Страница 130 из 193
ЕСЛИ БЫ Я ЗАБЫЛ… Ты сказала: когда пойдешь По земле, Вспоминай меня. Шел в горах я И в темном поле… И в пути моем не было дня, Чтоб забыл хоть на миг я тебя… Ну, а если забыл бы — вспомнил. ТАИНСТВЕННЫЙ ПОЕЗД Весною С любовью встречаются люди… Но поезд таинственный Тысячи лет Все мчится, Все мчится От «любит» к «не любит», От станции «да» И до станции «нет».
ОТАР ЧЕЛИДЗЕ{137}
(Род. в 1924 г.)
С грузинского
ОДНОДНЕВНЫЙ ПАМЯТНИК Пускай из снега водрузят мне памятник. Что годы? — На день! Капризы пусть грозят изменчивой погоды! Пусть, восходя, светило дня меня повергнет в трепет. И сын мой первым пусть в меня, смеясь, снежком залепит. Пусть кожа на щеках смугла, я буду бел, как вата, мне очагов твоих зола была мила когда-то. Я легкий памятник хочу, Хоть век мой трудным прожит! Землетрясенье! — лишь к плечу дитя ладонь приложит. А вместо глаз два уголька. Я их от света сужу. Стоять я буду день, пока я не растаю в лужу. Лишь день… Я уроню слезу на бороду седую. А после под ноги сползу людей, на мостовую. Волос оторванную прядь развеет вихрь по свету… Зимою, через год, опять явлюсь на площадь эту. А город через много лет меня коль позабудет, в Тбилиси каждый снежный дед мне памятником будет. БАЛЛАДА О БЕШТАУ Холодной ночью у Бештау где-то, Под шум ветвей и ржание коней, Знакомые мелькнули эполеты И раздалось тревожное: — Скорей! Вставай, вставай! — Он звал меня куда-то. — Сейчас царит ночная мгла кругом, Ты будешь братом, будешь секундантом, Вот пистолеты, нам пора, идем. Как, ты не хочешь? Медлить невозможно… — И он вскочил на черного коня И ускакал, решительный, тревожный, На целый век опередив меня… Но стало по ночам теперь казаться, Что слышен звон стремительных копыт, Что слышно ржанье, что в седле казацком, Бессонный, бледный, Лермонтов сидит. Стучит напрасно в разные ворота, В раздумье поворачивает вспять, И вновь летит, и вновь зовет кого-то Стать ему братом, секундантом стать… ЗА ОКНОМ Наступил новый год. Подоспело мгновенье. Я опять, как всегда, тебе письма пишу. О, мои вдохновенье и благоговенье, удивленье, что льются по карандашу! Но опять, как всегда, околдован поземкою, я отправить тех писем тебе не могу. Рву бумагу и комкаю, комкаю, комкаю, словно снег, как школяр молодой на бегу. Эти снежные комья в тебя я бросаю. Ты теперь далеко, и с тобой тишина. Я бросаю, как память о прошлом спасаю, я хочу, чтоб в тебе взбунтовалась она. Через версты и дни, через боль и желанье я хочу, чтоб она проникала скорей, чтобы я, словно снежное изваянье, вдруг растаял под теплой слезою твоей. А иначе? Что стоят иначе удачи? Приходи и спасай. На земле — снегопад. А иначе пойду я, как странник незрячий, по январской земле за тобой наугад. Новый год. За окном белых хлопьев паренье, я опять, как всегда, тебе письма пишу… О, мои вдохновенье и благоговенье, что бесшумно стекают по карандашу! УЛИЧНЫЕ ЧАСЫ Утра первые отголоски. Часом кажется каждый миг. Под часами на перекрестке Я стою, не нуждаясь в них, Неподвижный, как столб в тумане, — О, как страшно я тороплюсь! Дверь аптеки. Рецепт в кармане. Отбивает секунды пульс. Утро в улицу входит хмуро. Выраженье его лица Горько. Горько, как та микстура Для отца, моего отца. Дверь аптеки откроют в восемь. Без пяти. Без двух. Без одной… В моих легких клокочет осень, задыхаясь, я мчусь домой! Переход, поворот, ограда, перекресток, часы — и вдруг — лик часов: «Не спеши. Не надо. Ни к чему торопиться, друг…»БАХТИЯР ВАГАБЗАДЕ{138}
(Род. в 1925 г.)
вернутьсявернуться