Рай для немцев

Уже в конце войны, на собрании промышленников 26 июня 1944 г., Гитлер сказал, что, вопреки утверждениям коммунистов, венцом развития человечества будет не претворение в жизнь их идеала всеобщего равенства, а «единственно возможной предпосылкой для продвижения человечества по пути процветания является всемерное поощрение частной инициативы. И если эта война завершится нашей победой, для германской экономики наступит период расцвета частного предпринимательства. Не верьте, что я собираюсь создать органы государственного управления экономикой… Как только наступит мир, я тут же предоставлю полную свободу действий выдающимся деятелям германской экономики и буду внимательно прислушиваться к их советам… Лишь благодаря вам мне вообще удается решать порожденные войной проблемы. В знак моей бесконечной благодарности я обещаю, что никогда не забуду ваших заслуг, и что не найдется ни одного немца, который обвинит меня в неисполнении взятых на себя обязательств»{46}. По всей видимости, позиция Гитлера отражала и общие немецкие представления об экономике, коренящиеся в немецком менталитете. В этой связи любопытно отметить, что в Германии стереотипы отношения к народному хозяйству и его управлению жили «отдельно» от политической сферы — подтверждением тому является позиция правительства ФРГ в этом вопросе. Правительство ФРГ имело значительные вклады в 80 компаниях, но реализовало их странно: оно не стремилось к контролю над большими фирмами, как это делали во Франции и Англии в 50–70 гг., но принимало участие во многих компаниях; такой порядок — наследие Третьего Рейха, который не стремился к государственной экономике. Весьма незначительно проявляется интерес к национализации даже у СДПГ, хотя в других европейских странах национализация одно время была весьма модной и желанной{47}. В этом отношении ФРГ более похожа на США, а не на своих европейских соседей.

Первоначально, для морального подкрепления сильной власти и репрессивных мер, нацисты не чурались и социальной демагогии. В 1935 г. одна из статей в ФБ так и называлась: «Капитализм преодолен». «Преодоление капитализма» произошло якобы вследствие того, что НСДАП покончила со всеми экспериментами в сфере денег и кредита; партия осуществила подъем экономики вне всякой зависимости от капитала и впервые сделала экономическую политику принципиально независимой от рыночной конъюнктуры. Предпринимателям же ФБ постоянно внушала мысль о необходимости мирных отношений с рабочими. Интересно, что термином «пролетариат» в ФБ обозначали все низменное, бесхарактерное, подлое, лицемерное в людях вне зависимости от их классовой принадлежности; бывало, что нечестные и лживые предприниматели назывались ФБ пролетариями{48}. Придя к власти, Гитлер сразу установил строгий контроль над ценами и зарплатой; несмотря на жесткость этих мер, рабочие после 1933 г. постепенно перестали чувствовать себя париями общества, в котором, казалось, в институциональном отношении ничего не изменилось.

В целом нужно отметить, что социальное измерение экономической политики для Гитлера играло определяющую роль; в иерархии ценностей и целей нацистской экономической политики можно выделить следующую последовательность: преодоление безработицы, милитаризация экономики и подготовка к войне и обеспечение автаркии. Эта последовательность неукоснительно соблюдалась в гитлеровской экономической политике во все предвоенные годы. Важно подчеркнуть, что система нацистского господства давала диктатуре Гитлера такие возможности, выходящие далеко за рамки традиционно допустимых условий, принятых в демократической и плюралистической Веймарской Германии. Первоначально это составляло актив, а не пассив нацистской диктатуры, которая располагала большими возможностями массовой мобилизации на основе огромного потенциала необыкновенно высокой общественной интеграции. Огромное значение имела при этом харизматическая фигура фюрера: опираясь на специальных уполномоченных и имперских комиссаров, Гитлер всегда мог обойти рутинную государственную бюрократию, хотя он и не располагал генеральным планом преобразований экономики и общества, а ограничивался отдельными, едва ли не спонтанными, действиями, нацеленными на радикальное преобразование европейского и мирового порядка.

