Страница 74 из 113
- В заводе, может, и было, — пробормотал Павел, отжимаясь от пола.
- Уже двести пятнадцать раз, — напомнила ему Синдия. — ты хотел отжаться всего двести… Возможно ты прав, такого рода преступления имеют чаще всего давнюю предысторию.
Они разговаривали в спортзале в квартире Павла, полном самых разнообразных спортивных снарядов и тренажёров. Половину субботнего дня Павел решил посвятить тренировке. Закончив отжимания, он вскочил на огромный сверкающий футуристического вида велотренажёр, задал максимальную нагрузку и заработал ногами так, что у Синдии зарябило в глазах.
Павел тренировался в одних шёлковых шортах, и его лицо, шея и голый торс уже блестели так, будто были смазаны маслом, но дыхание оставалось ровным, размеренным, и в лице не было ни малейших признаков усталости. Видно было, что для Павла нагрузки, запредельные для 99 человек из 100 уже не составляют труда.
- Сны тем и отличаются от реала, что в них стираются все границы, — задумчиво сказал Павел, как будто сидел в удобном кресле со стаканом лимонада, а не крутил педали со скоростью 150 километров в час. — Во сне мы проживаем как бы другую жизнь или несколько жизней, находящихся вне логических законов реального мира. Мне жалко людей, которые не видят снов, их сознание мертво или онемело, а именно сознание делает человека яркой неординарной личностью.
Он брезгливо скривил губы:
- Говоря о сновидениях, я не имею в виду зелёных чёртиков, которые приходят после третьей бутылки. У тех, кто видит такие сны, сознание от водки выгорело или агонизирует, а мозги с соплями вытекли. Убогие существа. И кто решил, что человек — это каждый, кто ходит на двух ногах и умеет разговаривать, иногда вставляя нормальные слова?
- Человек, это звучит гордо, — процитировала классика Синдия.
- Человек, верно. А существо, которое пропило или прокололо все мозги, спит на газоне или грабит прохожих — не человек.
- Похоже, тебя кто-то из них сильно задел? Ты ненавидишь их не абстрактно.
Павел резко остановил тренажёр и соскочил с него.
- Да, ненавижу, — он надел перчатки и подошёл к боксёрской «груше». — Хочешь знать, за что? Вот такой «человек» однажды убил маминого брата, моего дядю. Папа тогда выпустил небольшой сборник своих стихов и предложил всей семьёй отметить это в кафе. Пришли и мы с Ариной. Мне было семнадцать лет, Арине — десять, — Павел, примериваясь, нанёс несколько ударов по «груше». — А за соседним столом сидел сопляк такой, вроде Покемона, бурно выясняя отношения со своей подстилкой. Оба были пьяные, орали на всё кафе, крыли матом и даже не обращали внимания, что за соседним столиком сидит ребёнок, которому не нужно все эти помои слушать. Он безумно страдал из-за того, что она изменила ему сразу со всеми его дружками, а она требовала не стеснять её свободу и если не нравится, валить от нее туда-то и расперетуда-то… Дядя всего лишь попросил их не ругаться, — Павел ударил «грушу» сильнее. — Так когда мы решили пойти в другое кафе, этот «человек» подбежал к дяде с воплем: «А ну иди сюда!!!». Дядя ответил: успокойся, друг, тебе же самому совестно станет, когда хмель выветрится. И это сурло ударило его в ответ заточкой, — голос Павла прервался, и какое-то время парень яростно молотил руками и ногами по «груше». Синдия молчала, ожидая, когда Павел справится с волнением.
- Ударил и вернулся продолжать разборку со своей девкой. Мама упала в обморок, Арина стала кричать, плакать, папа метался между ними и дядей, а этот выродок тем временем продолжает орать на свою лахудру. Я тогда уже имел Чёрный пояс и, в общем, когда прибыла милиция, им пришлось меня от него вшестером отрывать. Я убил бы его, если бы не они, и только потом понял, что не стоило самому нарываться на статью из-за такой грязи, — Павел с разворота так хлестнул ногой по «груше», что чуть не сорвал её с крепления. — Дядя умер в реанимобиле через полчаса после удара. Арине повезло, наутро она ничего не помнила о вчерашнем, врач сказал, её сознание, защищая рассудок, уничтожило воспоминания об этом ужасе. Мы решили и не напоминать ей. А я ничего не забыл! — Павел хлестнул «грушу» ногой. — И ненавижу всю эту мразь! И всегда буду ненавидеть!
- Это действительно был не человек, — тихо сказала Синдия, потрясённая рассказом Павла и представляя себе ужас, который пережили эти двое детей, ведь и Павел тогда был почти мальчишкой.
- Мама мне говорит: не замечай их, не связывайся, а они не понимают, что их не замечают, им кажется, их боятся. А я решил всегда показывать, что мне на них плевать, меня они не запугают, и не буду я в своей стране пятиться и втягивать голову в плечи перед каждым, у кого морда опухла и слюни висят. Пусть они меня боятся. А кто визуально не испугается, — Павел развернулся, подпрыгнул и в полёте врезал по «груше» сразу двумя ногами так, что на ней лопнуло сразу несколько швов.
- Поняла, что с ними будет, — Синдия отошла к беговой дорожке. — Я раньше не понимала твоей агрессивности, а теперь мне всё стало ясно. Ты прав, когда говоришь, что на таких субъектов убеждение не действует. Тот, кто убивает на глазах у ребёнка, разучился понимать человеческий язык.
Павел вздохнул, отошел от «груши», схватился за брусья, проделал на них серию сложных спортивных трюков и стал ходить по кругу спортивной ходьбой, восстанавливая дыхание и пульс и попутно делая упражнения для плеч, локтей, запястий и кистей рук, и вдруг на ходу обернулся:
- Знаешь, Синди… Однажды я даже подумал, что лучше бы я вслед за Аришкой всё забыл. А потом подумал: наоборот лучше, что я всё помню.
Павел постепенно сбавлял скорость ходьбы, наконец остановился, продолжая разрабатывать запястья, и сказал:
- Когда-то я с трудом выдерживал двухчасовую тренировку для новичков. А теперь шесть часов упражнялся, и не заметил, как время прошло!
- Шесть часов?! И ты каждый день так тренируешься?
- Шутишь? Столько времени у меня нет, — Павел схватил со «шведской стенки» полотенце, обтёр лицо, грудь, плечи. — Шесть дней в неделю я тренируюсь по три часа в день, а по субботам устраиваю себе супер-тренировку!
- Шесть часов в неделю — стандартная нагрузка для новичков, а у тебя 24 часа в неделю выходит!
- Я тоже начинал с шести часов, — Павел швырнул полотенце обратно. — Слушай, а почему бы нам не расслабиться в выходной день? Съездим на Изумрудный пляж? Там настоящий аквапарк, дайвинг, водяные горки, вышки для прыжков, кафе, спортивная площадка. Ты там бывала раньше?
- Время не выкраивалось. Предлагаешь поехать прямо сейчас? Но сейчас наиболее опасное солнце, — Синдия посмотрела на часы.
- Ерунда. Есть ведь кремы для загара и после загара, а про опасное солнце выдумали неженки, которым впору в лунную ночь под зонтиком загорать. Я вот всегда загораю когда хочу и, по словам моего врача, здоров, как сто быков!
- А я как-то до сих пор не подумала, что при своих средствах тоже могу себе позволить иметь личного врача, — задумчиво сказала Синдия.
- Просто мы с тобой ещё не совсем освоились в манерах поведения богатых людей. Ну так что? — озорно подмигнул ей Павел. — Едем на пляж?