Страница 3 из 45
При этих словах существо внутри кургана внезапно задрожало: пробудившееся сознание нашло свою идентичность. Его звали Деджим Небрал. Оно родилось накануне гибели Первой Империи, когда горящие улицы лежавшего поблизости города оглашали вопли безжалостной резни — ведь туда прибыли Т'лан Имассы.
Деджим Небрал, родившийся с разумом взрослого, дитя с семью душами, дрожавшее, выбираясь из холодеющего тела матери. Дитя. Извращение.
Т'ролбаралы, демонические создания самого императора Дессимбелакиса, той поры, когда Гончие Тьмы еще не обрели форму в его уме. Т'ролбаралы, уродливые ошибки его воображения, были изгнаны и уничтожены по приказу самого императора. Кровопийцы, людоеды, однако наделенные хитростью, которой не ожидал создать сам Дессимбелакис. Семеро Т'ролбаралов сумело убежать от загонщиков на время, достаточное, чтобы поместить некие части своих душ в женщину, вдову, потерявшую всю семью во времена войн с Треллями, одинокую, пропажу которой никто не заметил, слабую, чей рассудок легко было сломить, чье тело легко было превратить в сосуд, "мена майхб". И теперь в ней быстро росли семь Т'ролбаралов. Д'айверс.
Он родился в ночь страха. Найди его Имассы, они действовали бы без колебаний: вытащить семь демонических душ, связать их вечностью боли, вытянуть силы, чтобы безостановочно питать Гадающих по костям, поддерживая вечную войну с Джагутами.
Но Деджим Небрал улизнул. Его сила прибывала, пока он крался развалинами Первой Империи, добывая себе пищу. Он все время таился, даже от немногих Солтейкенов и Д'айверсов, переживших Великую Резню, ибо и они не потерпели бы существования Деджима. От сожрал нескольких из них, потому что оказался умнее и быстрее. Если бы Дераготы не напали на его след…
У Гончих Тьмы был тогда хозяин, умный хозяин, всех превзошедший в искусстве погони. Однажды поставив себе задачу, он не отступал никогда.
Одна ошибка — и свобода Деджима кончилась. Чары за чарами уносили его самосознание, а вместе с ним — и чувство, что когда-то он был… иным.
Но сегодня он снова пробудился.
Заговорила вторая Безымянная: — К западу и югу от Рараку на многие лиги простерлась равнина, широкая и ровная. Когда ветер уносит песок, мы можем видеть черепки от миллионов горшков, и если пойдем по той равнине босиком, оставим кровавый след. Это сцена — откровение горьких истин. На пути от дикости придется разбить немало сосудов. Идущий должен заплатить цену своей кровью. Во имя Садка Теллас я продолжаю ритуал освобождения.
Деджим Небрал ощутил сокрытое в могиле тело. Иссохшая плоть, искривленные кости, острый гравий и сыпучий песок, неумолимый вес земли. "Агония".
— Мы создали эту дилемму, — продолжил третий голос, — и нам придется отыскать ее решение. Этот мир и все миры за ним преследует Хаос. В море реальности находим множество слоев, одна суть накладывается на другую. Хаос нападает бурями, приливами и неожиданными течениями, ввергая все в великую смуту. Мы избрали одно течение, ужасную, неукротимую силу — мы избраны вести ее, определять ее курс, незримо и невозбранно. Мы решили столкнуть одну силу с другой и тем избежать всеобщего уничтожения. Мы приняли ужасающую ответственность, и единственная надежда на успех таится в нас самих, в том, что мы сделаем здесь и сегодня. Во имя Садка Денал я продолжаю ритуал освобождения.
Боль стихала. Д'айверс — Т'ролбарал ощутил, что исцелен, хотя еще не может пошевелиться.
Четвертый Безымянный сказал: — Мы должны пережить горе, ведь кончина одного из почтенных слуг неминуема. Увы, это будет преходящее горе, столь несоизмеримо краткое перед страданиями несчастной жертвы. Да, не только это горе ждет нас. И все же я верю, что мы сможем найти покой — иначе нас здесь не было бы. Во имя Садка Д'рисс я продолжаю ритуал освобождения.
Семь душ Деджима Небрала стали отличимыми одна от другой. Д'айверс — и много большее, не семеро, что являются одним — хотя и так можно сказать — но семеро, разделенные в единстве, независимые, но связанные.
