Пробуждение тьмы

— Ты обознался, — Алеся выглядела потрясенной, но нисколько не испуганной.

Бур сжал кулаки.

— Ты не так проста, как кажешься, малявка. Я не слепой и вижу, что ты темнишь. И по-любому разберусь, что с тобой не так.

Алеся с вызовом усмехнулась.

— Мозгов-то хватит, идиот?

— Не будь ты девчонкой, врезал бы тебе хорошенько, — Бур с трудом контролировал себя.

Она растянула губы в чуждой ей ядовитой улыбке и сделала смелый шаг к нему.

— Не сдерживай себя, Максим. Хочешь ударить — ударь.

— Совсем рехнулась, дура?! — Бур пошатнулся от нее.

Теперь Алеся надвигалась на него, а он пятился, как от черта.

— Я вижу твою тьму, — в ее глазах начало пылать дьявольское пламя. — Я чувствую, как она пожирает тебя. Тебе больно, но ты терпишь. Думаешь, сумеешь обуздать зло внутри себя? Глупый, — уже вплотную подойдя к Буру, Алеся подняла голову. Ее улыбка стала шальной. — Зачем ты сдерживаешься? Выпусти свою тьму. Дай ей волю.

Бура начало трясти, будто в лихорадке, когда Алеся положила свою ладонь на его солнечное сплетение.

— Что она творит? — Костя был в неописуемом шоке. В прочем, как и я.

— Твоя душа гаснет с каждым днем, — с искусственным сожалением проговорила Алеся и надавила большим пальцем на какую-то точку, после чего Бур исказился в гримасе страшной боли и опустился на одно колено. — Ты не можешь простить себя за то, что сделал. Ты убил их. Ты убил своих родителей.

— Смешно слышать от той, кто смотрела, как ее семья горит заживо, и бездействовала, хотя могла спасти их, — сквозь зубы ухмыльнулся Бур.

— Заткнись, — свирепо прошипела Алеся.

Бур попытался схватить Алесю за руку, но та ловко перехватила его кисть.

— Из-за тебя погибло мно-о-ого людей, — продолжила она. — Но признайся… тебе ведь понравилось? Когда зло одержало над тобой вверх, ты был счастлив?

— Чокнутая, — выплюнул он.

Алеся визгливо рассмеялась.

— Рано или поздно тьма поглотит тебя. Если думаешь, что сможешь оставить свой грех в прошлом, то ошибаешься. Искупление — всего лишь миф. Это будет преследовать тебя всю жизнь и однажды уничтожит.

Она отпустила его руку и с силой оттолкнула его от себя. Бур грохнулся на спину.

— Не знаю, из-за чего у тебя поехала крыша, — кашляя, прохрипел он, — но остановись, пока не погрязла окончательно в своем безумии.

— Не нуждаюсь в твоих жалких советах, — повернувшись к нему спину, Алеся махнула рукой.

Бур криво улыбнулся.

— Алеся? — по-прежнему лежа на полу, позвал он ее.

Девочка взглянула на него через плечо.

— Я не дам… — Бур вновь кашлянул, устремив глаза на высокий потолок. — Я не дам тьме поглотить и тебя.

Их разговор был выше моего понимания.

Алеся ответила ему долгим, гнетущим молчанием.

— Слишком поздно, — наконец, сказала бескомпромиссным тоном и ушла, оставив удрученного Бура наедине со своими мыслями.

ДВАДЦАТАЯ ГЛАВА

Даже то, что мой папа находится в мире живых, не казалось столь ошеломляющим по сравнению с убийством Страгловца и необычным разговором Бура с Алесей.

Какой-то круговорот сумасшествия в природе.

Я больше не встречала духа… то есть папу. Я пыталась звать его, не спала две ночи, и все это время пробыла в Середине. Я ждала его. Он не приходил, каким бы сильным ни было мое желание увидеться с ним. Смириться с тем, что душа папы блуждает среди живых, оказалось не так-то просто.

Но больнее всего становилось от мысли, что он должен уйти туда, откуда пришел. Мне бы не хотелось вновь стать той, кто отправит его в Иной Мир, но если придется, у меня не будет другого выхода.

Честно говоря, я удивлена, что до сих пор душу папы никто не забрал. Она находится в нашем мире несколько недель, и за это время ее не поймали. Неужели папа такой неуловимый? Хотя он не оставляет после себя След. Вполне возможно, что его пытались найти, но теряли из виду.

