Спартанцы Гитлера

Положение польских фольксдойч накануне войны стало невыносимым; их численность — вследствие давления на них местных властей — стремительно сокращалась.

Не лучшее положение было и у немцев Познани, оказавшихся после Первой мировой войны в составе Польши. Еще до официальной передачи Познани 2/3 местных немцев покинули родные места и переехали в Германию. Численность немецкого населения в Познани сократилась с 455 тыс. в 1910 г. до 327 тыс. в 1921 г., а в 1924 г. — до 224 тыс. В самых крупных городах провинции Познань — в Бромберге и Познани — немецкое население сократилось на 85%. Поляки были этому только рады и пытались ускорить этот процесс{897}. Культурная автономия местных немцев подвергалась постоянным ограничениям. Большинство немецких детей не имело возможности учиться на родном языке: если в 1919 г. в центральной Польше было 564 немецких школы, то в 1936 г. — только 11. В 1933 г. вышло правительственное распоряжение о том, чтобы преподавание истории и географии в немецких школах осуществлялось на польском языке{898}.

Нацисты и в самой Польше весьма энергично эксплуатировали проблемы фольксдойч, несмотря на то, что в этой стране фольксдойч было относительно немного: среди национальных меньшинств в Польше немцы составляли 3% населения (от 750 тыс. до 1 млн.) — это немного по сравнению с украинцами (их было 14%), евреями (9%), белорусами (4%){899}. Немецкое меньшинство в Польше было в основном сосредоточено на Западе и, в принципе, считалось лояльным по отношению к польским властям, которые проводили довольно жесткую дискриминационную по отношению, к немцам линию. Повсеместно практиковавшаяся на Востоке Европы дискриминация немецкого меньшинства имела место и в Польше: власти стремились подавить немецкую культурную жизнь, не допустить развития национальной школы, прессы, системы общественных организаций. Неправительственные организации также проявляли активность: так, польская националистическая организация «Объединение западных областей» проводила бойкоты немецких товаров. Немецкое меньшинство в Польше было практически исключено из политической жизни и ощущало себя скорее замкнутой, изолированной группкой, а не функциональным и равноправным меньшинством внутри титульной нации Польского государства. Весной 1939 г., после разрыва отношений с Польшей, немецкие власти всеми способами стимулировали радикализацию антипольских настроений фольксдойч. Польские же власти, со своей стороны, закрывали немецкие школы и газеты, проводили дискриминационную по отношению к немцам экономическую политику, инициировали и поощряли антинемецкие эксцессы.

Когда 1 сентября 1939 г. Гитлер напал на Польшу, противостояние фольксдойч и поляков резко обострилось — немцы частично спонтанно, частично организованно осуществляли многочисленные акты саботажа и неповиновения властям{900}. Теперь уже трудно судить об эффективности, масштабах и последствиях деятельности немецкой «пятой колонны» в Польше — ясно только, что никакого влияния на ход войны она не оказала. В горячке войны польские власти отдали приказ об аресте активных саботажников из фольксдойч и о выводе всех фольксдойч из районов боевых действий; тех, кто не мог идти, польские солдаты часто расстреливали, немцев изгоняли из домов и издевались над ними. 3 сентября 1939 г., после того, как группа фольксдойч напала на польские войска, начались антинемецкие погромы, многие сотни фольксдойч были убиты. Нацистская пропаганда утверждала, что было убито 58 тыс. немцев, современные исследователи чаще всего сходятся на цифре в 4 тыс.{901} Для сравнения, польские потери в «блицкриге» составили 66 300.

Представляется, что Эрнст Нольте вполне справедливо указывал, что «война против Польши началась тенденциозным геноцидом, осуществлявшимся польской стороной. Сомнительно, что немецкое меньшинство пережило бы войну, если бы она продолжалась более трех недель»{902}. Причина подобной враждебности по отношению к немецкому меньшинству состояла в следующем: после образования единого Польского государства у него появилось масса проблем в процессе интеграции различных по своему уровню развития частей, и выравнивание этого уровня происходило за счет снижения стандартов развития наиболее высокоразвитых областей (в большинстве своем — немецких). Бедой Польши была растущая безработица и бедность — отдушиной для досады и злобы служили этнические конфликты с немецким меньшинством, которое до 1918 г. выделялось экономическим преуспеванием.

