Золотой дождь

Маделейн Скиннер приняла мой случай близко к сердцу и страдает почти так же, как я, потому что обоим нам не везет.

Есть сенатор от Мемфиса, его офису в Нашвилле может понадобиться штатный поверенный для составления памятки законов и подзаконных актов – тридцать тысяч плюс регулярные выплаты премиальных от страховых компаний и разных агентств, но для этого надо уже иметь лицензию юриста-консультанта и двухлетний стаж работы. Какая-то маленькая компания ищет адвоката, пусть и с незаконченным образованием, но знающего бухгалтерское дело. Однако все эти годы я изучал историю.

– Департаменту помощи неимущим округа Шелби в августе понадобится штатный адвокат. – Она листает бумаги на столе, отчаянно пытаясь что-нибудь отыскать.

– Адвокат по делам помощи неимущим?

– Звучит великолепно, правда?

– А сколько они платят?

– Восемнадцать тысяч долларов.

– В чем состоит работа?

– Преследование папаш, находящихся в бегах, чтобы заставить их платить алименты.

– Опасное дело.

– Но это работа.

– А что я буду делать до августа?

– Готовиться к экзаменам на адвоката.

– Правильно, и если я буду усердно заниматься и выдержу экзамен, то удостоюсь работы в Департаменте помощи неимущим за минимальное жалованье.

– Послушай, Руди…

– Извините, сегодня у меня был тяжелый день.

Я обещаю наведаться завтра, чтобы завтра, не сомневаюсь, повторился сегодняшний разговор.

Глава 8

Где-то в архивных глубинах фирмы Шэнкла Букер нашел формы. Он рассказал, что в подвальном этаже сидит служащий, который время от времени занимается банкротствами и заполняет эти формы, но можно будет стащить несколько штук и самому сделать всю необходимую бумажную работу.

Формы довольно простые. На одной странице надо записывать все виды имеющейся собственности, что для меня легкая и быстрая задача. На другой странице список долгов. А также графы для сведений о занятости, предстоящих судебных разбирательствах и так далее. Все это имеет отношение к статье седьмой Закона о банкротстве. Когда все имущество уходит в уплату за долги, которые тем самым ликвидируются.

Я больше не работаю по найму в «Йогисе». То есть я работаю, но теперь мне платят наличными, а не по ведомости.

Никаких завитушек-расписок. Никаких обязательств делить мои тощие заработки с «Тексако». Я обсудил свое бедственное положение с Принсом, рассказал ему, как ужасно обстоят у меня дела, виня во всем образование и кредитные карточки, и он радостно согласился платить наличными, послав к черту государство. Он сам твердый последователь денежно-безналоговой экономики.

Принс также предложил деньги взаймы, чтобы выкрутиться, но это мне ни к чему. Он думает, что я скоро стану преуспевающим молодым адвокатом, делающим большие деньги, а у меня не хватило духу признаться, что, наверное, придется еще некоторое время у него поработать.

Не сказал я ему и того, как много мне пришлось бы у него занимать. «Тексако» судится со мной на сумму 612 долларов 88 центов, включающую судебные издержки и гонорары их доверенному. Мой домовладелец предъявил иск на 809 долларов, тоже включающий издержки и гонорары. Но настоящие волки только-только показались на горизонте. Я даже получаю скверные письма с угрозой натравить на меня адвокатов.

У меня есть кредитные карточки на предъявителя «МастерКард» и «Виза», выданные разными банками в Мемфисе. В промежуток между Днем благодарения и Рождеством в прошлом году, в благословенный краткий промежуток времени, когда я был уверен, что через несколько месяцев поступлю на хорошую работу, и когда я был так напрасно влюблен в Сару, я решил купить ей пару прелестных подарочков на праздники.

Причем хотел, чтобы это были подарки непреходящей ценности. С помощью «Мастеркард» я купил золотой с бриллиантами браслет за тысячу семьсот долларов, а на «Визу» приобрел для своей драгоценной комплект старинных серебряных сережек. Это обошлось мне в тысячу сто долларов. А за день до того, как она объявила, что больше не желает меня видеть, я пошел в магазин деликатесов и купил бутылку шампанского «Дом Периньон», полфунта гусиной печенки, немного икры, несколько чудесных сортов сыра и еще кое-какой вкуснятины для нашего рождественского пира. Это обошлось мне в триста долларов, но, черт возьми, ведь жизнь коротка.

