Страница 22 из 23
На том же Нюрнбергском процессе стенограммой был зафиксирован примечательный факт: на одном заседании Гесс пожелал сообщить о своей миссии в Англии. Но едва успел произнести слова «весной 1941 года», как его прервал председатель трибунала англичанин Лоуренс. После этого Рудольф Гесс отказался отвечать на вопросы судей, разыгрывал невменяемого, потерявшего память. Что он хотел сообщить и почему его прервали?
Черчилль держал его как бы про запас. Известно даже, что он хотел выступить в палате общин с заявлением: сказать, что, мол, да, прибыл Гесс, но мы всячески отвергаем эти ложные попытки пойти на союз с Германией.
Наталья Лебедева, историк: «Если бы, как они боялись, Россия продержалась всего лишь от трех недель до трех месяцев, то вот тогда Гесс мог понадобиться для того, чтобы как-то договариваться с немцами. Но не раньше, чем Советский Союз пал бы».
По всей вероятности, Рудольф собирался сказать на процессе что-то, что могло бы очень сильно не понравиться английской стороне и вызвать в Нюрнберге скандал между союзниками Второй мировой войны. Возможно, своим молчанием он спас на тот момент свою голову от петли. Гесс был осужден пожизненно и стал вечным узником тюрьмы Шпандау. Он оставался в живых до поры до времени.
В Шпандау, где содержались осужденные на разные сроки нацистские преступники, он был чужим среди своих. Пленники старались не иметь с ним дела, да и сам Рудольф сторонился их.
Тагир Чекушин, лечащий врач Гесса в 1977–1980 годах, вспоминает: «Гесс был своеобразной личностью, он считал себя выше всех, кто сидел в Шпандау. И практически всех считал своими подчиненными. Известен такой факт: когда заключенных вешали, у многих отрывались головы, было много крови. Те, кто был осужден на большой срок или пожизненно, должны были убирать кровь и все остальное. Рудольф Гесс отказался это делать, сказав: «Зачем я буду этим заниматься, когда у меня есть адмиралы и генералы, пусть они и убирают».
В первые годы своего заключения он не выходил из камеры, не делал зарядку, не посещал церковь. Постоянно твердил о плохом самочувствии. Никто не приходил к нему на свидание, а сам он об этом никого не просил. Известны, по крайней мере, три попытки, когда он пытался покончить жизнь самоубийством. Он панически боялся быть отравленным. Накрывал стаканы с питьем бумагой и завязывал нитками».
Впоследствии, когда Гесс остался в тюрьме единственным узником, его поведение резко переменилось. Он словно почувствовал интерес к жизни, и, надо отметить, отношение к нему со стороны администрации тюрьмы было более чем удивительным. В истории содержания преступников такого масштаба в ХХ веке трудно найти примеры, хоть сколько-нибудь похожие на этот.
Петр Липейко, проверяющий караула в Шпандау в 1985–1987 годах: «На день рождения и на Рождество он требовал виноград и еще какие-то продукты, которые ему нравились. Из рассказов начальника тюрьмы следует, что нередки были случаи, когда в Европу посылали специальный самолет за провизией».
Он занимался изучением Луны. Ходят легенды, что якобы американцы, перед тем как высадиться на Луну, с разрешения директора присылали к нему в камеру специалиста, который консультировался с заключенным по вопросам лунного ландшафта.
По свидетельству очевидцев, проведя в общей сложности в тюрьмах Англии и в Шпандау 46 лет, Гесс не был сломлен ни морально, ни физически. Он все-таки надеялся оказаться на свободе. Казалось, и обстоятельства складывались в его пользу – в печать просочились сообщения, что советская сторона готова рассмотреть этот вопрос.
Рой Медведев: «Даже мой добрый знакомый академик Сахаров в одной из своих публицистических статей написал, что надо решить проблему несчастного Гесса. И тогда советская печать набросилась на Сахарова за то, что он, мол, выгораживает военного преступника. Я спросил его, зачем он это делает? «Жалко, старик беспомощный сидит в тюрьме, его охраняют четыре государства. Бессмысленная ситуация. Надо его освободить».
