Страница 13 из 55
Так, во-первых, надо успокоиться и взять себя в руки. Во-вторых, досмотреть журнал до конца. Это не журнал, это послание дьявола по почте, просто знамение какое-то или небесный Интернет. Интернет не Интернет, но совершенно точно высший знак. Случайно такие знаки в руки не даются. Их вручают только уникальным личностям вроде Гюзели Аркадьевны Юмашевой. Сначала я взяла в руки словарь, потом каталог…
Полковник, как всегда, прав! Стоит взять в руки словарь, и обычное ДТП превращается в криминальную разборку.
На последней странице крупным шрифтом перечислялись фамилии организаторов выставки в «Ленэкспо»: старший менеджер — Крупин Анатолий Давыдовыч, менеджер — Клавдия Михайловна Николаева. Рядом располагались их фотографии, смеющиеся лица ни в чем не заподозренных людей. Второй раз мне эта Клава попадается, сегодня я уже слышала это имя.
Жуткий холод поднялся со дна моей души и тяжелым осадком осел во рту, рот наполнился тягучей горечью, словно я выкурила две пачки сигарет.
Перед моими глазами возникло видение — Юрий Григорьевич смотрит на мой живот изучающим взглядом и говорит: «У вас астеническое телосложение, значит, в животе у вас толстый слой жира, как у Клавдии Михайловны Николаевой. Кто-то разрезал ей живот и грудь, одним ударом. Она одна жила, мужа и любовников не имела, детей нет».
Вот откуда она — Николаева Клавдия Михайловна, ее убили одним ударом, разрезав от горла до лобка. Жуть! Гриша Сухинин оставил после себя записку с мелкими буквами, почти зашифрованными, и шифр оказался смертельным.
Значит, эти два человека чем-то связаны, какой-то таинственной нитью, и пока об этом знаю одна я. Если бы я не сбежала от брюзжащего Юрия Григорьевича, расследованием убийства Николаевой занимался бы потихоньку отдел Володи Королева, и не то что я, вообще никто и никогда бы не узнал о таинственной ниточке, приведшей меня к разгадке аббревиатуры «Р.р.».
Чем могут быть связаны водитель с «Петромебели» и администратор выставки «Российские рубины»? Да ничем, разве что Гриша мог быть любовником Клавдии Михайловны. Судя по фотографии, бабочка она хоть куда, лет сорок пять — пятьдесят. Как раз для романа с тридцатитрехлетним Сухининым сгодится.
Вот вам, товарищ подполковник, первая версия — Григорий Сухинин любовник Клавы Николаевой. Оба убиты. Юрий Григорьевич оказался прав, Сухинин убит насильственной смертью.
Напрашивается вывод: нельзя выстраивать версии, не узнав досконально подробности дела. Жаль, что я закинула записку в сейф, была бы она под ру-кой, я бы поломала голову за чашкой кофе всю ночь напролет.
Может быть, и хорошо, что записка в сейфе находится, свой срок вылеживает, я хотя бы нормально высплюсь. Только что вернулась из командировки, не успела отдохнуть, и тут нате вам, такие сногсшибательные находки.
Надо позвонить Юрию Григорьевичу, решила я и тут же остановила себя в своем порыве. Я представила, как он рявкнет в трубку: «Срочно приезжайте».
И мне придется ехать в управление. Вообще иногда мне кажется, что он не уходит из управления: я прихожу — он уже на службе, ухожу — он еще на совещании.
Где ест и спит начальник отдела и как все это терпит его бедная жена, одному богу известно. Лучше уж переждать до утра, выспаться, и уж завтра на свежую голову принять решение.
Но утром я поняла, что надо было звонить начальнику вечером, я все равно не выспалась, проворочавшись всю ночь в постели с боку на бок.
Всю ночь в голову лезли дикие идеи, вроде: Клавдия Николаева заказывает убийство Григория Сухинина. Сын директора автобазы выполняет заказ и потом удачно «косит» под шизофреника. Вместе с Сухининым Клавдия Николаева зашивает российские рубины в стулья «Петромебели», и они рассылают драгоценные камни по всему свету, включая Америку. Неужели в Америке покупают российские стулья?
