Проект «Ватикан»

«Кому на пользу? А себе! — мысленно хихикнул Смоки. — Лучше себе, чем никому. Я тут один понимаю, что к чему, и смогу сделать, как лучше. Со мной Сноппи, и Декер, и Попрыгунчик, который говорит мне, что я все делаю правильно, и я смогу верно применить все знания, которые накоплены в Центре за многие тысячелетия. Да, для себя. А что? Кто-то думает, что меня можно свергнуть, но нет, не выйдет. Только я сумею повернуть все перспективы себе на пользу. Воображаю, как они все будут ошарашены, когда узнают, что я задумал!

Сначала — Галактика. А потом — Вселенная. Сначала — Галактика, потом — Вселенная.

Пускай потом спохватятся, будут вопить, проклинать все на свете. Сами виноваты — упустили кое-что, так, самую малость. А я не упустил. Они слишком горды, слишком самонадеянны, а потому и не способны разглядеть простую истину, не способны даже мысли допустить, что могут ошибаться.

За долгие тысячелетия Центр обнаружил сотни — нет, тысячи религиозных систем. Как ни трудно было, их все-таки изучили. Мало того, были проведены эксперименты, которые с треском провалились: все системы были признаны бессмысленными. Неопровержимо доказали не только то, что все божества ложны, но было сделано гораздо более жёсткое заключение: никаких богов не существует вообще — ни слабых, ни сильных, ни истинных, ни ложных. Все религиозные системы были классифицированы как элементарный самообман, самообман добровольный, которым тешили себя слабые цивилизации. Им необходимо было убежище, укрытие от горькой правды реальности, от бесстрастной, неопровержимой истины, которая заключалась в том, что во всей Вселенной никому нет дела до них».

Попрыгунчик шлёпнулся на пол прямо перед Смоки и вместо того, чтобы скакать туда-сюда, принялся подпрыгивать на одном месте. «Шмяк, шмяк, шмяк», — прыгал он невысоко и быстро-быстро.

Глядя на него, зачарованный равномерностью однообразного движения, Смоки оставил размышления и почувствовал, как им овладевает невиданное удивление. Удивление переросло в поклонение, подобострастие — все эти чувства соединились внутри него и придали ему силы. Охваченный порывом чувств, он подумал, что все так и должно быть, что сила и власть должны идти рука об руку с поклонением и страстью. И это порадовало его, потому что власть была нужна ему больше всего на свете. Говорили, будто сила, власть — это зло и осуществлять власть — значит творить зло, но это было не так, и те, кто так говорил, жестоко ошибались. Ошибались, потому что думали, что богов нет. А он нашёл своё божество, и оно было его собственным божеством, и принадлежало только ему. Настанет день, пробьёт час, и его божество даст ему силы, чтобы он смог осуществить свои планы. Когда настанет час сделать решающий шаг, у него будет и сила, и могущество.

«Поклонись мне!» — потребовало божество.

И он поклонился своему божеству. Так был заключён их союз.

«Шмяк! Шмяк! Шмяк!» — запрыгал Попрыгунчик ещё резвее.

Глава 59

Смоки восседал на возвышении. Теперь Теннисон разглядел его более внимательно, чем в первый раз, и пришёл к выводу, что пузырь — совершенно замечательное существо. Смоки был по-своему красив. Очертаниями он скорее напоминал яйцо, чем идеальную сферу, и его наружная скорлупа если это была скорлупа — поблёскивала, как перламутр, отбрасывая радужные блики. Ямка на обращённой к ним поверхности была затуманена и походила на кусочек неба, которое заволокло дождевыми тучами — серыми, пушистыми, — а когда тучи рассеивались, за ними было видно лицо. Это было смешное, примитивное карикатурное лицо — так рисуют маленькие дети, которые впервые взяли в руки карандаш.

По одну сторону от Смоки сидел Сноппи, гораздо больше похожий на настоящий сноп, чем на живое существо. Порой среди кучи соломинок нехорошим блеском сверкали многочисленные глазки. По другую сторону стоял Декер-2. Приглядываясь к нему, Теннисон мучительно пытался отыскать в его облике хоть что-то не напоминавшее с такой силой прежнего, настоящего Декера. Но отыскать не мог — это был оживший Томас Декер. Перед Смоки туда-сюда носился Попрыгунчик.

Вдоль стен комнаты стояли конусы — убийственно чёрные. «Что за птицы? — подумал Теннисон. — Явно какие-то прислужники. Охранники, наверное… Чушь! Кого охраняют и от кого?»

