Страница 90 из 123
Но имеется и другая точка зрения на значение летописного «за море», ведущая свое начало от антинорманиста В.К.Тредиаковского. В работе, завершенной в 1758 г., он заметил, что «у нас быть за морем и ехать за море не значит проезжать чрез море, но плыть токмо по морю, куда б то ни было в отдаленную страну. Ехать за море у нас, есть и сухим путем ехать от моря в другое государство; так ездили мы за море во Францию, в Италию и в Немецкую землю». В том же ключе толковали рассматриваемый термин антинорманисты XIX в.: О.М.Бодянский (чужая и далекая для русских «сторона», будь «она за морем или нет»), С. Руссов («за граница»), Ю.Венелин («куда бы то ни было»), Д.И.Иловайский (сказочное «из-за тридевяти земель»), Г.А. Немиров («за Сине-море, куда-то далеко...»), Н.П.Загоскин (совершенно неопределенное выражение). В 1913 г. Г.М.Барац, утверждая в русле своего взгляда на природу ПВЛ, что летописное «за море» есть не что иное, как перевод библейского оборота «ewer ha-jam», служащего «для обозначения не непременно заморской страны, а всякого вообще зарубежного края», сказал: «Точно также и по-русски заморье (здесь и далее курсив автора. - В.Ф.) обозначает не исключительно заморскую страну, но вообще чужую сторону, а идти за-море значит: отправиться за границу, в чужие края...»13. Фактически в русле этих рассуждений лежит вывод «ультранорманиста» О.И.Сенков-ского. «За море», отмечал он, нельзя понимать в буквальном смысле, это, на его взгляд, всего лишь «метафора, риторический прием». Норманист В.А.Мошин в 1931 г. повторил мнение Иловайского о «за море» как о сказочном «из-за тридевяти земель»14. В 1923 г. Б.М.Соколов одной строкой отметил неопределенность летописного «за море», а в 1958 и 1978 гг. В.В. Мавродин поставил «за море», как и когда-то Иловайский, в один смысловой ряд с «за тридевяти земель», впрочем, оставив это сопоставление без комментариев. В 1998 г. А.Г.Кузьмин указал, что «мореплаватели ІХ-ХІІ вв. не имели графического изображения» Балтийского моря «и «за морем» для них была любая территория на его побережье»15.
В 1951 г. А.Н.Насонов, говоря о Рогволоде Полоцком, по летописи, пришедшим «из заморья»16, и сопоставив это выражение с равным ему по значению «из-за рубежа», заметил, что он «выйти от балтийских славян... Древние сношения по Зап.-Двине с балтийскими славянами вполне допускают такую возможность». В 2000 г. Ю.Д.Акашев оспорил видение норманистами летописного «за море» как ориентир на Швецию, полагая, что в этом случае*речь идет о южном береге Балтики17. Очевидное значение этого термина несомненно, в связи с чем Е.Классен поставил в 1854 г. совершенно закономерный в таком случае вопрос: «...За морем от Новгорода жили не одни шведы, а многие народы; почему же скандинавоманы берут это обстоятельство в число доводов своих?»18. Но правомерность этого довода можно проверить лишь при обращении к самому широкому кругу источников.
В Лаврентьевском списке в рамках ПВЛ выражение «за море», помимо названных дат, употреблено еще один раз под 1079 г. в сообщении о захвате хазарами в Тмутаракани черниговского князя Олега Святославича. Причем, что важно отметить, оно в этом случае впервые пояснено: «а Олга емше козаре и поточиша и за море Цесарюграду». Под 1226 г., т. е. уже вне пределов ПВЛ, в Лаврентьевской летописи говорится, что «тое же зимы Ярослав, сын Всеволожь, ходи из Новагорода за море на емь», т. е. в земли финнов. Академический список Суздальской летописи, дополняющей собою Лаврентьевскую, содержит статьи, где «за море» хотя и не раскрыто, но о каких территориях идет речь либо можно понять, либо это хорошо известно. Это статья под 1231 г.: «въскоре прибе-гоша немци из замория с житом и с мукою, и сътвориша много добра» (годом раньше в Новгороде разразился массовый голод), статья под 1237 г. - «приидоша в силе велице немци из заморья в Ригу», и статья под 1252 г. - «приде Неврюй, и прогна князя за море»19. В первой из них речь идет о пределах либо Ливонии, либо Западной Европы вообще, но прежде всего о северогерманских территориях и Дании, во второй - только о последних. «За море» статьи под 1252 г., напротив, не вызывает никаких сомнений. По свидетельству многих летописей, великий владимирский князь Андрей Ярославич вынужден был бежать от татар в Швецию: «за море во Свейскую землю»20.
