Страница 100 из 118
Нацистское восприятие спорта было подобно восприятию его Жоржем Моррасом, который, впервые побывав на Олимпиаде 1896 г., воспринял олимпийские соревнования как соперничество наций, вернее, модель этого соперничества, наглядное его воплощение{919}. В таком же духе геббельсовской пропагандой подавалось спортивное соперничество на Берлинской Олимпиаде.
Накануне Олимпиады негров перестали поносить как «неполноценных», напротив, их стали называть «феноменами из феноменов, которые должны стартовать в собственном классе», о великом спринтере Джесси Оуэнсе немецкая пресса писала, что он недосягаем для обычных спортсменов. Нацистская пресса старалась представить международные соревнования не как состязания разных спортсменов, а как схватку представителей разных рас. К примеру, всемирно известный немецкий автогонщик Бернд Розенмайер (погибший в гонке 1938 г.) не соревновался со своим вечным соперником итальянцем Нувола-ри, а «боролся против Италии». Макс Шмеллинг, чемпион мира в тяжелом весе в 1930–1933 гг., был для нацистской прессы и общественности «надеждой белой расы». Его роман с известной актрисой Анни Ондра постоянно находился в центре внимания публики, что сделало ранее неинтересных боксеров кумирами народа, общественно значимыми (gesellschaftsfühig) персонами. Особенно велик был ажиотаж, когда в 1936 г. Шмеллинг смог выиграть у знаменитого американского тяжеловеса чернокожего Джо Льюиса[56]. Когда победитель — Шмеллинг на дирижабле «Гинденбург» возвращался домой, то на границе рейха его встречали истребители люфтваффе{920}. Спортивная победа в идеологизированном нацистском сознании имела политическое значение. Любопытно, что когда в начале спортивной карьеры (в 1928 г.) Шмеллинг в полутяжелом весе победил итальянца Микеле Бонагли, то один из современников отмечал, что эта победа воспринималась как «торжество принципа демократии над фашизмом». Впоследствии и нацисты постарались заработать политический капитал на имени великого спортсмена. Шмеллинг, правда, отказался от почетного кинжала СА, не вступил в НСДАП и демонстративно общался с актерами-евреями.
О том, что для нацистов определяющее значение имели не сами спортивные результаты, а и их идеологическое оправдание с точки зрения расовой теории, свидетельствует история известного боксера-полутяжеловеса Вильгельма Трольманна (1907 г. рождения). Трольманн стал чемпионом Германии по боксу в июне 1933 г. По происхождению он был цыганом. Нацисты поносили его за технически изысканную и утонченную (танцующую, как у Мухаммеда Али) манеру ведения боя. «Знатоки» бокса из СА утверждали, что истинно немецкий боксер должен стоять как вкопанный и мужественно переносить удары соперника, нанося ему ответные. Манера боя Трольманна была настолько необычной и красивой, что на бои с его участием приходили многие немецкие знаменитости, в том числе Бертольд Брехт и известный актер Ханс Альберс. Нацистские спортивные функционеры организовали травлю Трольманна, задним числом лишив его звания чемпиона Германии. Трольманн был аполитичным человеком и, совершенно не понимая смысла происходящей вокруг него возни, бросил спорт, оставил семью, запил и постепенно опустился. В войну он служил рядовым на Восточном фронте, был ранен в 1942 г., по возвращении после ранения в Гамбург был арестован гестапо, отправлен в концлагерь Нойенгамме и расстрелян 9 февраля 1943 г.{921}
Моделью для современного олимпизма Пьер де Кубертен (1863–1937), являвшийся в рассматриваемый период почетным президентом МОК, считал Великобританию, вернее, то, что сутью английской системы образования было поощрение атлетизма вкупе с интеллектуальным образованием. Кубертен писал, что если Франция хочет добиться подобных успехов, она должна развивать в школе упомянутый атлетизм; он уверял, что если Британия добилась всего благодаря своей школе, то Германия — благодаря системе высшего образования{922}. Это негласное соперничество англосаксонской и немецкой систем образования и подходов к воспитанию придало сюжету Олимпиады особую напряженность. В итоге на Олимпийских играх 1936 г. англичане получили 4 золотые медали, а немецкие спортсмены — 33, что дало лишние козыри в руки нацистских пропагандистов. Остроты добавляло и участие американцев, рассматривавших Олимпиаду как чрезвычайно престижное мероприятие: ее победители становились в Америке национальными героями. Сами американцы считали немцев самыми опасными конкурентами: секретарь американского любительского легкоатлетического союза Дэниэл Феррис (Daniel J. Ferris), побывав в Германии еще в 1930 г., писал в отчете, что немецкие университеты лучше оборудованы спортивными площадками, чем богатые американские. Феррис предсказывал, что немцы завоюют все медали уже на Олимпиаде в Лос-Анджелесе{923}. Этого, правда, не произошло.