Кто его знает, может быть, и покупают. Ведь видела же я в Сиэтле на распродаже мотоцикл еще советского производства. Мотоцикл был новенький, в упаковке, видно, долгие годы лежал на американских складах, а потом его выставили на продажу. Вот так и стулья с дорогими каменьями продают на аукционах.
Меня чуть не стошнило от сумасшедших версий, и я дала себе установку — «спать, спать, спать!». Точно по Кашпировскому. Но команды великого шарлатана не помогли, я так и продолжала пялиться широко открытыми глазами в белевший в темноте потолок. Неожиданно в Питере наступила весна, после сильных морозов с крыш капало, из водосточных труб с грохотом вылетали глыбы льда, подтаявшего от оттепели, прерывая сон мирных граждан звуками, напоминающими террористические акты, вошедшие в моду в начале третьего тысячелетия во всем мире. Грохот охлаждал меня от горячечного бреда. Я безуспешно пыталась трезво оценить ситуацию.
Но мне так и не удалось избавиться от ощущения мистического наваждения. Я знала, что в нашей работе часто встречаются элементы мистики, но чтобы до такой степени!
По крайней мере со мной это случилось в первый раз, утешила я себя, перевернувшись в сотый раз с боку на бок.
В нашем управлении раскрытием убийств занимается отдел Владимира Федоровича Королева. Его епархия находится на четвертом этаже управления, и он никого не допускает в этот «Виев круг». И в прямом, и в переносном смысле.
Отдел, возглавляемый Юрием Григорьевичем, занимается контролем расследования уголовных дел, в смысле — сроки, законность и прочая, и прочая. Под его руководством верно служит отчизне блистательный подполковник Юмашева, которая без команды руководства не имеет никакого права вмешиваться в процесс расследования.
Вполне возможно, мне и разрешат проводить независимое расследование — с учетом моих личных качеств и неуемного характера. Ведь я нашла ключ к разгадке кроссворда с помощью словаря. Но Королев все равно будет сопротивляться этому решению и непременно начнет совать палки в колеса моей бурной деятельности.
И во что превратится моя прекрасная жизнь?
Я уже знала, во что она превратится — расцветет яркими красками интриг и соблазнов, приключений и опасностей, риска и жажды жизни.
На этой ноте я все-таки уснула, и во сне меня преследовали кроваво-красные рубины, переливавшиеся на черном блестящем шелке. Камни росли, увеличивались в объеме, угрожая похоронить меня под своей тяжестью. Громада камней все росла и росла, я убегала от нее, но в какой-то момент я поняла, что мне не удастся удрать, я задыхалась, кричала, но крик мой никто не слышал, ноги становились ватными, а камни продолжали свое победное наступление. Вот уже они падают рядом, падают на меня, рушатся на голову, больно ударяя по лицу. В ужасе я закричала, собирая последние силы, и в том же состоянии ужаса проснулась, вся в липком поту, с бешено бьющимся сердцем.
Я долго лежала в предутреннем рассвете, стараясь совладать с неровным дыханием, с колотящимся сердцем, откинув одеяло, давая остыть телу. В комнате стояла мертвая тишина, из-за окон не доносилось никаких звуков, даже льдины из труб не грохотали, наверное, слегка примерзли за ночь. Успокоение не приходило, и, собрав остатки воли, я вышла из комнаты.
На кухне я допила остывший кофе, посмотрела на валяющийся на полу журнал «Российские рубины» и рассмеялась. Смеялась я долго, смачно, с удовольствием, словно перемещая ночные страхи в бурное веселье. От хохота я схватилась за живот и тут же замолчала. Я вспомнила, что у женщин астенического телосложения на животе толстый слой жира.
— Ну и черт с ним, с жиром! — вслух произнесла я, успокаиваясь. — Как же без жира-то, так и замерзнуть можно. Небось в России живем, а климат у нас суровый.
Меня уже не преследовали сны и страхи, настрой на весь день предполагался самый боевой. Я люблю просыпаться с боевым настроением, как петух, тогда мне сам черт не страшен, даже если он посылает мне свои послания по небесному Интернету в виде глянцевых буклетов.
На кухне я не обнаружила ничего подходящего для завтрака. Кофе выпит ночью, остатки колбасы угрожали кишечным отравлением, и я выбросила их в мусорную корзину. Бросив в рот два сухарика, я быстро собралась и раньше обычного отправилась в управление.