Срочная доставка

– Вы не ответили на вопрос, – напомнил Лансинг. – Что будет теперь? Вернемся ли мы домой?

– О, конечно, нет, – сказал Г. – Нет, домой вы не вернетесь. Мы не можем этого позволить.

– Вы должны осознать, – сказал В, – что таких групп, как вы, у нас бывает много. Из нескольких групп мы получаем одного, реже – двоих. Очень редко – двоих, да еще из одной группы. Обычно мы вообще ничего не получаем.

– Разбредаются во все стороны, – объяснил А. – Или бегут в мир цветущих яблонь. Или попадают под воздействие транслятора, или…

– Под транслятором, – перебила Мэри, – вы понимаете машины в городе, которые постоянно словно что-то поют?

– Да, мы их так называем, – сказал В. – Возможно, вы придумаете имя лучше.

– Я не стану и пробовать, – сказала Мэри.

– А Хаос, – сказал Лансинг. – Очевидно, многих он проглатывает. Но вы мне бросили веревку. Почему?

– Потому, – сказал А, – что вы пытались спасти робота. Рискуя собственной жизнью, не колеблясь, вы старались спасти робота.

– Но он того стоил. Он был моим другом.

– Вполне возможно, что он был вашим другом и стоил того, чтобы спасти его, – продолжал А. – Но он неправильно оценил обстановку. И этот мир – не место для таких.

– Не знаю, к чему вы клоните, черт бы вас побрал, – вскипел Лансинг. – И мне не нравится, что вы взяли на себя роль судьи. Вы, четверо, никогда мне не нравились, скажу вам об этом прямо.

– Таким путем, – возразил В, – мы никуда не придем. Отдаю вам должное вы имеете право нас недолюбливать или даже ненавидеть. Но перепалка нас сейчас ни к чему не приведет, поверьте.

– И вот еще что, – сказал Лансинг. – Если наш разговор будет значительным по продолжительности, то почему бы нам не присесть вместо того, чтобы стоять перед вами, словно перед троном императора? По крайней мере, какими-нибудь стульями вы можете нас обеспечить?

– Само собой, садитесь, – сказал А. – Подтаскивайте сюда вот те кресла и устраивайтесь поудобнее.

Лансинг вернулся за парой легких кресел. Он и Мэри присели.

Существо, спавшее в корзинке, выбралось наружу и принялось бродить по комнате, громко нюхая воздух. Потом зверек дружелюбно потерся о ногу Мэри и устроился у нее в ногах. Подняв голову, он посмотрел на Мэри прозрачными добрыми глазами.

– Это и есть Сопун? – спросила Мэри. – Тот, который бродил вокруг нашего костра по ночам? Мы его ни разу не видели.

– Да, это ваш сопровождающий, – сказал В. – Этих сопунов, как вы говорите, у нас несколько. Этот наблюдал за вашей группой.

– Наблюдал?

– Да.

– И сообщал о том, что видел?

– Естественно, – подтвердил В.

– Вы наблюдали за нами каждую минуту, – сказал Лансинг. – Вы не пропускали ни одной возможности понаблюдать за нами. Вы знали обо всем, что мы делали. Мы были для вас открытой книгой. Не объяснит ли мне кто-нибудь, что же, все-таки, здесь с нами происходит?

– Если вы будете внимательно слушать, – пообещал В, – то мы попробуем объяснить.

– Мы слушаем, – сказала Мэри.

– Вы знаете, конечно, – начал А, – о том, что существует множество миров, параллельных историй, которые разветвляются в критических точках, образуя альтернативные варианты одного мира. И, как я понимаю, вы знакомы с теорией эволюции?

– Мы знаем, что такое эволюция, – сказала Мэри. – Система сортировки, дающая в результате набор самых приспособленных для выживания особей.

– Совершенно верно. И подумав немного над проблемой, вы поймете, что разветвление параллельных миров – это эволюционный процесс.

– То есть, выживают лишь лучшие миры? Но как насчет определения того, какой мир лучше?

– Это, конечно, не просто. Потому мы здесь и находимся. И потому переносим сюда других людей. Одной эволюции уже недостаточно. Она работает по принципу выделения доминирующей формы жизни, которая и развивается. Но факторы выживания, создающие доминанту, могут быть сами по себе губительными. Во многих заложено семя саморазрушения.

– Это верно, – согласился Лансинг. – Мой мир, например, уже создал механизмы самоубийства человечества.

