Страница 26 из 35
Последние метеорологические бюллетени, переданные нам с Аляски, сообщали о, повидимому, устойчивом циклоне, бушевавшем над Беринговым проливом. Мы пробовали, но тщетно, связаться с какой-нибудь станцией на Аляске. Все наши позывные сигналы оставались без ответа. Впоследствии мы узнали, что большие станции на Аляске пытались установить с нами связь, но не слыхали наших сигналов. Попытки очистить ото льда радиоаппарат тоже были без пользы.
Полет наш, тем временем, продолжался своим чередом. Поднимавшийся все выше и выше туман принудил нас забраться на высоту почти 830 метров. Благодаря просветам там и здесь в сплошной стене тумана мы могли снова убедиться, что никакой земли под нами не имелось, а был лишь один лед, однообразный сплошной лед.
Трудности, с какими нам приходилось бороться, росли с часу на час. Плывшие на большой высоте облака закрыли небо и производство метеорологических наблюдений стало невозможным. Только магнитный компас и точно проведенные изогены помогали нам продолжать полет в определенном направлении.
К вечеру наше положение еще более ухудшилось. Мы спустились ниже и попали под снегопад. Пришлось подниматься снова, но наш воздушный корабль отяжелел от насевшего на него снега. По просьбе Нобиле, Мальмгрен стал следить за ходом образования льда, чтобы видеть, какой высоты лучше держаться.
Мы попробовали было подняться выше облаков, но попытка эта нам стоила потери большого количества газа. Много опаснее была ледяная корка, нароставшая на моторах воздушного корабля и пропеллерах. Куски ее отбрасывались на оболочку дирижабля, пробивая последнюю. Каждый из нас сознавал наше критическое положение, и мы понимали, что переживаем опаснейшие минуты за весь полет.
В это время мы находились в 200 милях от побережья Аляски. До этого мы смотрели вниз на лед с своего удобного места скорее глазами исследователей, собирающихся делать наблюдения и писать заметки. Теперь же, когда отверстий в оболочке дирижабля появлялось все больше и больше, это рассматривание льда приобретало совсем иной характер, так как приходилось считаться с возможностью вынужденной посадки и последующего затем странствования пешком до берегов Аляски.
Тут выступает на сцену наша собачка Титана. До сих пор она спала спокойно в меховом мешке своего хозяина. Теперь же она проснулась и стала нервничать. Когда наступил критический момент, она выпрыгнула из мешка, завизжала и жалобно завыла, поджав хвост, как будто прося о помощи.
Приходилось опасаться, что куски льда могут повредить пропеллеры. С тревогой мы слушали, как куски льда ударялись в оболочку корабля. Весь экипаж дирижабля был занят починкой. Одно отверстие в оболочке было такой величины, что мы вынуждены были замедлить ход дирижабля, чтобы его заделать. Тут мы оценили мудрую предусмотрительность Нобиле, который сделал более прочной внешнюю оболочку дирижабля вблизи пропеллеров на случай опасности, с которой мы теперь встретились. От поры до времени мы останавливали тот или другой мотор, чтобы счистить с него лед. Теперь мы летели по направлению к мысу Барроу.
С раннего утра 13 мая (по гринвичскому времени) разные признаки показывали, что земля недалеко. Мы видели, что число каналов во льду возрастает.
В 6 ч. 50 м. Рисер-Ларсен, долго рассматривавший через бинокль южный горизонт, закричал: «земля, земля»!
В 7 ч. 50 м. (время по Гринвичу) мы летели над берегом. Мы достигли мыса Барроу (на Аляске), находящегося на 71° с. ш., спустя 46 ч. 45 м. после нашего отлета из Кингсбай. Возможность перелета через полюс была доказана.
Впервые в истории глаз человека увидел области, расположенные между северным полюсом и мысом Барроу.
Таким образом, мы пролетели над местом предполагаемого нахождения земли Кинана (Keenan) и не видели последней. Скептики, сомневавшиеся в существовании этой земли, могли считать себя правыми. Мы также можем удостоверить, что на всем пути нашего полета мы не встретили никаких островов и континентов. Пока не будет точно вычислена средняя высота, на которой летел дирижабль от северного полюса до мыса Барроу, нельзя определить с достоверностью размеров виденной нами и никем до того не исследованной области, но не будет преувеличением сказать, что поверхность ее составляет до 100.000 кв. миль.
Однако нам было еще далеко до своей цели, т.-е. до места, где мы могли бы безопасно спуститься. Ветер значительно усилился, прежде чем мы достигли побережья Аляски. Впрочем, нам не было времени рассуждать по поводу своего положения или состояния погоды. Нобиле решил держать курс к югу, чтобы добраться до г. Нома. Впоследствии нам говорили, что было бы лучше попытаться достигнуть Фэрбенкса на Аляске, где атмосферные условия были более благоприятные. Но, по всей вероятности, принятое нами решение было наилучшее: полет в тумане к Фэрбенксу, да еще над горами, грозил бы опасностью.
Однако перейдем к описанию того, что случилось в течение последних суток полета, потому что эта часть нашего долгого пути была самая тревожная. О размерах опасности, грозившей нам от льда, всякий может составить себе представление, когда узнает, что вес ледяной корки, покрывавшей дирижабль, когда мы спустились в Теллере, составлял целую тонну (61 пуд). Из-за постоянного наростания льда сохранить равновесие дирижабля стоило нам больших усилий. Мы перемещали баки с бензином и посылали людей за корму, чтобы нагрузка была равномерной. Продолжая полет в таких условиях, мы стремились добраться до Нома.
Дирижабль, следуя вдоль побережья Аляски, пролетел от мыса Барроу до Уэнрайта, куда и прибыл в 2 ч. 45 м. ночи (по аляскинскому времени). Для предотвращения опасности катастрофы мы спустились как можно ниже. Мы видели, как несколько обитателей Уэнрайта выбежали из своих домиков, услыхав шум работающих моторов, хорошо знакомых им по нашей прошлогодней экспедиции. Когда мы теперь летели вдоль побережья, повсюду из домов и хижин повысыпали их белые обитатели, чтобы видеть нас. Сбежались со всех сторон эскимосы, и смотрели на нас с удивлением.
Мы находились вблизи Берингова пролива и могли убедиться, что прилегающая область, по праву, могла считаться самой туманной на всей земле. Облака сгустились, и становилось все трудней держаться линии берега, тем более, что снег, покрывавший берег, скрывал все очертания побережья.
У нас еще оставалось горючего на 24 часа полета. Так прошла ночь. На утро, когда солнце поднялось высоко, мы могли определить свое положение по отношению к Берингову проливу. В то же время мы пытались восстановить радиосвязь с внешним миром. Но наши беспрестанные вызовы, обращенные к радиостанциям на Аляске, с целью получить сведения о нашем местоположении, оставались без ответа.
Интересно отметить, что лишенные необходимых вспомогательных средств, мы, тем не менее, безошибочно определили свое местоположение. И действительно, вскоре, как мы и ожидали, показалось открытое море.
Заметив на северо-западе ледяное поле, на которое, в случае надобности, можно было бы спуститься, мы направили свой курс туда. Вскоре мы снова очутились над берегом и опять увидели хижины эскимосов. Мы надеялись узнать от жителей название селения, но ветер был настолько сильный, что было рискованно останавливать моторы. Поэтому мы решили продолжать свой полет и подняться выше тумана, чтобы сделать необходимые наблюдения для определения шпроты.