Страница 2 из 34
Сидевший у палатки поднял голову.
— Успокойся, Николай. Проект утвержден, и мы начали работу. Мы делаем нужное дело. Помнишь этого старика-переселенца? Он говорил: «Помогите нам уйти от жита и овса. Мы хотим разводить рис, бобы, свеклу. Этого требует климат и интересы нашего государства».
Николай кивнул с улыбкой, но сейчас же снова нахмурился.
— Я еще не знаю, что приготовил нам этот Кругликов. Ведь он вел предварительное исследование местности! Но при его отношении к делу не малых ошибок можно натворить. Мы должны быть готовы ко всяким сюрпризам…
— Кто-то живет вот там на берегу, — сказал Алексей, глядя в бинокль. — Я вижу избушку.
Николай равнодушно поглядел в ту сторону, куда показывал товарищ.
— Рыбак наверное, — сказал он, — или… контрабандист.
От других палаток, стоявших несколько поодаль, бежал человек в белом платке на голове. Он размахивал большой ложкой и кричал на бегу:
— Товарищи инженеры, обедать!
И, шагая к кружку людей, уже собравшихся вокруг разостланного на земле брезента, главный инженер ирригационного строительства Николай Иванович Карасев счастливыми глазами оглядывал степь, тускло блестевшее на солнце озеро и говорил помощнику:
— Это будет замечательно, Алексей! Мы построим на берегу озера десять насосных станций. Мы изрежем всю вот эту нетронутую землю сотнями каналов. Насосы будут перекачивать воду из озера на поля… Через три месяца будет готово первое опытное поле, и…
— …и мы с тобой станем настоящими плантаторами, — подхватил Алексей.
Он нахлобучил шляпу, надул щеки и сделал свирепые глаза, изображая плантатора. Это вышло у него так комично, что Николай расхохотался во все горло.
Когда молодые люди подошли к обедающим, сидевшие потеснились, давая место. И по тому, как перешучивались рабочие с Карасевым и его помощником, было видно, что все эти люди составляют одну дружную семью.
IV. Враги.
Три дня Максим не отходил от своей избы. Он залезал на крышу и наблюдал оттуда за людьми, так неожиданно появившимися в пустой степи. Он видел, как ездили они группами в несколько человек верхом по сопкам, спешивались на вершинах их и словно что-то искали.
«Планты снимают» — злобно думал Максим.
Потом всадники спускались в падь, пропадали из виду, но скоро снова появлялись на других сопках.
Один человек в белой шляпе долго ходил по осоке, хотел было пройти к озеру, но увяз в болоте. Сбежавшиеся на крик люди еле-еле вытащили его на берег. Максим этому происшествию был рад. Он не знал, что нужно пришельцам в степи, но чувствовал, что без них ему было бы лучше.
По вечерам в лагере горел большой костер. Если не шумела осока, Максим слышал смех, крики и один раз ему показалось, что там поют. В темноте украдкой рыбак подходил к лагерю и смотрел. Он видел веселые смеющиеся лица. Люди ходили из палатки в палатку, окликали друг друга, во многих палатках горели свечи, и большие тени ползали по освещенным изнутри стенкам.
Был день, когда над каждой палаткой повесили маленький красный флажок, а вечером все население лагеря собралось вокруг того самого человека, который тонул в болоте. Человек что-то рассказывал, все смотрели на него так, точно глазами старались поймать его слова. Еще позднее в лагере поднялся необыкновенный шум. Люди кричали, пели, бегали, прыгали друг через друга и бросали в небо цветные горящие звезды. Максим не знал, что и подумать…
Когда начинали одолевать комары, он уходил к себе в избу и затыкал тряпкой дыру, служившую окном. Девочка в это время уже спала. Но пока он стаскивал сапоги, она всегда просыпалась и спрашивала:
— Тятька, ты зачем маманьку сжег?
И, не дождавшись ответа, продолжала:
— Я тебя тоже сожгу.
