Рай для немцев

Под предлогом «спонтанного» народного ответа на это убийство в ночь с 9 на 10 ноября 1938 г. по Германии прокатилась организованная нацистами волна еврейских погромов, которые по причине огромного количества разбитых стекол получила название «хрустальная ночь» (Reichskristallnacht). После «хрустальной ночи» 30 тыс. наиболее известных представителей еврейской общины были заключены в три концентрационные лагеря — Дахау, Бухенвальд и Заксенхаузен. Расследование убийств евреев во время «хрустальной ночи» было замято, и это стало поощрительным знаком для радикальных антисемитов{648}. Большинство евреев, отправленных в концлагеря после «хрустальной ночи», через три месяца было отпущено, более тысячи погибло, не вынеся побоев и издевательств. После «хрустальной ночи» на евреев был наложен коллективный штраф (или контрибуция) в 1 млрд. марок{649}. Штраф объясняли тем, что имущество, поврежденное во время погрома, было застраховано, и некоторые страховые фирмы даже разорились. Нацисты умели использовать психологию толпы — Элиас Канетти писал, что толпа любит разрушать дома или какие-либо материальные объекты: окна, посуду, стекла. Именно хрупкость этих предметов способствует чувству удовлетворения, в звуках разбитых окон слышатся отчетливые звуки бодрой жизни, крики чего-то зарождающегося{650}. С другой стороны, ряд откликов свидетельствует, что немецкая общественность тягостно восприняла попытку организации массовых погромов, и нацистам пришлось свернуть это «мероприятие» до срока; и уж, разумеется, никто не верил в спонтанный характер погрома{651}. Даже Гитлер не одобрил всегерманский погром: он заявил, что это «перебор» (diese Ubergriffe){652}.

Известие об убийстве Эрнста фон Рата Гитлер получил на партийном собрании в Мюнхене; партийные активисты с тревогой следили за реакцией Гитлера. На вопрос Геббельса, следует ли применять полицейские силы для предотвращения антиеврейских выступлений в Германии, Гитлер сказал: «Я считаю, что против спонтанных действий немецкого народа не нужно ничего предпринимать, напротив, для нас это может стать шансом для окончательного решения еврейского вопроса»{653}. В этом был он весь — его слова можно было трактовать как угодно. Геббельс, который в этот период испытывал некоторые трудности в поисках пропагандистских акцентов, сразу ухватился за мысль об организации погрома{654}. В результате действий нацистских активистов 11 ноября 1938 г. было разгромлено 815 еврейских магазинов, подожжено 18 универмагов, 171 жилой дом разорен и сожжен, сожжена 191 синагога, еще 76 сильно повреждены, 11 кладбищенских строений на еврейских кладбищах повреждены, а 3 полностью разрушены. В течение двух дней было арестовано 20 тыс. евреев, 7 арийцев и 2 иностранца, 36 евреев было убито, 36 тяжело ранено{655}.

Геринг неодобрительно отозвался о бесполезных материальных потерях; даже Гиммлеру и руководству СС погром пришелся не по вкусу, так как он противоречил четко рассчитанной, неэмоциональной линии поведения СС в еврейском вопросе. Один из руководителей СД О. Олендорф был «глубоко возмущен», другой генерал СС, Карл Вольф, говорил о «проигранной битве».

Собственно, в эти дни стало ясно, что нацистам не удалось создать общий антисемитский фронт. Наряду с христианскими и гуманистическими мотивами имели значение и либеральные мотивы: люди либеральных убеждений считали погромщиков и их лозунги «варварскими», «некультурными». СД в своих «Вестях из Рейха» передавала, что многие либерально настроенные немцы готовы были заступиться за евреев. Наиболее отрицательное отношение к погрому было на юге и западе Германии, то есть в католических районах; на севере, в протестантских районах, погром был встречен более лояльно{656}.

После того, как с евреев Германии была взыскана контрибуция, началась «аризация» (экспроприация то ли в пользу партии, то ли в пользу государства предприятий, недвижимости, принадлежавшей ранее евреям). Окончательно вопрос об «аризации» еврейских предприятий был решен уже 12 ноября 1938 г.[40]; в тот момент нацистское руководство планировало разнообразные меры и помимо «аризации»: введение, как в средние века, обязательного ношения евреями специальных нарядов (на этом настаивал Геринг); обсуждался запрет евреям входить в немецкие леса и тому подобное. Драгоценные украшения, ювелирные изделия и антиквариат евреи должны были в обязательном порядке продать (по существу, сдать за мизерное «вознаграждение»). Вся еврейская недвижимость также подлежала обязательной «аризации». Из оставшихся к тому времени 3125 еврейских врачей только 709 было разрешено практиковать (но лечить исключительно евреев).

