Торговля в рассрочку

— Я скоро буду, — сказал Шеридан. — Хочу посмотреть на это сам. — Он поднялся и вышел из радиорубки. — Езекия, приготовь автолет, мы отправляемся к Эйбу. А ты, Наппи, побудь около радио. Я буду в деревне, где Эйб, свяжись со мной, если что-нибудь случится.

— Я никуда не отлучусь, останусь здесь, — обещал Наполеон.

Езекия посадил автолет на деревенской площади, рядом с грузолетом, на котором все еще громоздились товары.

Абрахам подошел сразу же, как только они сели.

— Рад, что ты здесь, Стив. Они хотят, чтобы я отсюда убрался. Не хотят, чтобы мы здесь были.

Шеридан сошел с автолета и, с трудом переступая затекшими ногами, остановился посреди площади. Что-то было не то и с деревней, и с жителями — что-то изменилось к худшему, стало не так.

На площади было много народу, одни стояли в дверных проемах, прислонившись к косякам, другие — прислонившись к деревьям. Несколько жителей маячили перед заколоченной дверью массивного амбара на площади, будто стража, которой поручено его охранять.

— Когда я только спустился, — сказал Абрахам, они столпились вокруг грузолета и стали пялиться на товар. По всему было видно, что они еле удерживаются от того, чтобы не потрогать его руками. Я пытался было с ними заговорить, но они особо не стали разговаривать — сказали только, что у них ничего нет. Ну а теперь стоят поодаль и пялятся.

Рядом с крохотными домиками деревни амбар выглядел монументальным зданием. Он высился, квадратный, прочный, совсем без украшений, и был здесь чужим пришельцем с чужой планеты, Земли. Ибо, осознал вдруг Шеридан, это был такой же амбар, какие он видел на фермах Земли где-нибудь в лесной глухомани: огромная шатровая крыша, широченная дверь, к которой надо подниматься по пологому скату, и даже вытяжная труба, оседлавшая конек крыши.

Человек и двое роботов тонули в омуте враждебного молчания. Гарсониане, стоявшие в ленивых позах, не сводили с них глаз, и что-то решительно было не так.

Шеридан медленно обвел площадь взглядом и вдруг понял, что изменилось.

Все было вокруг заброшенное, а то и просто-напросто грязное. Запущенные домики потеряли свой опрятный вид, улицы были завалены мусором. И соответственно выглядели сами жители.

— Сэр, — сказал Езекия, — на них жалко смотреть.

И он был прав.

В лицах жителей была какая-то обреченность, они горбились и казались усталыми.

— Не понимаю, — удивленно сказал Абрахам. — Если верить нашим данным, это был беззаботный народец, но посмотрите на них сейчас. Может, данные были неверные?

— Нет, Эйб. Изменились сами жители.

Ибо совершенно исключалось, что данные могут быть неверные. Их собирал отряд специалистов, один из самых лучших, и у человека, который его возглавляет, был многолетний опыт работы на чужих планетах. Экипаж провел на Гарсоне-4 два года и сделал все для того, чтобы узнать об этой цивилизации как можно больше.

С местными жителями явно что-то произошло. Неизвестно почему, но они утратили свойственные им веселое расположение духа и чувство собственного достоинства. Они перестали заботиться о своих домах. Дошли до того, что стали племенем грязнуль.

— Вы, ребята, оставайтесь здесь, — сказал Шеридан.

— Не надо, сэр, — встревоженно сказал Езекия.

— Будь осторожен, Стив, — предупредил Абрахам.

Шеридан отправился к амбару. Стоявшие перед входом не шевельнулись. Метрах в двух от них он остановился.

Вблизи, живые, они больше походили на гномов, чем на фотографиях, привезенных на Землю исследовательским экипажем. Сморщенные гномики, но не жизнерадостные, как прежде. Вид у них был болезненный, чувствовалось, что они затаили обиду на что-то и, быть может, злобу. В них было что-то виноватое, и кое-кто даже шаркал ногами от смущения.

— Я вижу, вы нас не понимаете, — непринужденно начал Шеридан. — Мы слишком долго не возвращались — куда дольше, чем рассчитывали.

