Проклятие

Он скрылся, точно привидение, и Майнхарт задумался, уж не повстречался ли ему один из тех призраков, о которых сейчас толковали по всему Шпейеру. Но потом взгляд его упал на оставшееся на столе письмо от герцога. Что ж, если это и призрак, то отправили его хотя бы из высших кругов.

Майнхарт снова пробежал глазами по торопливо набросанным строкам. Затем взглянул на сломанную печать, на которую до этого в страхе даже не обратил внимания.

С нее на секретаря смотрел мавр с высунутым языком.

Какого черта…

Крепко выругавшись, Майнхарт бросился к окну и выглянул во мрак. По площади в сторону собора скользнула тень и скрылась между домами. Секретарю послышался даже тихий, едва уловимый смех.

Секретарь с трепетом запер окно и решил, что последние несколько часов ему только приснились.

Так ему хотя бы не придется отвечать на множество неудобных вопросов.

Глава 3

Анвайлер, 24 марта 1524 года

от Рождества Христова, поздним утром

Город еще не показался, но Матис уже чуял его запах. При западном ветре вонь была особенно ужасной, и требовалось некоторое время, чтобы к ней привыкнуть. Приторный запах гниющего мяса смешивался с навозом, дымом и едкими испарениями дубильной жидкости, получаемой из разваренной дубовой коры. Это был запах Анвайлера. После тоскливых дней в крепости он предвещал яркую и шумную городскую жизнь. И за это Матис любил его.

Старая, почти заброшенная дорога круто сбегала по склону. Когда поля остались позади, Матис двинулся через лес и вышел на большак. Там грязь доходила почти до колен, хотя местами земля еще не оттаяла. Миновав последний изгиб дороги, Матис увидел наконец раскинувшийся внизу городок Анвайлер, обнесенный высокой, местами уже разрушенной, крепостной стеной. Дым из труб плотным серым облаком навис над домами. В лучах восходящего солнца поблескивали серебром бесчисленные мельничные колеса, приводимые в движение небольшим ручьем. Колокольный звон возвещал об окончании утренней службы, уже слышны были смех и гул голосов. Матис глубоко вдохнул, закинул на плечо тяжелый мешок с гвоздями и коваными топорами и направился к воротам.

Юноша был бесконечно рад, что отец отпустил его в Анвайлер. За последние два дня старик буквально загонял его в кузнице. Следовало заготовить гвоздей, выковать кучу подков, ножей и других инструментов. Матис все переносил безропотно, чтобы отцу не представился повод запретить сыну эту вылазку. Поэтому утром, наскоро проглотив несколько ложек каши, парень отправился в город.

Трактирщик Анвайлера, Дитхельм Зеебах, сделал у Виленбахов крупный заказ. Еще две недели назад после долгих уговоров отец позволил Матису самому отнести ценный товар в город. Кузнец, похоже, не стал удивляться, почему этот день пришелся именно на воскресенье. Но для Матиса крайне важно было закончить работу накануне, пусть для этого и пришлось пожертвовать выходным. Все-таки не каждый день получаешь приглашение от самого Йокеля. От одной только мысли об оказанной ему чести сердце Матиса переполнял восторг. Конечно, Йокель не раз беседовал с ним о нуждах крестьян, но встречи эти проходили где-нибудь в поле, с глазу на глаз. А сегодня Матиса впервые пригласили на тайное собрание в Анвайлере.

Но, несмотря на радостное предвкушение, Матиса не покидал страх. Ведь на тайное сборище могли нагрянуть стражники и схватить его. Ему даже думать не хотелось о том, что с ним сделают в таком случае отец и, что хуже, Эрфенштайн.

Прошагав еще с четверть часа, Матис подошел к городским воротам. В прохладной воде обводного рва неспешно плавало несколько карпов. Стражник сидел со скучающим видом на скамейке у ворот и подставлял лицо весеннему солнцу.

– А, Матис, – пробормотал часовой, непринужденно ковыряя в носу. – Ну, как там твой старик? Говорят, одышка у него никак не пройдет?

Матис кивнул и постарался ответить по возможности спокойно:

– Жить будет, спасибо. По крайней мере, чтоб работать за троих, здоровья ему хватает. – он с улыбкой поднял тяжелый мешок и погремел содержимым. – Гвозди и топоры для трактирщика, надо бы занести их в «Зеленое древо». Зеебах решил наконец крышу подлатать.

– Тогда давай-ка поживее. Я там чихнуть лишний раз боюсь, как бы не развалился.

