Страница 9 из 13
Вот что это за величины.
• Отношение силы гравитации к электромагнитной силе.
• Доля материи, перерабатываемой в энергию при ядерной реакции превращения водорода в гелий.
• Полная плотность нормального (барионного) вещества во Вселенной.
• Энергетическая плотность квантовых возмущений вакуума (возможно, это и есть та самая темная энергия, которая ускоряет расширение нашей Вселенной).
• Размер крошечных неоднородностей в ранней Вселенной, которые затем выросли в структуры вроде галактик и их скоплений.
• И, наконец, количество пространственных измерений в нашей Вселенной.
Соблюсти все это непросто – и представляется, что шансов, что у какой-то зародившейся Вселенной случайно окажется весь нужный набор, крайне мало. Возможно, сейчас, читая эти строки, вы думаете: «Однако, если было бы иначе, нас бы тут не было и некому было бы об этом думать – мы должны существовать именно в такой Вселенной, вот и все!» Совершенно верно. Но если бы это была единственная Вселенная, если бы ни до, ни после нее не было совсем ничего (что бы это ни значило), это заставило бы задать неловкий вопрос: почему вышло так, а не иначе?
Пожалуй, самый симпатичный ответ на этот вопрос состоит в том, что наша Вселенная всего лишь одна из практически неисчислимого множества возможных Вселенных. Это уникальный пример реальности определенного типа, отделенный временем и пространством – а может быть, измерением, – от сонма иных. Пожалуй, слово «симпатичный» звучит здесь прямо-таки смешно: я только что выдвинул гипотезу об устройстве мироздания, которая вам может показаться бездоказательной. Однако на данный момент теория множественной Вселенной[40] – лидер в гонке за самую глубокую истину в науке. И когда Брэндон Картер предложил свой антропный принцип, он рассуждал примерно в том же ключе.
Не думаю, что кто-нибудь станет утверждать, будто у нас есть прямые доказательства существования множественной Вселенной, однако существует несколько убедительных теорий, которые прекрасно согласуются с этой идеей и к тому же обеспечивают ответы на другие вопросы фундаментальной физики частиц и космологии. Если теория множественной Вселенной верна, из нее может следовать, что проблемы тонкой настройки как таковой вообще не существует. Просто мы живем в одной из Вселенных, которая случайно оказалась «подходящей» для формирования галактик, звезд, тяжелых элементов и сложных молекул на основе углерода. Такое впечатление, что проблема, в сущности, чудесно решена, – и во многих отношениях так и было бы, если бы мы наверняка знали, что живем во множественной Вселенной.
Сложность с решением, основанным на теории множественной Вселенной, заключается в том, что эта теория отчасти мотивирована представлением о том, что наша Вселенная и в самом деле тонко настроена под зарождение жизни. Это решение основано на чисто антропных предпосылках, и по этим предпосылкам предполагается, что мы – единственные представители жизни на свете. Чтобы сформулировать эту теорию, не нужно привлекать никакую другую жизнь или разновидность жизни в каком-нибудь другом уголке мироздания. Это как строить всю философию науки на существовании какого-то особого необычного вида попугаев. Чего нам точно не хочется – так это в конце концов забрести в какой-то тупик. Так что стоит хорошенько разведать, что таится в этом направлении, поскольку мы еще не знаем, живем ли мы в части множественной Вселенной или нет, и поскольку ничего из вышеперечисленного не подводит нас ближе к ответу на вопрос о нашем вселенском значении или его отсутствии.
Думаю, что достаточно очень простых изменений точки зрения на Вселенную[41], и сразу станет понятно, как и почему некоторые аспекты тонкой настройки и антропной аргументации отвлекают нас от главного. Далее я познакомлю вас еще с несколькими подобными гипотезами, однако начнем мы с детского, на первый взгляд, вопроса, который позволит нам перейти к серьезным материям.
Представим на минуту, что толкование собственных наблюдений, которые предложил Галилей, было с радостью принято как величайшее достижение логики и технологии. Так что Галилея вовсе не забросали камнями (к счастью, лишь фигурально выражаясь), а сделали фаворитом церкви и властей XVII века. Согласно этой альтернативной истории, просвещенная элита пользуется этим случаем и запускает масштабную технологическую революцию, так как понимает, каковы экономические преимущества научно-технического прогресса.