Внутри сознания Теннисона заговорил Шептун:

— Не оглядывайся. Только что вошли кубоиды.

— Ты хотя бы приблизительно представляешь себе, что происходит? — спросила Шептуна Джилл.

— Не очень, — признался Шептун. — Это аудиенция, но какова её цель, я пока не понял. У пузыря, похоже, ничего хорошего на уме нет. И ещё: следите повнимательней за Попрыгунчиком.

— За Попрыгунчиком? — удивилась Джилл.

— Попрыгунчик тут главный, вот увидите.

Декер обратился к Теннисону:

— Смоки приветствует вас и желает узнать, хорошо ли с вами обращались. Нет ли у вас каких-нибудь пожеланий?

— Обращались с нами хорошо, — ответил Теннисон. — А пожеланий у нас никаких нет.

Пузырь издал утробные, булькающие звуки.

Декер сказал:

— Он говорит, что пыльник должен покинуть помещение. Он не любит пыльников и не хочет, чтобы он тут находился.

— Скажите Смоки, что пыльник останется здесь.

— Позвольте предупредить вас, друг мой, — покачал головой Декер, — что это очень, очень неразумно.

— И тем не менее, прошу вас, переведите ему, что пыльник никуда не уйдёт. Он — один из нас.

Декер перевёл Смоки сказанное, и пузырь что-то пробурчал. Глаза его сверкнули как молнии, глядя на Теннисона в упор.

— Ему это не нравится, — перевёл Декер. — Но в надежде на согласие и плодотворную беседу он позволяет пыльнику остаться.

— Один-ноль в нашу пользу, — прошептала Джилл. — Не так уж он несговорчив и непоколебим.

— Не обольщайся, — посоветовал Теннисон. А вслух сказал: — Благодарю вас. Скажите Смоки, что я его благодарю.

Смоки снова забулькал, и Декер перевёл:

— Мы рады, что вы прибыли к нам. Мы всегда рады встрече с новыми друзьями. Задача Центра — сотрудничество со всеми формами жизни в Галактике.

— Мы рады, что оказались здесь, — коротко ответил Теннисон.

Смоки забулькал, Декер перевёл:

— А теперь вручите свои верительные грамоты, где указана цель вашего любезного визита.

— У нас нет никаких верительных грамот, — ответил Теннисон. — Мы никого не представляем. Мы прибыли как независимые члены галактического сообщества. Мы обычные путешественники, туристы.

— Тогда, может быть, — перевёл Декер очередную серию бульканий, — вы не откажетесь любезно сообщить нам, как вы нас разыскали.

— Нет ничего проще, — улыбнулся Теннисон. — Кому в Галактике не известно могущество и великолепие Центра?

— Он смеётся над нами, — пробулькал Смоки Декеру. — Он над нами издевается, хочет нас подразнить!

— Сомневаюсь, — ответил Декер. — Он ведь простой варвар. А у варваров принято так разговаривать.

— Тогда скажите, с какой целью вы прибыли? — спросил Смоки у Теннисона. — Должна же у вас быть какая-то цель.

— Мы просто путешествовали, где хотели. Я же сказал — мы туристы. А туристы — народ любознательный. Вот и все.

— Ты слишком резок, — прозвучал в сознании у Теннисона голос Джилл. — Успокойся, не нужно дерзить ему.

— Он хочет выудить информацию, — ответил Теннисон. — А я не собираюсь ему ничего выкладывать. Мне совершенно ясно: он не знает, кто мы, откуда прибыли, и лучше оставить его в неведении на сей счёт.

— Друг, — сказал Декер, — вы ведёте себя не совсем верно. В знак вежливости и взаимной приязни разумнее было бы давать нам прямые, откровенные ответы.

— Они ещё не закончили воссоздание ваших копий, — сообщил Шептун. — Если бы закончили — не задавали бы вам никаких вопросов. Они могли бы получить ответы у воссозданных людей. Однако, похоже, пузырь торопится. Он не хочет ждать результатов воссоздания.

— А я и даю вам совершенно честные и откровенные ответы, — сказал Теннисон. — Если ваш друг желает узнать, где находится наша родная планета, то посоветуйте ему отыскать её другими средствами, поскольку я ему об этом рассказывать не собираюсь. Если он желает узнать, как мы сюда попали, он сможет выяснить это позднее, побеседовав с нашими дублями, но от нас он ничего не добьётся. Если хочет, может потолковать с кубоидами. Может быть, они ему что-нибудь расскажут.