Стражник по-козьи засмеялся и отворил небольшую дверцу в правой створке ворот. Матис вошел в город.

– И Агнес от нас поблагодари! – крикнул ему стражник вслед. – Здорово она ворон проучила в тот день. Тварей и вправду убавилось! – Он хихикнул. – Ну, если не считать тех, что у виселиц. Там еще есть чем поживиться.

Матис оглянулся еще раз:

– Я… передам ей, если увижу.

И поспешил по забрызганным грязью и нечистотами улицам к мельничному ручью. Запах кожи и дубильной кислоты стал до того едким, что окутывал Матиса, словно плащом. Вскоре показался искусственный ручей. В мутной воде со скрипом вращалось с дюжину мельничных колес. Несколько кожевников полоскали полученные кропотливым трудом лоскуты кожи и потом вешали их сушиться на деревянные рамы. Грязные дети со смехом пускали по волнам маленькие кораблики, другие помогали матерям скрести шкуры. Особенно храбрый мальчишка балансировал по колышкам и столбикам над ледяной водой.

Матису представилось, каким великолепным городом был когда-то свободный город Анвайлер. Сотни лет назад император Фридрих Гогенштауфен лично даровал ему право чеканить монету. Но, как и Трифельс, Анвайлер постепенно предавался забвению. Теперь город представлял собой селение не крупнее деревни, платил дань герцогству Цвайбрюкен и жил зловонным кожевенным ремеслом. Стены и дома приходили в негодность. Богатые купцы объезжали грязный городишко стороной, предпочитая торговать в Шпейере или Вормсе.

Пока Матис брел вдоль ручья к трактиру, мысли его то и дело возвращались к Агнес. В эти дни он ее почти не видел – слишком уж много свалилось на него работы. А если и улучал минутку, чтобы выбраться в крепость, отцу всякий раз что-нибудь приходило в голову. Матис все ждал, что Эрфенштайн вызовет его по поводу украденной аркебузы. Но, судя по всему, наместник пока не обнаружил пропажи. После того странного случая в лесу Агнес тоже ни разу его не навестила. Матис никогда не видел ее такой закрытой, как в тот вечер, когда она нашла кольцо на когте у сокола.

По-прежнему в раздумьях, юноша добрался до трактира, расположенного в конце тесного переулка прямо у городской стены. Как и все окружающие его дома, он представлял собой выкрашенное белым фахверковое строение. Когда-то трактир имел роскошный вид, однако теперь краска поблекла, и само здание покосилось, словно пострадало от сильной бури. «Зеленое древо» был одним из трех трактиров в городе. Так как располагался он вблизи ручья, то и посещали его в основном кожевники, составлявшие крупнейшую гильдию Анвайлера. Хотя временами сюда заглядывали, чтобы обсудить сделку, и более зажиточные ткачи и суконщики. На небольшой площадке перед входом росла высокая раскидистая липа. Отсюда трактир и получил свое название.

Матис нерешительно постучался. Через некоторое время дверь чуть приоткрылась, и за ней показалось свирепое лицо Дитхельма Зеебаха. Узнав Матиса, трактирщик облегченно кивнул.

– А, это ты! – проворчал он. – Я уж думал, стражники явились из-за налога на пиво. Наместник, будь он проклят, снова его задрал, а я отказываюсь платить. Пусть только вытащит меня на городской суд, уж он у меня получит!

Трактирщик нетерпеливо увлек Матиса внутрь.

– Давай, заходи. Йокель уже сказал про тебя, остальные ждут в дальней комнате. – Он едва взглянул на мешок, протянутый Матисом, и отставил его в угол. – Да-да, гвозди и топоры, я уж и позабыл про них… Заплачу потом, сначала представлю тебя остальным.

Дитхельм Зеебах повел Матиса по низкому, душному залу. После богослужения трактир только начинал заполняться народом. Несколько беззубых стариков дремали за кружкой вина, откуда-то доносились приглушенные голоса. Зеебах отворил дверь в дальнюю комнату, и голоса зазвучали вдруг ясно и отчетливо. Матис оглядел комнату: за большим дубовым столом собралось десятка полтора мужчин. Они о чем-то яростно спорили. Матис узнал некоторых из кожевников, канатчика Мартина Лебрехта и богатого ткача Петера Маркшильда. Даже аптекарь Конрад Шперлин среди них затесался. Этот щуплый человечек в очках и выбеленном берете был одним из немногих в Анвайлере, кто умел читать.