Когда она снова засыпала, Максим на цыпочках обходил избу и прятал к себе под подушку спички, если они ему попадались. Его дочь сошла с ума год назад, после пожара, уничтожившего прежнюю заимку. Тогда в огне погибла жена Максима, пытаясь спасти остаток своего «приданного» — пуховую подушку.
На третий день Максим был напуган сильным грохотом, вдруг раскатившимся по степи. Грохот шел со стороны сопок. Из-за них поднимался высокий столб пыли. В этот день люди больше не ездили по сопкам. Максим не мог дольше сдерживать своего любопытства. Он взял пару удочек и уехал в озеро. Через два часа у него в лодке лежали шесть небольших сазанов. Решив, что этого хватит, он вернулся, взвалил рыбу на спину и смело зашагал в лагерь.
Его встретил у палаток человек в белой шляпе. Он приветливо пошел навстречу Максиму:
— Здравствуйте!
Максим остановился в нескольких шагах и молчал, нахмурившись.
— Вы живете на озере? — спросил инженер.
И, подождав немного, продолжал:
— Нам нужна лодка. Мы как-нибудь возьмем ее у вас. Ведь вы рыбак?
Максим протянул рыбу:
— Купите!
Карасев не стал торговаться. Осмелев, Максим спросил, кивнув головой в степь:
— Что там гремит?
— Это мы рвем сопку, — спокойно объяснил инженер. — Достаем камень, чтобы строить здесь дом. Хотите посмотреть?
Вместо ответа Максим молча повернулся и пошел прочь. Но через несколько шагов остановился и через плечо неожиданно спросил:
— Вам… спирт нужен?
— Спи-ирт? — уставился на него инженер. — Это что же, из Китая?
Максим быстро пошел к заимке. Карасев посмотрел ему вслед и подумал: «У нас будет враг. В такой пустыне это неприятно».
V. Степь живет.
Работы шли полным ходом. Лагерь напоминал улей. Только что пришел из города первый караван со строительными материалами, и они грудами лежали вокруг палаток, прикрытые брезентом. Подрывники работали не покладая рук. Все новые и новые скважины вонзались в скалистое тело сопки. Когда динамитный патрон бывал заложен, десятник вскидывал голову и кричал:
— Берегись!
И три десятка людей, копавшихся у подножья сопки, кидались в сторону, прячась за камнями, земляными насыпями и в специальных рвах. Десятник взбегал на соседнюю сопку и командовал оттуда с таким видом, словно в его подчинении была целая батарея:
— Огонь!
Ахающий взрыв потрясал степь, фонтаны камней и пыли взлетали на десятки метров, падая обратно чудовищным градом. Грузно шлепались на землю крупные осколки, и кусок скалы в пару тонн весом медленно и неуклонно полз вниз по склону холма, а навстречу уже бежали каменотесы с кувалдами и кирками.
Сопка состояла из диорита — прекрасного строительного камня. Уже отесанные и оточенные глыбы его были сложены у подошвы сопки. Диорит предназначался для постройки первой насосной станции. Место для нее необходимо было выбрать возможно тщательней: на твердом грунте, который выдержал бы тяжесть громоздкой установки. Карасев долго осматривал побережье озера, закладывал в нескольких местах неглубокие шурфы, пока наконец не остановил выбора на гладкой площадке, поросшей кустиками высокой колкой голубоватой травы.
Там заложили станцию. Ее строили быстро и оживленно. На четверных носилках рабочие подносили поблескивавшие на солнце мелкими цветными кристалликами камни, укладчики подхватывали их и с дружным уханьем опускали на другие, раньше уложенные каменные плиты. Из-под камней выдавливалась серая кашица цемента и стекала вниз вялыми. скоро застывающими змейками.
Сначала был большой каменный четырехугольник, врезанный в землю. Он рос кверху уступами, как будто сам строил для себя лестницу с широкими ступенями и по ней карабкался все выше и выше. Некоторое время будущая станция казалась древней полуразрушенной крепостью с глубокими бойницами; она угрожающе смотрела на озеро. Но так было лишь один день. Стены поднимались выше, грозные бойницы превращались в самые обычные мирные окна, и скоро в них были вделаны желтые рамы.