Страница 19 из 31
Между тем известие о небывалой находке на берегах бухты Старых Песков быстро распространялось.
Со всей Европы стекались туристы и ученые, чтобы взглянуть на эту диковину, имевшую тридцать метров в длину и около семи метров в высоту. Все отели и пансионы обоих курортов были переполнены. В столичных газетах и журналах киту посвящались целые статьи, при чем в одних говорилось, что он выброшен во владениях Пульфсина, в других — что во владениях Пульбрэня.
Утихшие было споры по этому поводу возобновились с новой силой. И, чтобы решить этот спор окончательно, было необходимо, чтобы весь кит, с головой и хвостом, очутился на том или другом берегу.
И вот однажды, туманной ночью во время прилива, три рыбацкие шлюпки отделились от берега Пульбрэня, стараясь быть незамеченными с берега Пульфсина. Шлюпки быстро подвигались к серой, блестящей, колеблющейся на волнах туше кита, походившей издали на громадную каучуковую гору. С каждой шлюпки было закинуто на хвост кита по канату, гребцы налегли на весла и напрягли все усилия, чтобы сдвинуть хоть немного хвост кита по направлению к Пульбрэню.
Наконец, общими усилиями хвост был сдвинут, но через несколько мгновений он сделал движение назад, как бы повинуясь какой-то новой силе.
Новое усилие рыбаков заставило его отклониться опять, но через несколько секунд он опять принял прежнее положение.
Пот ручьями лил с гребцов, а кит попрежнему оставался на месте.
— Хоть бы куда-нибудь нам сдвинуть его: в ту или в другую сторону, — с досадой сказал один из рыбаков.
— Что ты? Ведь нам поручили передвинуть его в сторону Пульбрэня!
— Да, а нашим товарищам — чтобы они передвинули его в сторону Пульфсина. Да вот и они!
Рыбаки из Пульфсина, в свою очередь, прилагали все усилия, чтобы перетащить кита в сторону своего поселка, но кит, как резиновый, оттягивался в ту сторону, куда они его тянули, а потом снова возвращался на свое место.
Рыбаки со смехом смотали канаты и направили свои лодки в обратный путь.
Настало утро. Обе флотилии отдавали отчет о своих неудачных ночных попытках, кит же спокойно лежал в своем прежнем положении.
Вражда двух курортов продолжалась. Непрерывная война велась в журналах, на террасах кафе, на пляже, даже в воде, где пловцы доходили иногда до такого азартного спора, что схватывали друг друга за волосы.
Теперь только аукцион мог прекратить споры, но прибрежная администрация не спешила с ним. Со дня реквизиции до дня аукциона полагался промежуток времени в один год и один день, чтобы за это время владельцы выброшенной морем вещи имели время пред'явить на нее свои права.
В данном случае в первый же день свои права на кита пред'явил старик Гульвен, но никто не обратил внимания на его заявление. Кроме того, его даже заставили вернуть конец гарпуна, вытащенный им из туши кита, и составили протокол на этот своевольный поступок
Старик больше не оспаривал своих прав на кита.
Рыбаки, принявшие сначала его сторону и поверившие ему, теперь лишь подсмеивались над ним.
— Пульфсину достанется хвост чудовища, голова — Пульбрэню, а спина Гульвену, потому что там торчал гарпун, который он имел дерзость назвать своим, — говорили они.
Они вспоминали с усмешкой недоверия его рассказы о том, как он воткнул гарпун в спину чудовища и с час катался на его спине, пока оно не нырнуло в глубину.
— А, Гульвен! — издевались они при встрече, — что тебе рассказал кит, когда катал тебя по морю?
— Об этом вы узнаете недели через две, — невозмутимо отвечал старый гарпунщик и шел к себе домой. Там, починяя сети, он открывал все свои мысли мальчику-внуку, жившему у него:
— Все думают, что это кит, потому что кашалотов здесь не бывает, и никто их не видел. А я это дело знаю, потому что я долго был гарпунщиком на китобойных судах. Я знаю, что старые кашалоты делаются вожаками стада, но когда они чувствуют приближение смерти, они покидают стада, отправляются особняком в путешествие и в одиночестве кончают свои дни. Вот таким образом попал и этот кашалот в бухту Старых Песков. Я сразу узнал в нем свою добычу, но они конфисковали ее. «Животное принадлежит охотнику, который ранил его, если он докажет это». Это же известно каждому охотнику! Но у людей, имеющих власть, не найдешь справедливости, мой милый мальчик. В данном случае я умнее и опытнее их, и это мне поможет. Они думают, что украли у меня мою добычу, из-за которой я чуть не потерял жизни, но мой опыт говорит, что добыча достанется все-таки мне.
Каждое утро старик, положив порцию табаку в рот, шел к чудовищу, и насмешливый огонек вспыхивал у него в глазах, когда его ноздри втягивали воздух, в котором уже начинал слышаться запах аммиака.
Однажды он особенно долго стоял над тушей.
— Птицы уже начинают кружиться. Осталось еще несколько дней… — загадочно пробормотал он.
Дня через два дачники Пульбрэня, вышедшие поутру открывать ставни, были поражены неприятным удушливым запахом, который приносился ветром с Дурлуза.
«Это новые проделки пульфсинцев», — подумали жители Пульбрэня, — «очевидно, ими выпущена сточная вода в Дурлуз».
К вечеру ветер дул в обратную сторону, и то же думали про своих соседей жители Пульфсина.
Ночью ветер упал, но невыносимое зловоние с преобладающим запахом аммиака стояло в неподвижном воздухе.
Солнце взошло. На небе не виднелось ни облачка. День был теплый и лучезарный.
Однако, никого не видно было на тяже, а те немногие, которых пленило чудное августовское утро, не успев сделать нескольких шагов, спешили обратно, пряча носы.
Назначенное следствие дало потрясающие результаты: зловоние распространял кит, который начал разлагаться.
Тучи буревестников и чаек спускались на его спину и предавались обильному пиршеству. Под его брюхом кишели мириады крабов и моллюсков.
Клешни и клювы дружно работали.
Несколько экскурсий туристов, приехавших взглянуть на чудовище, должны были возвратиться обратно. Содержатели гостиниц заволновались, ибо дачники одни за другими потянулись с вещами к вокзалу. И это в разгаре сезона!
В «Страже Пульфсина» появилась большая ядовитая статья, в которой автор заявлял, что Пульбрэнь очень гордился своим китом, а теперь из-за него курорт Пульфсина теряет своих обычных посетителей.
«Маяк» ответил на это такой же злостной статьей, где указывалось на то, что хотя владельцу кита — Пульфсину — и нравится запах его, но он должен, подчиняясь правилам санитарии, убрать свою падаль.
Но ни тот, ни другой курорт не предпринимали никаких мер.
Наконец, они вспомнили, что кит был конфискован прибрежной администрацией в пользу инвалидов-моряков.
Прибрежная администрация, в свою очередь, вспомнила о владельце, который пред'являл свои права на кита.
Послали за Гульвеном.
— Наконец-то! — сказал он, надевая кэпку и хитро подмигивая своему внуку.
Доведенные до ужаса, оба поселка и администрация предлагали старику все необходимое, лишь бы он возможно скорее убрал этого кита.
Старик сказал, что ему потребуется на работу три дня.
На это согласились, и доставили ему все необходимое: канаты, лестницы, заступы, ворот для поднимания тяжестей, ножи для разрезания жил, печи и котлы для вытапливания жира. Кроме того, пятьдесят человек было отряжено к нему в помощь.