Как и любой авторитарный режим, режим нацистов стремился извлечь из олимпийского спортивного праздника прежде всего политическую выгоду — с помощью спортивных побед доказать превосходство национал-социализма. Проблема, однако, состояла в том, что, начиная с первой Олимпиады, на этих соревнованиях постоянно доминировали американцы. Поэтому когда открылись XI Олимпийские игры, весь мир с напряжением следил, смогут ли нацисты выполнить свое обещание. Во время Олимпиады, дабы избежать явных конфузов, Минпроп распорядился, чтобы в спортивных комментариях не говорилось о расовой принадлежности спортсменов{924}. Распоряжение было весьма разумным, ибо в первый же день Олимпиады американские атлеты, среди которых было много негров, завоевали олимпийские медали. Чернокожий американский легкоатлет Джесси Оуэне завоевал золотые медали в четырех видах программы: в беге на 100, 200 м, в эстафете 4x100 (39,8 сек) и в прыжках в длину. Несомненно, что Джесси Оуэне был главным американским героем Олимпиады{925}. Рекорд Оуэнса в беге на 100 м (10,2 сек) продержался с 1936 г. по 1956 г., прежде чем его на 0,1 секунды (!) превысил американский же атлет Уильяме. Еще дольше — до 1960 г. держался рекорд Оуэнса в прыжках в длину (он первым в истории преодолел 8-метровый рубеж — 8,06 м). Гитлер следующим образом оценил достижения Оуэнса: «Люди, чьи предки обитали в джунглях, крайне примитивны и имеют более атлетическое сложение, нежели цивилизованные белые. Они не годятся для конкуренции, так что следовало бы впредь не допускать их к участию в Олимпийских играх и в других спортивных соревнованиях»{926}.
Также нацистская пресса старалась обойти вниманием участие еврейских спортсменок и спортсменов, хотя, как уже говорилось, нацистский НОК для маскировки включил в немецкую команду двух евреев. Так, великолепная фехтовальщица Елена Майер (1910–1953), которая в 13 лет стала чемпионкой Германии по рапире, а в 1928 г. — олимпийской чемпионкой (в Амстердаме), в 1932 г. покинула Германию и поехала учиться в США. На время Берлинской Олимпиады она вернулась и завоевала для Германии серебро в своем виде фехтования. После Олимпиады ей хватило благоразумия вернуться в Америку, где она вскоре получила гражданство и еще 4 раза становилась чемпионкой США{927}. Большой популярностью на Олимпиаде пользовались французский велосипедист Робер Шарпентьер, датская пловчиха Хенрика Мастенбрек, арабский штангист-легковес Кадр Эль-Тоуни, немецкий стрелок Вилли Рогенберг, немецкая дискоболка Гизела Мауэрмайер, немецкий пятиборец лейтенант Готхард Хандрик; также гостем Олимпиады был великий финский бегун Пааво Нурми.
56
Бои чернокожих боксеров с белыми стали вызывать ажиотаж в США с 1908 г., когда чернокожий Джек Джонсон выиграл финальный бой мирового чемпионата среди боксеров-тяжеловесов. Сразу же на американском Юге расисты организовали линчевание негров. Дело дошло до того, что Джонсон вынужден был эмигрировать. Он защищал свой титул до 1915 г., но из-за страха расовых беспорядков бои редко проводили в США. Джонсон, как и Джо Льюис, много сделал для эмансипации негров.