С 15 ноября 1938 г. еврейские дети должны были посещать только еврейские школы. Тогда же евреям было запрещено посещать публичные заведения (библиотеки, музеи, кинотеатры, кафе. После начала войны вышло распоряжение, что евреи не могут покидать свой дом летом после 21.00, а зимой — после 20.00.{657} 22 сентября 1939 г. евреям было приказано сдать радиоприемники (интересно, что в СССР после 22 июня 1941 г. это обязаны были сделать все советские граждане); евреям, как врагам Рейха, было запрещено даже пользоваться телефоном. С 6 февраля 1940 г. среди евреев перестали распределять карточки на одежду, а продовольственные карточки они могли отоваривать только в специальных магазинах, причем в строго определенное время. Выдачи по еврейским продовольственным карточкам, естественно, были значительно более низкими, чем по арийским. Прожить на эти карточки без черного рынка было нельзя, но арест на черном рынке означал концлагерь. Евреям была запрещена езда на автомобилях — таким образом экономили горючее. Евреи не могли наследовать от арийцев имущество. Евреям запрещали держать домашних животных, ограничивали время отоваривания по карточкам с 16.00. до 17.00. 18 августа 1941 г. Гитлер поддержал предложение Эйхмана об обязательном ношении евреями звезды Давида, и с 19 сентября 1941 г. все евреи старше 6 лет должны были носить на верхней одежде желтую звезду (величиной с ладонь (Handteller) и с надписью «Jude»). Это распоряжение не касалось евреев, находящихся в браке с арийками, если от этого брака были дети, признанные не евреями, а также, если брак распался, но сын находился на фронте. Звезду могли не носить еврейки, находящиеся в бездетном браке с арийцами. За нарушение предусматривался денежный штраф в 150 рейхсмарок, а в особых случаях — арест на срок до 6 недель{658}. В. Клемперер спрашивал, какой день был самым тяжелым для евреев за двенадцать адских лет? И сам себе отвечал: 19 сентября 1941 г. — с этого дня нужно было носить звезду Давида{659}. Таким образом, все евреи были поставлены под непосредственный полицейский контроль, и по отношению к ним гражданское право уже не действовало.

Интересно проследить реакцию немецкой общественности на распоряжение носить звезду Давида: СД в своих «Вестях из Рейха» передавала, что, в целом, это решение было благосклонно встречено немцами, лишь в католической среде и среди интеллигенции раздавались голоса, ропщущие на возвращение средневековья. 7 октября 1941 г. Виктор Клемперер отмечал в дневнике, что его знакомая слышала, что капеллан берлинской церкви Ядвиги (Hedwigskirche) появился в церкви с еврейской звездой на рясе{660} По сообщениям СД, распоряжение о ношении евреями звезды Давида было признано немецкой общественностью вполне своевременной мерой{661}. После того, как евреи стали носить звезду Давида, многие немцы стали с удивлением замечать, как много еще евреев в Германии (на 1 октября 1941 г. евреев в Германии было 163 692, а к началу депортаций на Восток — 131 823{662}). Интересно отметить, что в Болгарии, являвшейся союзницей Германии, подобное же распоряжение царя Бориса III (об обязательном ношении евреями звезды Давида) было дружно проигнорировано и полицией, и болгарской общественностью, и самими евреями. Особую роль при этом сыграла церковь: митрополит Стефан демонстративно пригласил себе в гости главного раввина Болгарии и открыто высказывался против антихристианского расизма. Под давлением общественности царь Борис даже вынужден был отказаться от депортации евреев в концлагеря на территории Польши, на чем настаивали гитлеровцы; поэтому болгарская еврейская община не пострадала (в Болгарии проживало 50 тыс. евреев), за исключением 11 384 евреев, которых СС успели депортировать в Освенцим и Треблинку из присоединенных к Болгарии (в 1941 г.) Македонии и Тракии[41]. Голландцы и датчане тоже вступились за своих евреев: таким образом они выступали одновременно и против своего врага — нацистов. Представить себе подобное поведение дисциплинированных и склонных к конформизму немцев невозможно; кроме того, для немцев защита евреев могла равняться предательству собственного народа.

40

B этот день вышло «распоряжение об исключении евреев из немецкой экономической жизни». В соответствии с этим распоряжением все виды хозяйственной деятельности были евреям запрещены. Предприятия, принадлежавшие евреям были «аризированы» (проданы с торгов по смехотворно заниженным ценам арийцам), а к моменту погрома в еврейском владении было еще около 40 тыс. предприятий из 100 тыс.

41

Впрочем, когда пришла Красная Армия и началась советская унификация Болгарии, то евреи перешли на сторону новой власти и приняли участие в преследованиях и травле своих спасителей — прежней политической элиты Болгарии, неугодной новой власти. См.: Todorov Т. The Fragility of Goodness: Why Bulgaria's Jews Survived the Holocaust. Princeton, 2001. Passim.