Я корила себя за свою неосмотрительность. Я была слепа все это время. Нет. Я сама завязала себе глаза и была довольна тем, что ничего не видела. Я жила, уверяя себя, что реальность — это обман, а обман — правда. Я усиленно игнорировала то, что всегда было рядом со мной.

Вокруг меня было полно подсказок о том, что папа здесь. В ночь встречи с Больтарасом светлый дух назвал меня по имени. Так же он уронил фотографию с полки в моей комнате. А еще разбил свою кружку. Папа делал все, чтобы достучаться до меня.

И когда я наконец-то прозрела, он исчез на четыре дня.

В субботу утром я проснулась с пугающей мыслью, что больше не увижу его. Мне нужно было поговорить с ним. Мне… я так хотела увидеться с папой.

Перед тем, как покинуть постель, я перешла в Середину, как делала это последнее время. Не обнаружив в комнате присутствие отца, я взвалила на свои плечи груз отчаяния и поплелась в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок.

Я обязательно увижу его. И поговорю.

Мама в который раз уходила на работу в выходной день. Я застала ее на кухне за чашкой крепкого кофе. Она выглядела уставшей, как будто не спала ночью. Я пожелала ей хорошего дня, и она, кратко кивнув, ушла.

Мама изо всех сил делала вид, будто не рыдала недавно у меня на плече. Я понимала то, как ей тяжело было приходить в себя после эмоционального срыва, поэтому не напоминала.

Свой выходной я решила использовать с пользой, хотя соблазн побездельничать в постели был велик. Но в квартире давно не делали уборку. Именно этим я планировала заняться и подключить свою непутевую, младшую сестру.

Дверь в ее комнату была заперта, но я стучала до тех пор, пока не услышала проклятия в свой адрес.

— Отвали-и-и, — рычала Аня по другую сторону двери.

— Просыпайся, — я ухмыльнулась и вновь начала стучать.

Я научилась терпению, поэтому с легкостью дождалась момента, когда сестра сдалась и открыла мне дверь. Ее потрепанный вид и спутанные морковные волосы рассмешили меня.

— Ну и? Ты разбудила меня только для того, чтобы поржать? — я заработала испепеляющий взгляд опухших из-за недосыпа зеленых глаз.

— Нет, — я заставила себя сделать серьезный вид. — Умывайся и приберись в своей комнате.

Аня повисла на двери.

— Еще чего, — она протяжно зевнула.

— Может и еще чего, — я заделала свои светлые волосы в высокий хвост.

Аня стала закрывать дверь, но я остановила ее.

— Уберись в комнате.

— Не командуй.

— Уберись. Или я это сделаю. Буду копаться в твоих вещах, пока не умру. Обещаю.

Сестра угрюмо нахмурилась и закатила глаза.

— Уберусь. Уберусь. Отвянь только.

— Уже, — я убрала руку, и она тут же захлопнула дверь.

Все же уборка не обошлась без неприятностей. Я разбила фарфоровую вазу, которую нам триста лет назад подарила бабушка. Она меня убьет, когда приедет в гости из Мурманска и увидит, что ее любимой вазы, которую Аня называет пылесборником, нет.

Так же пришлось отлучиться, чтобы забрать душу женщины преклонного возраста, у которой остановилось сердце, пока она варила рыбку для своего толстого, рыжего кота. Уходя, она сказала, что единственное, о чем жалеет, так это о том, что оставляет Мурзика одного. У него не было никого кроме нее. А он был единственным, о ком она могла заботиться. Моя любовь к животным и чувство совести не позволили оставить кота одного и поэтому, когда покидала квартиру бабушки, позвонила в звонок соседней квартиры и оставила Мурзика под дверью, а сама перешла в Середину, чтобы меня не увидели. Дальше разберутся сами.

По возвращению домой я застала Аню болтающей по телефону с подружкой в гостиной. Увидев меня, она ушла в свою комнату.

Я поплелась за ней.

— Ты убралась? — спросила ее прежде, чем она скрылась за дверью.

— Да, — рявкнула, обернувшись через плечо.

— Точно?

— До меня сестра докопалась, — сказала она в телефон. — Я перезвоню.

Отключившись, Аня широко распахнула дверь в свою комнату, показывая мне идеальный порядок.