Нежась в теплых лучах благодарности и покровительства, Галилей принимается строить сложные телескопы, которые позволяют ему стать первооткрывателем планет вокруг других звезд и подтвердить наличие биологических систем на многих из них. Славная фантазия, этакая альтернативная история науки, вся механика которой зиждется на воде и лошадиной силе, однако главное для нас – то, что она позволяет задаться вопросом, насколько изменился бы сегодняшний мир, если бы так и произошло на самом деле. Мы бы все эти столетия знали, что жизнь не ограничена нашей Землей, а может быть, даже выяснили бы, что где-то живут не только микробы или существа, с которыми невозможно наладить коммуникацию. Так или иначе, у нас уже был бы однозначный ответ на вопрос о том, насколько вероятно и насколько необычно в нашей Вселенной возникновение жизни в том виде, в каком мы ее знаем.
Теперь представим себе, что в этой параллельной реальности обнаруживается, что жизнь, похожая на земную, более или менее распространена. Она встречается довольно часто, однако все же не на всех подходящих планетах, и не настолько необычна, чтобы существовать лишь в отдельных галактиках, скупо разбросанных по просторам Вселенной. Как тогда быть с доводами о тонкой настройке, укорененными в антропных космологических представлениях? Прежде всего, в этом случае подобные вопросы, скорее всего, не пришли бы нам в голову. Это будто интересоваться, почему в мире именно столько видов улиток. Но даже если бы мы задали этот вопрос, в такой гипотетической реальности проблема настройки стояла бы не столь остро.
Было бы всего-навсего понятно, что эта Вселенная подходит для зарождения жизни, однако это не вопрос особого космического предназначения живых существ – просто в первобытном бульоне есть относительно плодородный участок, в котором иногда случайно зарождается что-то дельное. Разумеется, ответ может лежать в широком диапазоне между двумя крайностями: на одном его конце – жизнь, которая представляет собой столь редкостную диковину, что за 14 миллиардов лет она зародилась всего один раз, на другом – жизнь, которая кишмя кишит во Вселенной и заполонила всевозможными своими разновидностями все планетные системы.
В первом случае мы едва ли сочли бы, что эта Вселенная хорошо подходит для зарождения жизни, а очевидное совпадение физических параметров с условиями, необходимыми для ее появления, показалось бы нам просто жестокой шуткой. А во втором случае решили бы, что жизнь просто очень трудно искоренить. Может быть, мы даже задались бы вопросом, возможен ли такой набор физических законов (и представить себе трудно!), при котором зарождение жизни исключено.
Шучу, конечно; однако в каждой шутке есть доля правды, и здесь нужно подчеркнуть два очень важных соображения. Первое тривиально и состоит в том, что вопросы, которыми мы задаемся, – сами по себе прямая функция того, что нам уже удалось пронаблюдать в своем окружении. Второе более существенно: ведь мы, в отличие от обитателей той Земли с альтернативной астрономической историей, которую я выдумал, пока не знаем, какой из вышеизложенных сценариев разыгрывается во Вселенной. А пока не узнаем, ни тонкая настройка, ни антропный принцип не особенно помогут нам определить собственный статус.
Особенно это верно, если считать, что тонкая настройка однозначно определяет, быть нам или не быть. А между тем возможно, что существует проблема «грубой настройки», а тонкая настройка – это всего лишь один из заключенных в ней частных случаев. Я имею в виду, что в моем вымышленном примере вопрос, подходит ли Вселенная для возникновения жизни, не сводится к «все или ничего». Ответ на него лежит в некотором диапазоне фертильности и вероятности. В сущности, я считаю, что в антропной аргументации заложено предположение, что жизнь слаба и капризна: ей нужно, чтобы все сложилось идеально, а иначе она не зародится.
40
О том, какие физические законы способны породить конструкцию вроде множественной Вселенной, написано очень много. Среди возможных объяснений – космическая инфляция (экспоненциальное расширение Вселенной на очень ранних стадиях ее жизни, вызванное фазовым переходом), при которой возникает огромное множество «карманных Вселенных», по большей части изолированных друг от друга. Другой вариант – М-теория, обобщение теории струн, которая утверждает, что всякая Вселенная представляет собой многомерную «брану», или мембрану. Кроме того, большие перспективы открывает «многомировая» интерпретация квантовой механики, согласно которой параллельные Вселенные создаются при каждом субатомном событии. Популярный обзор можно найти в Brian Greene. The Hidden Reality: Parallel Universes and the Deep Laws of the Cosmos. New York: Alfred A. Knopf, 2011.
41
Уже после того, как я это написал, я понял, что подобные идеи уже обсуждались, например, о них говорил и писал физик Ли Смолин.