НПЛ обоих изводов, оперируя терминами «за море» и «из заморья», указывает ими, в основном поясняя их при этом, на Готланд (1130, 1391), Данию (1134, 1302), Швецию (1251, 1300, 1339, 1350, 1392), земли финских племен суми и еми (1311, 1318), восточнобалтийские города Ригу, Юрьев, Колывань, на южнобалтийский Любек и другие центры Ганзейского союза, включавшего в себя вендские, вестфальские, нижнесаксонские, прусские и ливонские города (1391). Под 1444 г. в летописи упоминается «князь Грегории из заморья Клевьскыи»21 (германский герцог Герхардт фон Клеве)22. В одной из статей, предшествующих Комиссионному списку НПЛ, под 1155 г. содержится рассказ об Андрее Боголюб-ском, где читается, что его брат Всеволод Большое Гнездо «на третий год приде из замория из Селуня (византийский город Салоники, современная Греция. - В.Ф.)... и седе на великое къняжение, и мсти обиду брата своего Андрееву» его убийцам23. Другие летописи, в том числе и поздние, дают большое количество подобных примеров, свидетельствующих о самом широком географическом диапазоне применения нашими книжниками понятия «за море». Так, посредством его Софийская первая и вторая, Воскресенская, Никоновская, Вологодско-Пермская, Новгородская вторая, Псковская первая и третья летописи, Мазуринский летописец, Рогожский летописец, Летописное сказание Петра Золотарева указывают на Швецию, г. Юрьев, Пруссию, Норвегию, Апеннинский полуостров, западноевропейские центры Ганзейского союза и, в целом, на многие европейские страны, Турцию, Персию, Северное Причерноморье24. В «Летописи Двинской» «за морем» полагаются Англия, Голландия, Испания, Франция, Турция, пределы Западной Европы вообще23. В Новгородской Погодинской и Забелинской летописях под 1709 г. сообщается, что после Полтавской битвы Карл XII «утече за море» вначале в г. Очаков, а затем в «Царьград» (Стамбул)26.
Широко практиковалось использование термина «за море» в актовом материале ХІІ-ХѴІІІ вв., где его так же, как и в летописях, прилагали ко многим центрам балтийского Поморья, Ганзейского союза, а также к Англии, Франции, Нидерландам, в целом, ко всей территории Западной Европы27. В 1712 г. В.Н.Татищев был командирован «за моря капитаном для присмотрения тамошняго военного обхождения». Как известно, будущий историк был направлен из Польши, где квартировался его полк, в германские государства, в которых он посетил Берлин, Дрезден, Бре-славль28. В 1737 г. Канцелярия Академии наук определила: «За моря в Марбух писать на немецком языке к ученикам Михаиле Ломоносову, Дмитрею Виноградову и к Рейзеру с требованием о присылке от них о науках, что обучились и обучаются». В 1761 г. она же приняла решение о «пересылки за море к ученым людям» сочинений М.В.Ломоносова (сам Ломоносов в официальных и личных бумагах за 1750-1760-е гг. довольно часто использовал выражение «за море» в качестве обозначения «заграницы» вообще, а также конкретно Германии)29. Термин «за море» является непременным атрибутом путевых записок русских послов XVI-XVII вв., повестей и, конечно же, былинной поэзии. И этим термином, восходящем к устному народному творчеству, русские люди на протяжении столетий определяли «нахождение земель, стран, народов и городов вне пределов Руси, вне пределов собственно русских земель вообще, независимо от того, располагались ли они действительно за морем или нет» (т. е. он абсолютно тождественен понятиям «за рубеж» и «за граница»), и представлял собой идиому, сродни той, что родилась в советское время, и помещавшую заграницу «за бугром». В связи с чем, летописное «за море», где, как утверждает ПВЛ, жили варяги, в своем чистом виде, без сопроводительных пояснений (этнических, географических и еще каких-то других) не может быть аргументом при любой версии их этноса30. В контексте самой варяжской легенды и последующих известий о варягах, приходящих на Русь «из заморья», оно указывает на балтийское Поморье в целом. И только.