«Господину Гессу было уже 92 года, – рассказывал Тагир Чекушин. – И, конечно же, он очень хотел, чтобы его освободили. Последние годы, когда я курировал его, он очень ждал встречи с родными».
17 августа 1987 года в 18.35 в доме его сына Вольфа Рудигера раздался телефонный звонок. Администрация тюрьмы Шпандау официально известила его о смерти отца. По официальной версии, заключенный № 7, 92-летний Рудольф Гесс, покончил жизнь самоубийством. Пользуясь тем, что охранники оставили его на несколько минут одного в летнем доме внутри тюремного двора, заключенный привязывает к окну один конец гибкого шнура от электролампы, другой плотно обматывает вокруг шеи и кидается на землю. Смерть от повешения.
Первым отверг официальную версию адвокат Гесса доктор Зайдл, который заявил, что его клиент Рудольф Гесс просто физически был не в состоянии так покончить с жизнью: «Престарелый узник даже не мог поднять руку выше головы и самостоятельно завязать шнурки или надеть свитер. Стремление освободиться у него было очень мощное. И, соответственно, я думаю, что он умер насильственной смертью».
Под сомнение ставит версию о самоубийстве и сенсационное заявление бывшего директора тюрьмы Шпандау с советской стороны.
Геннадий Савин, директор международной тюрьмы Шпандау в 1978–1983 годах: «У защищенной четырьмя государствами тюрьмы была лазейка, и кто-то ею пользовался. У Гесса были свои каналы связи, помимо официальных. У меня не было доказательств, но Гесс узнавал некоторые вещи, минуя наши каналы. Заявление сына Гесса вызвало скандал – началось расследование, в ходе которого выяснилось, что в день смерти к Гессу не пускали его санитара. Тот с трудом прорывался к садовому домику и увидел над бездыханным телом своего подопечного двух незнакомцев. Один из них стал делать Гессу искусственное дыхание, причем с таким усердием, что, как показало вскрытие, сломал ему 9 ребер и разорвал несколько внутренних органов.
Здесь надо отметить несколько моментов. Первое, если бы человек просто наложил на себя руки, то есть имел место суицид, у него бы не были переломаны ребра. А у Гесса, насколько мне известно, при вскрытии обнаружили несколько сломанных ребер. Значит, он получил травмы, которые привели к этому. Второе, были ссадины на лице, на туловище, синяки. Это говорит о физическом воздействии. Третье, я думаю, что эти травмы он получил, когда у него еще была нормальной сердечная деятельность, был хороший кровоток, поскольку синяки у мертвого человека не образуются. Вот эти факторы говорят о том, что это была насильственная смерть».
24 августа тюрьму Шпандау снесли, а домик сожгли. Кому это было выгодно? Вольф Рудигер убежден: спецслужбам Британии.
Институт судебной медицины в Мюнхене при повторном обследовании тела установил: Рудольфа Гесса душили дважды. Что же он, дважды бросался со стула? Значит, убийство. «Если бы отец вышел из тюрьмы, – утверждал Вольф Рудигер, – то, мягко говоря, возникли бы проблемы, молчать отец не собирался».
Гесс знал, что покинет стены Шпандау, и как-то заявил своему охраннику, что скоро сделает заявление, от которого содрогнется мир.
Рудольф Гесс мог пойти на то, чтобы выступить с разоблачением англичан, раскрывающим суть переговоров, которые он вел, находясь в Англии. И это могло стать серьезным ударом по престижу Англии. Единственные, кто мог быть заинтересован в удалении Гесса после его 22-летнего пребывания в Шпандау, – только англичане.
После ряда полученных сведений, когда выяснилось, что официальная версия – самоубийство – разваливается на глазах, Генеральный прокурор Великобритании Алан Грин распорядился прекратить расследование без объяснения причин. Почему было вынесено такое странное решение?
Известно, что в конце мая 1941 года под давлением общественного мнения Черчилль готовил доклад о целях прилета Гесса, который собирался зачитать в парламенте. Однако этого так и не случилось – текст отправился в архив. В открытой сегодня части архива обнаружено, что на полях черновика есть любопытная запись, сделанная рукой Черчилля: «Гесс сделал также другие заявления, раскрывать которые не в общественных интересах».