Страница 138 из 193
* * * На рассвете, едва лишь связал я строку со строкой, Потекла, потекла моя песня широкой рекой. О стихи мои, пусть остаются со мной навсегда Ваша гордая радость и горькая ваша беда. Я учу вас движенью, крутому полету учу, — Как туман над дугой водопада, стоять не хочу. Я лечу, и меня в вышине обжигают лучи. Я учу тебя, песня, и ты меня, песня, учи! Будь светильником, песня, огнем негасимым гори. Забери мои мысли и душу мою забери. Но умри без раздумья, исчезни, уйди от меня, Если сам я не буду частицею этого дня!
ЕГОР ИСАЕВ{146}
(Род. в 1926 г.)
ПРО ТЯГЛОВУЮ РЕКУ Он был давно поставлен на подковы, — За год, кажись, а может, и за два До рождества, Понятно, не Христова, До твоего, понятно, рождества, Поставлен был. И при любой погоде Хомут, понятно, И, понятно, кнут. Вот с той поры в крестьянском обиходе Его набольше лошадью зовут. Чуть свет: ходи! И тут уж будь покойный, — Пойдет, Потянет, Благо, не впервой. И по прямой пойдет, И по окольной, Лишь был бы тот, кто правит, С головой. И ничего, что где-то чуть споткнется И малость сдаст. Бывает. Ничего. И все равно Красавцы-иноходцы Не перепляшут иноходь его. Постромки рвут, А тяги… тяги нету, Копытом бьют! Да где уж, где уж им! За ними что? — пустые километры И степь врастяжку. А за ним, за ним, За тягловым, Не просто так, врастяжку, — Навалом степь, Не сгорбится пока, В снопах, в мешках, А сверх того фуражка, А под фуражкой — Думы мужика. За ним — возы! За ним — крутые дали! Возы… Возы… Не счесть его возов. И никаких — представь себе — медалей, И никаких — представь себе — призов, Возы… Возы… Как избы на телегах. Возы до слез, До жалобы в осях… А все, что не доверстывал до снега, Наверстывал по снегу, На санях. Возы… Возы… Вези уж, коль ты лошадь! Всю жизнь — вези! А жизнь его — гора. Когда там все фундаменты заложат! Когда там заведутся трактора! Возы… Возы… Со стоном подполозным. Возы в жару И в слякоть-непролазь… Оно, конечно, слава паровозам! Но разве с них дорога началась? У них — железных — Сила заводская И ход — куда там! — оторопь берет! Но говорят, Что книга есть такая, Неписаная книга есть. Так вот В ней сказано, Быть может, что и спорно, Но сказано В допрежние века: Земля — от неба, Дерево — от корня. И далее: Река — от родника. И далее: Дорога — от копыта, От полоза… А полоз — то да се — Извелся весь от страшной волокиты И взял да закруглился в колесо. И тут пошло. Пошло! На том же вздохе, На той же тяге, Втянутой в хомут. Когда там развиднеются эпохи И книгу ту до атома прочтут! И что ж… Прочли. Дознались. Домечтали, — Свели с огнем железную руду. И вот она грохочет — Сталь по стали — Индустрия на собственном ходу: — Иду-у!.. Иду-у!.. — Раскатисто и ходко По магистральным шпарит колеям. Эх, кабы вся Россия посередке, А то ведь вон какая по краям! Она и там — у моря-океана, Она и тут, Где пашут, сеют, жнут, Где гнезд пока не вьют аэропланы И корабли к плетням не пристают. А жизнь идет. Не так, чтоб шибко очень, Пешком набольше, Редко, чтоб в седле. Здесь хлеб растят И знают, между прочим, Не вся земля, что сверху — на земле, А под землей, Под этой вот равнинной И под нагорной той, Под верховой… Рабочий класс, он — ствольный класс, Вершинный, А раз вершинный, — значит, корневой, Глубинный класс! А корень где? Откуда Его могучесть, Кряжистость его? А все оттуда, друг мой, Все оттуда, Все от Микулы — пахаря того. Все от него, земного, Не от бога, — Сгибайся в три погибели, Паши! Костьми ложись, а звонкую дорогу Достань из-под земли и положи, Раскинь ее, По звенышку стыкая, И подыми До самых облаков О ста громах… Так вот она какая, Та борозда, что испокон веков Шла по земле За пахарем-кормильцем И за рудничным пахарем — туда, Где глубоко-глубоко коренится Под родниковым холодом руда. Туда! Туда! — По ствольному отвесу, Сырой земле и камню вперерез… А кто сказал, Что здесь у нас к железу, По деревням, сторонний интерес? Уж это зря. Тут с лаской да с поклоном Топор берут: Востер ли он, топор? А кузня, кузня — звоны-перезвоны — Не просто кузня, И монетный двор. Как без нее? Тут в каждой деревеньке, Соломой крытой, — Крыши подождут — Любой железке счет ведут, Как деньгам, И чуть ли не по батюшке зовут Вершковый гвоздь. Пускай он трижды гнутый, Не бросят, нет. Сгодится и такой. Спрямят его и в должную минуту, Как новенький, нацелят под рукой Да так вобьют, Чтоб намертво сидел он И связь держал в соломенном краю! А трактор взять? По тягловому делу Он все равно что сродственник коню. Идет-гудет, Обходит всю сторонку Без хомута, а держится возле. Весь городской, Железный весь, А вот как По-деревенски ладится к земле! Берет ее В пятнадцать лошадиных Железных сил, Напористо берет: Прости-прощай, разлад подесятинный, Да будет погектарный разворот! Да будет впредь Земля с землей родниться! Да будет серп и молот на века, Как верный знак того, Что будет длиться Сквозь все века Заглавная река — Река труда! Всему, что есть на свете, Она и рост, И ход она дает. Растит хлеба, Раскидывает сети И руды из-под спуда достает. Идет-гудет над радугой-рекою Поверх морей, Дождей поверх и гроз! А будет, будет, Будет и такое, — Она, поверь, без крыльев, без колес Ударит оземь тягловым пожаром И на такие вымахнет верхи, Каких сам бог не видывал, пожалуй, И дьявол сам посредством кочерги Не ворошил. Но там, но там, Чуть сбоку Звезды полей, у звездного ковша, Она земле помолится — Не богу, Земная, вознесенная душа. Да, да, земле! Той самой, с облаками, Родимой той И незабвенной той, Где родники роднятся с рудниками, А кровь-руда С родничною рудой. вернуться