Страница 11 из 19
Приехал в столицу, хотел оглядеться,
Куда же пристроиться, где же пригреться.
Пойду в медицинский, решил в одночасье,
Стану лечить я болезных-несчастных.
Правда, проблему имел он серьезную -
Тройки сплошные, свидетели грозные,
Стояли в свидетельстве об образованье.
Трудно внедриться, хотя и призвание
Душу Яшке тисками сжимает.
Где ж найти выход? Никак он не знает.
Так бы он мучался, если б не случай,
Тот, что привел его к дверям могучим.
А на тех толстых дубовых дверях
Надписи были на трех языках.
Яша на русском надпись нашел:
«Дружба народов». Вот я осел!
Я же ведь немец. Раз так – иностранец
А не какой-нибудь местный засранец!
Это ж меня здесь обязаны взять,
К тому же совру, что я ректору зять.
Яшу приняли, вселили в общагу,
Стал он студентом, а был бедолагой.
Правда, с китайцем, алжирцем, малайцем
Стал проживать. А не будь иностранцем!
Он долгие годы учил медицину,
Разных болезней суть и причину.
Время летело и лет через десять,
Пеннер достиг своего апогея.
Диплом получил, не бумага, а клад:
«Пеннер Яша теперь - эскулап».
Кончились муки профессоров,
Мучать больных теперь Пеннер готов.
Где-то в районе глухом Подмосковья
Стал он лечить различные хвори.
Как уж лечил, не известно о том.
Главное Яков считался врачом.
Доблестно, смело с болезнью сражаясь,
В новую жизнь потихоньку вживаясь
Лет эдак пять прошло-пролетело,
Как вдруг приспело новое дело.
На родину предков собрался народ,
Немец, который в России живет.
«Это ж смотри-ка, халява какая
Плывет прямо в руки, не ожидал я!
Надо бы срочно смотаться тудой
И осмотреться, что ждет меня в той
Дальней стране, что словно магнитом
Манит к себе из Руси меннонитов.»
Смотался Якоб на родину предков
И обалдел, что бывало нередко,
С теми, кто за границами не жили
«Здесь все по мне, чтоб мы Пеннеры не были!» -
Яша воскликнул. Вернувшись назад
Стал собираться, чтоб не опоздать
Лучшее место под крышей красивой
Прочно занять здесь - на родине милой.
Яша заветну шкатулку открыл,
Вытащил «пропуск», на время застыл,
А потом сунул без всяких сомнений
В печку, где было: «Член партии – Пеннер»
Выйдя в момент из простых иностранцев,
И, поскорей записавшись германцем,
Паспорт спроворил, визу открыл.
Был Яша Пеннер, был да и сплыл.
В городе Касселе в центре Германии
Пеннер осел весь в заботах, стараниях.
Бумаги подчистил, подправил где надо
Свои документы и в «амты» отправил.
Бомжовское имя, ну шибко позорное,
Яша сменил, чтоб было не зазорно
Представиться людям. Сделался Веннер
И за успех свой был прочно уверен.
Думает Яша, что нет боле трений,
На широких дорогах его устремлений,
Доктором стану, вступлю в CDU,
В политику ринусь, горы сверну.
Все, как задумывал, так оно вышло
Лекарем стал, вступил в CDU-ушную
Партию Яша, согласно программе
Избран был в депутаты собранья.
Правда, был скорбным этот прыжок
Многих друзей Яша предал и сжег
Все он мосты между прошлым и будущим.
Стал государственным мужем, служащим.
***
Смысл, который укрыт в этой басне
Без лишних слов нам понятен и ясен:
Точно не Боги горшки обжигают,
И не они людей превращают
В зомби послушных, в стадо овец,
Делает это политик-стервец.
Тот, что морали напрочь лишен.
Теперь вот и Яшин путь предрешен.
Явление бецеизма* народу
О том, как бывший живодновод,
переместившись из казахских степей
в Германию, стал незаменимым политическим
обозревателем в некоем эпатажном журнале.
***
Вернувшись в Германию многие люди
Без подготовки и без прелюдий
На рынке труда оказались внезапно,
Где сортируют людей безоглядно.
Нет здесь понятия «хочешь-не хочешь»,
В зубы лопату и в ряд всяких прочих,
К тем, кто копает траншеи на стройке
Или же к тем, кто блюдет за помойкой.
Бывший учитель разносит газеты,
А вот инженер, пакует палеты.
Моют полы VIP-секретарши -
Те, кто моложе и те, кто постарше.
Кто-то в ляйфирме горб наживает,
А кто-то живет и заботы не знает
На социальную помощь и «шварц»,
Ему словно мама родная план Hartz.
Бывшие кем-то и бывшие как-то
С долей смирились. Сказать если кратко,
Плюнули люди на образованье,
На прежни заслуги, награды и званья.
Но есть среди нас и другие, которых
Не прошибешь просто так, не расколешь
Словно орешек на зуб не возьмешь,
Он не пойдет вам трудиться за грош.
Эти пристрояться так иль иначе,
Ловко за хвост ухвативши удачу.
Много примеров тому в этом мире,
Честный пред ними просто бессилен.
Вот, например, пред тобой во весь рост
Прапорщик бывший иль бывший завхоз,
Тот, что портянкам, кальсонам и майкам
Строгий учет вел в армейском хозяйстве.
Теперь же его на козе не объедешь,
Стал бизнесменом, о золоте бредит.
Этот, который из той же плеяды,
Назвался философом незаурядным.
Буробит на полосах разных изданий
О бесконечности мирозданья.
Родом он сам из-под Тамбова,
Где отродясь не слыхали такого.
А вот он бывший техник-корректор.
Представился он - был, мол, я ректор.
Знал он когда-то ясно и точно,
Где запятая стоять полномочна.
Здесь же сей муж бороденку задрав,
Здравого смысла законы поправ,
На должность редактора претендует
И именно он же владельца надует.
Но и средь этой толпы шельмоватой
Есть прохиндеи, те еще хваты!
Бесом Вованом зовут одного,
«Политаналитик» - должность его.
Пристроился Вова в том же журнале,
Где бывший корректор теперь заправляет.
Словно алкаш к алкашу они тянутся
Чувствуют носом, никак не обманутся.
Редактор Вовану - другану по цеху -
Доверил раздел на позор, на потеху,
Который был назван «Politicushomo»,
Новое в параполитике слово.
Главное - жути нагнать на читателя,
Думает пусть, что в нем поупрятано,
В дивном словечке. И нет им греха,
Что Бес только профи в колхозных быках.