Нацистское «экономическое чудо» и немецкий народ

Известно, что до прихода к власти нацистов положение в сфере экономики было довольно тяжелым, поэтому для преодоления хозяйственной депрессии нужны были радикальные средства, принципиально иные инструменты и особый путь принятия решений. До 1933 г. принципиальные решения по экономическим вопросам в Германии могли принимать следующие инстанции: правительство, особенно министр финансов, президент в соответствии со статьей 48 конституции, Рейхсбанк, автономно принимавший решения о деньгах, земельные правительства и общины, промышленные «палаты» как органы самоуправления экономикой. Эту систему нацисты изменили в соответствии со своими тоталитарными претензиями: уже закон о чрезвычайных полномочиях 24 марта 1933 устранил парламентский контроль над бюджетом. После смерти президента П. фон Гинденбурга (2 августа 1934 г.) Гитлер, как известно, объединил оба поста, узурпировав, соответственно, президентские полномочия в экономической сфере. Земли и коммуны, руководство которых было вскоре «унифицировано» нацистами, были оттеснены от принятия экономических и финансовых решений. Промышленные «палаты» также подверглись интенсивной нацификации и стали инструментом нацистской политики.

Нацисты сразу развили весьма бурную деятельность по всем направлениям политики, и к ним в руки постепенно перемещались многообразные полномочия. К примеру, министра финансов постепенно лишили возможности контроля над расходованием средств в отдельных ведомствах, особенно в тех, которыми руководили нацисты и к которым был благосклонно расположен сам Гитлер. Можно сказать, что министры, располагавшие личной поддержкой Гитлера, самостоятельно распоряжались средствами. Особое положение, разумеется, заняло руководство вермахта, которое без ведома министерства финансов расходовало огромные средства.

Чиновник, ответственный за экономические проблемы, министр экономики Вальтер Функ, попал в двойственное положение в связи с учреждением в 1936 г. ведомства Генерального уполномоченного по четырехлетнему плану. Это ведомство возглавил Геринг, который по всем вопросам, в том числе и экономическим, подчинялся лично Гитлеру. Функ не смог выйти из тени Геринга и был, скорее, не министром, а статс-секретарем при Геринге. Впрочем, вскоре стало ясно, что немецкое правительство как коллегиальный орган практически перестало существовать.

Единственным государственным органом, который удерживал собственную сферу компетенций в экономической политике вплоть до 1937 г., был Рейхсбанк, независимость которого была отвоевана немецким финансовым гением[2] Яльмаром Шахтом. Шахт был необыкновенно честолюбив, имел о своей персоне высокое мнение[3] и был убежден в собственном превосходстве, как над демократическими политиками Веймарской республики, так и над Гитлером и его окружением. После окончания Первой мировой войны Шахт заслужил уважение немецкого общества тем, что неустанно разоблачал попытки французов требовать репараций, которые заведомо не могли быть выплачены. Шахт указывал, что по франко-германскому договору 1871 г. Франция в 12 приемов должна была выплатить Рейху 6 миллиардов франков золотом, что составляло 3,2% всех капиталов населения Франции в том году. А французы после Первой мировой войны потребовали у Германии 38% всех капиталов населения. Репарации с французов в 1871 г. составили 25% национального дохода Франции от уровня 1869 г., а репарации с немцев — 220% национального дохода Германии за 1913 г. Для выплаты репараций французы должны были изъять 100% драгметалла, находящегося в обращении в виде монет; Германия же должна была изъять 2220%, то есть в 22 раза больше, чем находилось у них в обращении{49}. Видный английский экономист Д. М. Кейнс также утверждал, что Германию заставляют заплатить в 3 раза больше, чем она в состоянии это сделать.

2

Американские психологи установили во время Нюрнбергского процесса, что из всех подсудимых у Шахта самый высокий индекс интеллекта (IQ). При этом современники отмечали, что его интеллект имел чрезвычайно агрессивный характер. Ср.: Smelser R., Syring E., Zitelma