Зловредные банки, выпускающие такие карточки, по неизвестной мне причине расширили перечень вещей, которые я мог приобретать в кредит, и как раз за несколько недель до праздников. Внезапно я получил возможность тратить сколько хочу, а так как впереди всего через несколько месяцев меня ожидали прощание с науками и работа, я был уверен, что смогу обернуться, делая небольшие необходимые месячные взносы в погашение долгов, к лету. Поэтому я тратил и тратил и лелеял сны золотые о прекрасной жизни вместе с Сарой.

Я теперь ненавижу себя за это, но тогда я взял листок бумаги и все тщательно рассчитал. Я вполне мог бы справиться.

Итак, паштет из гусиной печенки протух, когда вечером я, накачавшись дешевым пивом, забыл убрать деликатес в холодильник. Рождественский ленч из сыров и шампанского я съел в одиночестве в моей полутемной квартирке. К икре я не притронулся. Я сидел на своей бугристой софе и смотрел на драгоценные подарки, валявшиеся на полу. Поклевывая большие куски сыра бри и отпивая понемногу «Дом Периньон», я смотрел на рождественские подарки для моей возлюбленной и плакал.

Однако в какой-то момент между Рождеством и Новым годом я взял себя в руки и договорился, что верну дорогостоящие подарки туда, где купил. Сначала, правда, я тешил себя мыслью, что брошу их в реку с моста или сделаю еще что-то вроде этого. Поэтому, зная свое эмоциональное состояние, я постарался держаться подальше от мостов.

Это случилось в первый день нового года. Вернувшись домой после долгой прогулки и легкого выпивона, я понял, что меня обокрали, дверь была взломана. Воры утащили мой старый телевизор и стерео, кувшин с четвертаками, стоявший на комоде, и, разумеется, драгоценности, которые я купил для Сары.

Я вызвал полицейских и заполнил все требуемые формы и заявления. Я показал им кредитные квитанции. Сержант покачал головой и посоветовал обратиться в мою страховую компанию.

Я «наел» по своей пластиковой карточке три тысячи долларов. И теперь надо было срочно улаживать это дело.

Завтра я должен явиться в суд по поводу неуплаты квартирной аренды. В Законе о банкротстве есть замечательная оговорка, которая автоматически дает отсрочку во всех судебных начинаниях против должника. Вот почему большие корпорации, включая мою приятельницу «Тексако», прибегают к помощи судов по делам банкротств, когда им требуются защита и покровительство. Ведь мой домовладелец завтра уже ничего против меня сделать не сможет, даже позвонить по телефону и как следует обругать.

Я выхожу из лифта и делаю глубокий вдох. Коридор до отказа забит адвокатами. Здесь работают на полной ставке трое судей по делам о банкротстве, их офисы на этом этаже.

Они ежедневно проводят десятки слушаний, и на каждом слушании требуется присутствие целой группы адвокатов. Один защищает должника, несколько представляют интересы кредиторов. Это настоящий зоопарк. Я слышу множество важных разговоров, пока тащусь, шаркая, мимо: адвокаты шумно спорят о неоплаченных медицинских счетах, а также о том, сколько стоит грузовик-пикап. Я вхожу в приемную и жду десять минут, пока здешние адвокаты неторопливо раскладывают по порядку различные заявления и просьбы. Они очень хорошо знакомы с помощницами-делопроизводителями и напропалую флиртуют и болтают с ними о пустяках. Черт возьми, хотел бы я тоже стать влиятельным адвокатом по делам о банкротстве, чтобы здешние девушки тоже звали меня по имени, как этих Фредов или Санни.

В прошлом году преподаватель учил нас, что дела о банкротствах – плодотворная почва для нашего будущего, учитывая экономическую неопределенность, сокращение рабочих мест, уменьшение масштабов корпораций. Но ведь так считает человек, который никогда не занимался частной практикой.