имеет дело с гениальной природной актрисой, умеющей сыграть нужную роль не только на сцене. Ведь в свои двадцать с небольшим Зинаида уже обладала жизненным опытом и стальной хваткой опытной стервы.
Стоило Нефёдову появиться на пороге кабинета, как гостья сразу забыла про своих кавалеров.
– Не ожидал? – начала Зинаида с типично женского вопроса, обычно задаваемого после длительной разлуки. При этом актрису нисколько не смущало, что при выяснении отношений с бросившим её любовником присутствуют посторонние люди.
– Нет.
– Почему так?… Значит, не рад меня видеть…. Не можешь сделать выбор?
– Я уже выбрал… двадцать лет назад.
– Ты это про свою жёнушку! Ха! То же мне, боевая подруга! Кухонная фрау!
Актриса звонко рассмеялась. Но папироса в её длинных пальцах мелко задрожала от едва сдерживаемого гнева. Она смяла её о пепельницу, вложив в движение руки всю свою ярость.
– Хм, вот ты оказывается какой – Борис Нефёдов! – Красовская откинулась на спинку стула. Привычно щёлкнула зажигалкой, вновь закурила, продолжая внимательно и даже удивлённо рассматривать его.
В помещении витал тонкий аромат французских духов. Этот запах женского благополучия и заграничной роскоши настойчиво лез в ноздри, и так не вязался с окружающей казённой обстановкой. Когда они только встретились, от скромной и никому не известной студентки ВГИКа пахло дешёвой фиалковой водой…
Это произошло в компании «штатников». Так называли себя поклонники всего американского, появившиеся в Москве в конце сороковых годов. Это были герои из интеллигентского подсознания. То о чём многие здравомыслящие люди даже боялись подумать, несколько десятков молодых и свободных представителей сливок московского общества отважно объявили стилем своего существования.
Впрочем, что-то подобное должно было произойти. Тесное сотрудничество Советского Союза с США и Великобританией в годы войны против общего врага – Гитлеровской Германии, а также несколько первых послевоенных лет относительного либерализма, посеяли в душах советских граждан первые опасные семена сомнений. Это в 20—30-е годы благодаря тем же карикатурам весь остальной мир воспринимался жителями Советской России, как тёмная зона. Там конечно властвовали человеконенавистнические эксплуататорские законы. А типичный американец представлялся жителям первого рабоче-крестьянского государства либо угнетаемым чернокожим тружеником, либо его апологетом – ненавистным миллионам пролетариев плакатным толстяком «Мистером Твистером» в цилиндре и смокинге, с сигарой в хищных клыках.
Но с конца сороковых годов образ врага заметно поблек. Власть сама допустила в страну заразную западную крамолу, приоткрыв форточку в ещё недостроенном железном занавесе. В 1945-м году СССР наводнили трофейные и «ленд-лизовские»14 вещи – грампластинки, американские костюмы, открытки с видами горных курортов Европы и модных флоридских пляжей, предметы быта. По заданию Сталина советские инженеры создали массивные имперские лимузины ЗИС-110, ЗИМ по образцам американских «Паккардов» и «Бьюиков». Правда, у них в Штатах на таких автомобилях ездили миллионы представителей среднего класса, включая «синих воротничков» (квалифицированных рабочих). Но в СССР, созданные по американским лекалам массивные «линкоры», развозили исключительно чиновничью и партийную аристократию.
В кинотеатрах шли трофейные немецкие и американские фильмы, в которых блистали «звёзды» мирового кино и играла музыка в исполнении оркестров Гленна Миллера, Каунта Бейси. После страшных военных лет смертельно уставшие от гимнастёрок и скудных пайков люди стремились к ярким цветам и эмоциям.
Власти не сразу поняли, какие опасности могут занести вольные ветры перемен через неосмотрительно приоткрытую цензурную форточку. Не удивительно, что многим по сравнению с тяжёлым послевоенным существованием в СССР, страна небоскрёбов и Голливуда показалась запретным раем. Мифологизация жизни «за бугром» часто приводила к гротескному преувеличиванию богатства и технической продвинутости Западного мира.
«Штатники» представляли собой первый советский андеграунд – предтечу возникшего уже после смерти Сталина движения стиляг. В то время как все советские газеты чуть ли не ежедневно проклинали Западный мир, особенно Америку, и всё американское, небольшая группка молодых людей (как правило это были дети высокопоставленных родителей) наслаждались запретными плодами заокеанского рая. Они словно не жили в стране, в которой снова, как и в 1937 году тысячи людей получали 25-летние лагерные сроки по надуманным обвинениям в связях с японскими, американскими и прочими разведками. Большинство советских граждан боялись даже близким людям сознаться в наличии хотя бы тени симпатии к стране, олицетворяющей собой мировой империализм. А эти ребята и девушки умудрялись со вкусом жить в убогом и ханжеском советском обществе, где значительная часть мужского населения спивалась от скуки и осознания отсутствия перспектив, а молодые женщины рано превращались в старух от тяжёлой работы и бытовой неустроенности; где культурная жизнь находилась в жёстких тисках цензуры, а духовная – под неусыпным контролем идеологических органов КГБ.
14
Ленд-Лиз (анг. lend-lease – давать взаймы, брать в аренду) – американская программа военных поставок вооружений, стратегического сырья, продуктов и разнообразного оборудования в период Второй мировой войны союзникам по антигитлеровской коалиции. Закон и ленд-лизе принят в США в 1941 году.