Гитлер, узнав об антинемецких погромах в Польше, приказал создать отряды самообороны «хаймверы» (Heimwehr). Эта «самооборона» сразу приобрела значительные масштабы: из 200 тыс. фольксдойч, проживавших в округе Данциг-Западная Пруссия, 38 300 вступило в эти отряды; еще больший процент фольксдойч проявил активность в районе Варты{903}. Легко предположить, что «самозащита» вела себя гораздо хуже польских погромщиков, отличившихся в первые дни войны. Генерал-губернатор Польши Ганс Франк называл «хаймверы» не иначе как «бандой убийц», гауляйтер Данцига-Западной Пруссии Форстер неоднократно требовал, чтобы безобразия «хаймверов» были прекращены. Против актов насилия выступали и отдельные офицеры вермахта; случались даже случаи арестов погромщиков немецкой армией. Освободить погромщиков армейское начальство отказывалось даже после объявления Гитлером 4 октября амнистии «по случаю навязанного нам похода в Польшу»{904}. В конце концов, 8 ноября 1939 г. Гитлер распустил «самозащиту», и ее активисты перебрались в СА, СС и другие нацистские организации. Роспуск отрядов «самозащиты» знаменовал собой завершение самой зловещей фазы нацистского террора в Польше и некоторую консолидацию власти. Упомянутая консолидация оккупационной власти в Польше не означала завершения террора, как и пресечение самоуправства СА в 1934 г. не означало прекращения нацистской деспотии, но некоторое облегчение, некоторая предсказуемость действий властей были, бесспорно, налицо. Тем более что перед Польшей, ставшей плацдармом готовящегося вторжения в СССР, были поставлены дополнительные требования в смысле обеспечения транспорта, безопасности и снабжения. Именно этим целям служила аннексия польских районов — Силезии, Познани, района Варты. На эти земли в 1939–1945 гг. эсэсовцы переселили около 400 тыс. этнических немцев, но другие 500 тыс. немцев, перемещенные в Польшу из Венгрии, Словакии, Румынии и Югославии, так и оставались беженцами и перемещались из лагеря в лагерь{905}. Когда на Восточном фронте началось гитлеровское отступление, к этим несчастным присоединились еще 350 тыс. советских немцев, попавших под власть оккупантов.

В аннексированных Германией районах поляки должны были освободить место для фольксдойч; в итоге массовых депортаций до марта 1941 г. — именно в это время акции по переселению завершились — жилища и имущества лишились 365 тыс. человек. До конца войны было депортировано или выселено еще около 750 тыс. поляков — эти усилия нацистов, однако, оказались напрасными: заселять освободившиеся территории было некем. По этой причине решили подвергнуть «германизации» часть местного польского населения, привязав ее к Нюрнбергским законам от 1935 г. Был составлен так называемый «немецкий народный список» (Deutsche Volksliste), который состоял из 4 категорий «обретших» немецкое гражданство поляков. В первую категорию вошла 1,7 млн. граждан Рейха (Reichsbtirger); ее составляли собственно немцы-переселенцы, у которых были все права немецких граждан. Численность этой категории за счет «аризации» поляков к 1944 г. выросла до 3,48 млн{906}. Вторую категорию составляли польские «соискатели немецкого гражданства» (Deutschtums-Anwarter auf Probe), которые так же, как и первая категория, снабжались по карточкам, но у них было меньше прав. Они не могли занимать высокие административные должности, им требовалось особое распоряжение при вступлении в брак, они имели ограниченные права собственности. Их еще следовало «воспитать», чтобы он стали немцами, и поэтому их курировали СД и НСДАП. Контрольный срок пребывания в статусе второй категории составлял 10 лет, но в случае отличия на фронте, они могли получить полные гражданские права досрочно. Третью группу (83 тыс. поляков) составляли «испытуемые на принадлежность к государству» (Staatsangehorige auf Probe), у которых было меньше прав, чем у второй группы, но продовольственные карточки они тоже получали. В 1945 г., после введения советских войск на польские территории, аресту подверглись не только фольксдойч, но и поляки, которые под давлением немецких властей были внесены в «немецкие национальные списки»: 25–30 тыс. этих людей было депортировано в СССР только из Померании и Верхней Силезии{907}.