Выбор богов

— Вы не заставите нас в это поверить, — сказал Джейсон. — Не в то, что экспатрианты радостно возвращаются к старым родным берегам. Разрешите, я скажу вам, что думаю.

— Да, пожалуйста, — сказал Рейнолдс.

— Я думаю, что вы, возможно, уже давно знали о местонахождении Земли, но она вас не интересовала. Вы знали, что здесь осталось мало ценного, что на ней не найти ничего, кроме места для жилья. А потом вы прослышали, что на Земле остались люди, и что они могут сами по себе путешествовать к звездам — оказываясь, где пожелают, в мгновение ока, — и что они могут телепатически общаться через огромные расстояния. Слухи постепенно множились, и картина выстраивалась все четче. И вы подумали, что если б только вы сумели добавить такую способность к своей технологии, вы смогли бы развиваться быстрее, прибыли ваши стали бы выше, могущество ваше стало бы больше. И лишь тогда вы задумались о возвращении на Землю.

— Я не совсем понимаю, к чему вы это говорите, — сказал Гаррисон. — Факт тот, что мы здесь.

— Вот к чему, — ответил Джейсон. — Не угрожайте тем, что завладеете Землей, в надежде, что мы блефуем и в конце концов сдадимся и отдадим вам то, что вы хотите, чтобы вы не заселили Землю.

— А если мы все равно решим заселить Землю?

— Тогда заселите. Мы никак не можем вас остановить. Народ Красного Облака будет уничтожен. Мечте роботов может наступить конец. Две культуры, из которых что-нибудь могло получиться, будут обрублены, и вы останетесь при бесполезной планете.

— Не бесполезной, — сказал Рейнолдс. — Учтите наши достижения. С тем, что у нас сейчас есть, Земля имела бы экономическое значение как аванпост, как наша база, как сельскохозяйственная планета. Она бы стоила нашего труда.

Пламя свечей колыхнулось под налетевшим откуда-то сквозняком, и наступило молчание — потому что, подумал Джейсон, все, что можно было сказать, уже сказано, и бесполезно говорить что-либо еще. Это был конец, он понимал. Двое сидевших по другую сторону стола мужчин не испытывали никакого сочувствия; быть может, они понимали, что поставлено на карту, но то было холодное, жесткое понимание, которое они посчитают своей заслугой.

Их послали работать, этих двоих и тех, которые находятся в космическом корабле на орбите, — их послали работать, и они намерены это сделать. Для них не имеет значения, что может выйти из того, что они сделают свою работу, — это никогда не имело значения, ни сейчас, ни прежде.

Уничтожались цивилизации, стирались с лица земли культуры, раздавливались человеческие жизни и надежды, игнорировалось всякое приличие. Все приносилось в жертву прогрессу. А что такое прогресс? — подумал он. Как его определить? Есть ли это голая мощь, или же он подразумевает нечто еще?

Где-то хлопнула дверь, и оттуда докатилась волна холодного осеннего воздуха. В вестибюле послышались шаги, и через порог шагнул робот, поблескивавший при каждом шаге.

Джейсон поспешно поднялся.

— Стэнли, — сказал он, — я рад, что ты смог прийти, хотя боюсь, слишком поздно.

Стэнли указал на двоих, сидевших за столом напротив.

— Это они? — спросил он.

— Да, действительно, — ответил Джейсон. — Я бы хотел представить тебе…

Робот отмахнулся от церемонии знакомства.

— Джентльмены, — сказал он, — у меня есть для вас сообщение.

Глава 32

Он спустился с утеса над рекой, шагая сквозь свежую, полную лунного света осеннюю ночь, и вышел к краю кукурузного поля, где снопы стояли подобно призрачным вигвамам. Позади, стараясь не отставать, преследуя его по пятам, ковыляло мяукающее существо. Откуда-то из-за поля подал одинокий голос енот.

Дэвид Хант возвращался в огромный дом, стоявший над двумя сливающимися реками; теперь он мог вернуться, так как знал ответ или, во всяком случае, его начало. Вечерняя Звезда будет его ждать — по крайней мере, он надеялся на это. Конечно, ему следовало сказать ей о своем уходе и о его причине, но почему-то он не смог найти нужных слов, да и постеснялся бы говорить, даже если б знал, что сказать.

Он все еще нес лук, колчан со стрелами висел у него за спиной, хотя теперь он знал, что носит их с собой по привычке; они ему больше не нужны.

Интересно, подумал он, продолжая шагать, как давно они уже не нужны?

Над макушками деревьев он видел верхние этажи и утыканную печными трубами крышу огромного дома — неясное темное пятно на фоне ночного неба, и обогнув выдававшийся в поле маленький мысок леса, он увидел стоявший среди снопов блестящий металлический предмет.

Он резко остановился и пригнулся к земле, словно блестящий предмет мог таить неизвестную опасность, хотя, даже пригибаясь, он уже понял, что это такое: машина, которая доставила сюда Людей со звезд. Вечерняя Звезда говорила ему об угрозе, которую несет Земле такой корабль, уже в то время направлявшийся сюда. И вот он здесь; за то короткое время, что Дэвид отсутствовал, он прибыл. Но даже поняв, он почувствовал, как поднялась и коснулась его волна страха, и, оробев, он, казалось, различил укрывшийся за кораблем неясный силуэт.

Он отступил, и когда он сделал этот шаг, фигура выдвинулась из-за корабля, и было странно, как она могла за ним прятаться, поскольку была гораздо больше. Она была огромна, и, несмотря на смутные ее очертания, в ней чувствовалась жестокость, и когда она, пошатываясь, к нему шагнула, он понял, что не сумел убежать, несмотря на все пройденные мили. Убежать от этого невозможно, он знал. Не стоило и пытаться.

Темный Ходун сделал еще один тяжелый неуклюжий шаг, и Дэвид повернулся, готовясь бежать, затем вновь повернулся лицом к приближающемуся призраку-тени. Он знал, что если сейчас побежит, то никогда уже не сможет остановиться. Он будет жить, готовый в любую минуту бежать прочь — как снова и снова убегал его народ.

Теперь, быть может, убегать нет нужды.

Темный Ходун был ближе, и он смог разглядеть его лучше: ноги как стволы деревьев, массивное туловище, крошечная головка, вытянутые руки с когтями.

И в это мгновение он из Темного Ходуна вдруг превратился в медведя гризли, поднявшегося из логова и нависшего над Дэвидом, близко, слишком близко, чтобы стрелять. Машинально он выхватил стрелу и поднял лук, а его мозг — или то, что скрывалось в его мозгу, некая сила в его мозгу — нанес сокрушительный удар.

Ходун не упал, как упал гризли. Он споткнулся, наклонился вперед, пытаясь дотянуться до Дэвида, а тот туго натянул тетиву лука, почти до самого своего уха, твердо удерживая стрелу. Ходун исчез, а стрела просвистела и со звоном ударилась в блестящий корпус корабля. Темного Ходуна больше не было.

Дэвид Хант опустил лук и стоял, весь дрожа. Он тяжело упал на колени и съежился, вздрагивая всем телом, трепеща каждым натянутым как струна нервом. К нему приблизился клубок червей, тесно прижался, выпустил щупальце и крепко его обнял, передавая не слышимые ухом слова утешения.