– Человечество – слишком тонкий организм, – сказал Б. – Чтобы дать ему погибнуть просто так, совершить самоубийство, как вы сказали. Конечно, когда вымирает один вид, на смену ему приходит другой. И если вымрет разумный человек, то его заменит кто-то, обладающий фактором выживания лучшим, чем разум. Вся беда в том, что разумное человечество, как и другие формы жизни, зачастую не имеет возможности развить потенциал своего разума до конца.

– Вы хотите сказать, что знаете способ – как этот потенциал развить и использовать? – спросила Мэри.

– Да, мы надеемся, – ответил Г.

– Вы уже познакомились с этим миром, – сказал А, указывая в окно. – Вы имели возможность предположить – примерно – в каком направлении развивалась здесь технология, чего им удалось достичь…

– Да, – ответил Лансинг. – Двери, ведущие в другие миры. Прекрасный инструмент. Мы, в моем родном мире, мечтаем о создании звездных кораблей. Пока только мечтаем – ведь может оказаться, что их невозможно построить. А тут – пожалуйста, без всяких кораблей… Хотя, если подумать, в мире Юргенса ведь опустела же Земля потому, что все человечество отправилось на звездолетах во Вселенную?

– А знаете ли вы, – спросил В, – добрались ли они до цели?

– Предполагаю, что так, – сказал Лансинг. – Хотя не знаю точно.

– И еще те машины, что вы называете транслятором, – сказала Мэри. – Еще один способ перемещения между мирами. И еще отличный инструмент познания. Наверное, таким способом можно изучить всю Вселенную, изучить концепции, идеи, до которых человек сам бы никогда не дошел. Мы с Эдвардом лишь в ничтожной степени почувствовали, что умеют эти машины. Бригадир был неосторожен и поэтому исчез. Может, погиб. Вы не знаете, где он сейчас и что с ним?

– Нет, – сказал А. – Не можем этого знать. Любой метод нужно применять соответствующим образом, иначе он опасен.

– Но вы оставили лазейку открытой, – сказал Лансинг. – Устроили ловушку для неосторожных.

– Тут вы попали в точку, – сказал Г. – Неосторожные сразу отпадают. Дураки, неврастеники, неосторожные – в наших планах им нет места.

– Таким образом вы устранили Сандру у башни, а Юргенса – на склонах Хаоса.

– Ощущаю враждебное отношение, – тревожно сказал Г.

– И вы чертовски правы. Я враждебно настроен. К вам всем. Вы убили четверых из нас.

– Вам повезло, – сказал А. – Очень часто погибает вся группа. Но мы тут ни при чем. Они гибнут из-за своих внутренних недостатков.

– А люди в поселке у реки? Неподалеку от поющей башни?

– Это те, кто потерпел здесь поражение. Неудачники. Они сдались. Опустились. Поплыли по течению. Двое не сдались – и вот вы теперь здесь.

– Мы здесь потому, – сказал Лансинг, – что Мэри всегда чувствовала – ответ спрятан в кубе.

– И в силу этого убеждения вы разгадали загадку, – заявил А.

– Верно, – согласился Лансинг. – И в таком случае, зачем я здесь? Потому что меня притащила Мэри?

– Вы здесь потому, что всю дорогу принимали верные решения.

– У Хаоса я принял неверное решение.

– Мы так не думаем, – сказал В. – Выживание, хотя оно и важно, не всегда важнее всего остального. Некоторые решения верны, если выживание ставится на второе место.

Сопун, примостившийся у ног Мэри, уже опять заснул.

– Да, вы принимаете моральные решения, – сердито сказал Лансинг. – Великие моралисты. И вы так уверены в правоте. Тогда скажите, кто вы такие, черт побери? Остатки жителей этой планеты?

– Нет, – сказал А. – И мы даже не будем утверждать, что мы люди. Наш дом – планета по другую сторону диска Галактики.

– Тогда почему вы здесь?

– Не знаю, как объяснить вам так, чтобы вы поняли. В вашем языке нет слова, которое адекватно бы выражало название нашего занятия. Поскольку подходящий термин отсутствует, можете назвать нас деятелями общественной благотворительности.

– Благотворительности! – воскликнул лансинг. – ради бога! вот до чего дошло! человечеству требуется благотворительность. мы настолько глубоко пали в глазах галактической общественности, что нуждаемся в работниках благотворительности!