Страница 19 из 73
— Хан, а откуда это у тебя?
Он удивленно посмотрел на меня и ответил:
— Ты что, Батя, не видел что ли, как я потрошил карманы этого "голландца"?
Мне было неловко признаваться в своей слабости, поэтому я ответил:
— Очень мне нужно смотреть, как ты шаришь по карманам. Я осматривал каюту — нет ли чего–нибудь там полезного для нас.
Он понимающе усмехнулся и сказал:
— Ну, тогда ладно, пойдем тащить второй труп! Его–то ты хоть заметил?
К своему стыду, второго тела я и не заметил, но признаваться в этом стало опять стыдно, и я, не говоря ни слова, повернулся и направился ко второму телу, лежащему недалеко от трапа. Подойдя к нему, я демонстративно наклонился и тоже обшарил его карманы, в них я тоже, как и Флюр нашел начатую пачку сигарет и зажигалку. Второй труп выглядел менее пугающе, чем тот, который мы отнесли в каюту. У него просто была неестественно выгнута голова, по–видимому, были сломаны шейные позвонки. Повернувшись к Флюру, я протянул ему найденную пачку сигарет и сказал:
— На, Хан, теперь ты угостись! Все–таки ты не по тем карманам шаришь, все тебя тянет на какую–то дешевку, то ли дело я, вон, обшарил и сразу же "Парламент" нашел.
После этого мы оба начали смеяться. В этот момент, беспокоясь за нас, вниз из рубки спустилась Катя. Ее, наверное, потрясла увиденная картина, как мы дико смеемся, стоя над замороженным трупом. Поэтому она только и смогла произнести:
— Ой! Вы что, ребята?
И начала сползать по перилам трапа. Флюр, каким–то немыслимым образом успел подбежать и поймать упавшую в обморок Катю. Минут пять мы ее отхаживали, обтирали снегом, Флюр даже применил какой–то восточный массаж головы. После того как она очнулась и более менее пришла в норму, мы вместе, по пути прихватив Ирину, пошли в наш кунг.
На мостике, соединяющим кунги, мы столкнулись с выходящим нас сменять звеном Николая.
Увидев нашу процессию, он воскликнул:
— Черт! Опять что ли у меня отстают часы? По моим золотым, наша смена начинается только через пять минут!
Потом, разглядев, бледное лицо Кати, Николай полушепотом спросил:
— А, что девчушке плохо стало? Неужели опять в рубке нашли трупы?
Флюр ему ответил:
— Мастер, ты опять мыслишь прошедшими временами. Почему в рубке? Тут весь корабль, как летучий Голландец набит мертвецами. Не веришь — иди, спустись из рубки по трапу и увидишь, как вдоль коридора мертвяки стоят с косами — и тишина!
Он с чувством засмеялся, Катя еще больше побледнела, а Ирина возмутилась:
— Все–таки, Флюр, ты бесчувственный пентюх. Лучше бы больше думал о своей жене, пожалел, приласкал бы ее. Как она терпит такого монстра — не знаю?
После этих слов она обняла Катю и, что–то ласково говоря, повела ее в женский кунг. Девушек вышедших им на замену, я тоже отослал туда же. А Коля начал с пристрастием узнавать у меня, что же произошло за этот час. Я, молча, угостил его сигаретой, и когда его лицо приняло уже совсем глупый вид, а глаза стали круглые, как пять рублей, произнес:
— Вот видишь, дружище, обвинения в черствости и бесчеловечности, как обычно, достаются тем, кто очищает жизненное поле для действия этой самой человечности. Когда пройдут такие чистильщики, как Флюр или Саша, тогда сразу же откуда–то появляются люди с тонкой душевной организацией, чистыми руками и незапятнанной репутацией. И самое смешное, с пеной у рта начинают учить таких ребят жить. Мне было бы очень интересно посмотреть, как эти душевные люди своими руками создавали бы себе условия для выживания. Они могут только осуждать, отдавать тупые распоряжения, которые, как им кажется, являются очень умными и человеколюбивыми. Но, как говорится — благими намерениями, вымощена дорога в ад.