— Мы еще не различили все грани этого пути, — произнесла пятая жрица, — и потому отсутствующим братьям не следует прекращать поиск. Нельзя — недопустимо — недооценивать Повелителя Теней. Он обрел слишком много знания об Азате. Возможно, и о нас. Он пока не враг нам… но это не делает его нашим другом. Он… нарушитель спокойствия. Я стою за то, чтобы при малейшей возможности устранить его — хотя сознаю, что оказалась в меньшинстве. Но кто больше меня понимает в Королевстве Теней и его новом хозяине? Во имя Садка Меанас я продолжаю ритуал освобождения.
И тут Деджим начал понимать могущество своих теней, семи порожденных им обманщиков, загонщиков столь нужной для поддержания его сил охоты, охоты, дававшей ему удовольствие далеко выходящее за грань простых радостей сытого чрева и теплой крови. Охота приносила… обладание, а обладание — исключительное благо.
В голосе шестой Безымянной слышался странный, не этому миру принадлежащий акцент. — Все, что творится в мире смертных, придает форму почве, по коей шествуют боги. Вот почему они никогда не уверены, куда ступят в следующий миг. Нам выпало приготовить ловушки, вырыть глубокие, смертельно опасные ямы, расставить капканы и мрежи, ибо мы — руки Азата, мы исполнители Его воли. Наша роль — держать все на положенных местах, исцелять порванное, вести наших врагов к пленению и конечному уничтожению. Нам нельзя ошибаться. Я взываю к силе Разрушенного Садка Куральд Эмурланн, я продолжаю ритуал освобождения.
В этом мире есть излюбленные тропы, раздробленные пути — и Деджим хорошо научился использовать их. Он ступит на них снова. Уже скоро.
— Баргасты, Трелли, Тартено Тоблакаи, — загромыхал седьмой жрец, — это выжившие последыши крови Имассов, хотя ныне они претендуют на чистоту происхождения. Их претензии ложны, но в этой лжи таится смысл. Они признают разницу, они выпрямляют прежние пути и пути грядущего. Они чертят знаки на знаменах любой войны, освящая тем самым резню. Потому предназначение их — подтверждать устраивающую всех ложь. Во имя Садка Телланн я продолжаю ритуал освобождения.
Огонь в сердце, внезапно возобновившийся стук жизни. Хладная плоть вспомнила тепло.
— Замерзшие миры таятся во тьме, — хриплым голосом начал восьмой Безымянный, — и сохраняют тайну смерти. Эта тайна велика. Смерть приходит со знанием. Понимание, узнавание, приятие. Вот что такое она, не больше и не меньше. Грядет время — и, может быть, оно уже близко — когда смерть узрит собственный лик, в тысячах граней, и родится нечто новое. Во имя Садка Худа я продолжаю ритуал освобождения.
Смерть. Ее украл у него хозяин Псов Тьмы. Возможно, именно о ней он так томится. Но не пришло еще время…
Девятый жрец разразился тихим, веселым смехом. Затем он сказал: — Где все началось, там все придет к концу. Во имя Садка Куральд Галайн, Истинной Тьмы, я продолжаю ритуал освобождения.
— А я продолжаю ритуал освобождения во имя силы Рашана, — нетерпеливо просипел десятый Безымянный жрец.
Девятый снова зашелся смехом.
— Звезды двигаются, — сказал одиннадцатый жрец, — и напряжение растет. В нашем деле присутствует справедливость. Во имя Садка Тюрллан я продолжаю ритуал освобождения.
Они ждали, когда подаст голос двенадцатая. Однако она промолчала, вместо слов подняв руку — тонкую, чешуйчатую, ржаво — красную, совершенно нечеловеческую.
И Деджим Небрал ощутил ее присутствие. Разум, холодный и жестокий, просочился сверху, внезапно напугав Д'айверса.
— Можешь слышать меня, Т'ролбарал?
"Да".
— Мы освободим тебя, но за это потребуем платы. Откажи нам, и мы вновь пошлем тебя в бездумное забвение.
Страх перешел в ужас. "Какой платы ты потребуешь"?
— Ты согласен?
"Да!"
Она объяснила, что от него требуется. Как кажется, это просто. Мелкая работа, легко исполнить. Деджим Небрал успокоился. Это не потребует много времени. Жертвы рядом, и едва он расправится с ними — окажется на свободе, сможет делать что ему заблагорассудится.