Он боялся, что не справляется с их языком. Вообще-то говоря, это был не самый легкий язык в Галактике. На какой-то миг он ощутил острое сожаление, что не существует чего-нибудь вроде трансмога, чтобы вставить в человеческий мозг, — насколько легче было бы тогда в моменты, подобные этому!

— Мы вас помним, — угрюмо сказал один из гарсониан.

— Вот и чудесно! — с наигранной радостью воскликнул Шеридан. — За эту деревню говорите вы?

«Говорите» — потому что не было вождя, не было руководителя, не было вообще никакой власти, а были только, время от времени, бестолковые обсуждения повседневных дел, проходивших возле местного эквивалента деревенской лавки, и лишь изредка — в тех случаях, когда возникала какая-нибудь критическая ситуация, подобие общего собрания, но никаких должностных лиц, которые бы претворяли принятые решения в жизнь.

— Я могу говорить за них, — несколько уклончиво ответил гарсонианин. Медленно шаркая ногами, он шагнул вперед. — У нас были другие, похожие на вас, — это случилось много лет назад.

— И вы с ними подружились?

— Мы дружим со всеми.

— Но особенно с ними. Вы обещали им, что будете хранить лодары.

— Слишком долго их хранить нельзя. Лодары гниют.

— У вас для них был амбар.

— Сперва сгнил один лодар. Вскоре сгнило два. А потом сгнило сто лодаров. Амбар не годится для того, чтобы их хранить. Никакое место не годится, чтобы их хранить.

— Но мы — те, кто здесь был до нас, — научили вас, что нужно делать. Лодары нужно перебрать и гнилые выбросить. Тогда другие лодары останутся хорошими.

Гарсонианин пожал плечами:

— Слишком трудно. Очень долго это делать.

— Но ведь не все же лодары сгнили! Часть из них наверняка сохранилась.

Гарсонианин развел руками:

— У нас были плохие времена, друг. То слишком мало дождя, то слишком много. Все не так, как надо. Урожай был все время плохой.

— Но мы привезли вещи в обмен на лодары. Много вещей, которые вам нужны. Нам было очень трудно их доставить. Мы прилетели издалека. Нам пришлось лететь очень долго.

— Жаль, — сказал гарсонианин. — Лодаров нет. Вы сами видите, мы очень бедны.

— Но куда же подевались все лодары?

— Мы, — стоял на своем гарсонианин, — больше лодаров не выращиваем. Мы выращиваем теперь другое. С лодарами нам очень не повезло.

— Ну, а эти растения на полях?

— Мы не называем их лодарами.

— Неважно, как вы их называете. Это лодары?

— Лодаров мы не выращиваем.

Шеридан резко повернулся на каблуках и пошел назад, к роботам.

— Заело. Что-то здесь произошло. Они стали морочить мне голову, а под конец, чтобы выбить у меня из рук карты, заявили, что лодаров больше не выращивают.

— Но ведь у них поля лодаров! — возмутился Абрахам. — Если прежние сведения верны, то они даже увеличили посевные площади. Я, когда подлетал, проверил. Они сейчас выращивают больше, чем прежде.

— Знаю, — сказал Шеридан. — Получается какая-то ерунда. Езекия, свяжись, пожалуйста, с базой и узнай, что там происходит.

— Минуточку, — сказал Абрахам. — А торговое соглашение, которое мы с ними заключили? Имеет оно какую-нибудь силу?

Шеридан покачал головой:

— Не знаю. Может быть, и стоило ткнуть им этим соглашением в нос и посмотреть, что из этого получится. Это могло бы послужить чем-то вроде психологического клина — немного позднее, когда нам удастся их немного смягчить.

— Если удастся.

— Сегодня наш первый день здесь, и это всего лишь одна деревня.

— По-твоему, использовать соглашение как дубину мы не сможем?

— Послушай, Эйб, я не юрист, и у нас нет с собой трансмога юриста по дьявольски простой причине — на этой планете никакой правовой системы нет. Но допустим, мы сумели как-нибудь затащить их в галактический суд. Кто подписывался от имени этой планеты? Какие-то ее жители, которых выбрали мы, а не сами жители планеты; подписи их никого и ни к чему не обязывают. Вся эта затея с составлением контракта была не более чем пышной церемонией без какой-либо правовой основы — просто чтобы гарсониане побоялись отказаться вести с нами дела.