Заметив, как лицо Коли, ко всему прочему, приобретает еще и виноватый вид, я смягчился:
— Да ладно, Мастер, к нам это не относится, это так, отголоски прошлых размышлений. А ты у нас вообще, человек–кремень, да и все мы после перенесенных испытаний стали такими же. Что же касается нашей работы в рубке, то можешь поздравить — трап вниз мы откопали. И даже успели туда спуститься. Последствия этого ты сам видел, женская психика такой картины воспринять не может. Обстановка возле кают — как в морге, так же холодно, кругом лежат замороженные трупы. Поэтому, сейчас минут десять погреемся, и вчетвером пойдем обследовать внутренности корабля. Нужно будет провести освещение и немного там прибраться — убрать с видных мест трупы, не стоит больше испытывать на прочность женскую психику. Думаю до конца смены нашей бригады, мы все там разведаем, и, когда проснутся остальные мужики, уже все вместе обговорим, что делать дальше.
Внимательно выслушав мои слова, Коля встрепенулся и уже с нетерпением в голосе, воскликнул:
— А что тогда мы тут стоим, лясы точим! Вы тогда с Ханом идите, грейтесь, а мы с Максимом, пойдем, достанем удлинители и займемся установкой освещения.
Он на секунду замолчал, а потом спросил:
— Слушай, а может быть принести туда еще один маленький бензогенератор?
Я, подумав, сказал:
— А что, дельная мысль! Можно даже для большей мобильности, захватить туда оба мини генератора. И тогда еще на всякий случай, прихватите канистру с бензином и тепловую пушку — там холодно, как в могиле.
Потом, повернувшись к Максиму, продолжил:
— А ты, Макс, не пугайся, там возле трапа еще лежит один неубранный труп, ну и в каютах тоже не без этого. Но вы туда пока не ходите, займитесь лучше до нашего прихода освещением. Мы с Флюром подойдем минут через пятнадцать.
Максим после моих слов немного надулся, потом хмыкнул и сказал:
— Да я этих мертвяков навидался — выше крыши, подумаешь, замороженные куски мяса.
Потом еще раз хмыкнул, повернулся и они с Николаем направились доставать удлинители и другое оборудование. Ну, а мы с Флюром, уже порядком замерзшие, направились в наш кунг отогреваться.
Ребята из первой смены еще спали. Чтобы им не мешать, мы зажгли только одну маленькую лампочку у входа, потихоньку разделись и уселись за стол к еще горячему электрическому самовару. Так, за чаем, практически не разговаривая, мы просидели минут десять. Когда наши организмы уже полностью отогрелись, мы встали, оделись и пошли продолжать обследование корабля.
По пути, мы из прицепных саней достали и прихватили с собой дизельную печку. Еле спустившись с ней по узкому трапу, мы, наконец, попали в центральный коридор. Там было уже светло, на том месте, где раньше лежал замороженный труп, стоял Коля. Увидев нас, он самодовольно начал лыбиться и усиленно запыхтел трубкой. Дым из нее повалил, как из паровоза, а вкусный запах табака, по моемому, распространился по всему кораблю. От желания сделать из нее пару затяжек, у меня даже образовался ком в горле. Сглотнув, я немного осипшим, от желания покурить голосом, спросил:
— Мастер, где же ты раздобыл такую роскошь? Не трави душу, дай дернуть хоть пару раз, а то сейчас сердце лопнет.
Он, усмехаясь, протянул мне трубку и ответил:
— Где, где, места надо знать! Это вы, дилетанты, затащили труп в первую попавшуюся дверь и даже не посмотрели, что там находится. А там, между прочим, капитанская каюта и сейф в ней имеется. А в сейфе вы знаете, что я нашел?
Он вытащил из кармана тулупа уже начатую бутылку Французского коньяка и передал ее Флюру. Тот, ни слова не говоря, не церемонясь, сразу же, вытащив пробку, сделал из нее несколько глотков. Потом, передав мне бутылку, он выхватил из моих рук трубку и с блаженным выражением лица начал курить. Обижаться, глядя на это, горящее счастьем лицо, было невозможно и я, чуть не уронив драгоценную бутылку, засмеялся. Сквозь этот смех я только и смог произнести:
— Ну, Хан, ты даешь! А как же остальные?
Он, удовлетворенно щурясь, передал мне обратно трубку и бархатным голосом ответил:
— Ха, остальные! Да в этом батле, всем по нескольку глотков хватит, а мне больше и не надо. Зато сейчас, на крыльях этой эйфории, я готов прошерстить всю эту посудину и, клянусь Аллахом, обязательно найду все их заначки. Первым делом, проникну в трюм и узнаю, что они все–таки перевозили.