Межгалактическая империя

— О чем ты говоришь? — ледяным тоном осведомился Спартак.

Глаза у Викса вспыхнули.

— А-а, ты боишься за свою роскошную бороду! Как бы ее не выщипали! Неужели ты ничего не слышал, что случилось на Эсконеле? Ну ты даешь! Об этом говорят на каждом углу, в каждой таверне, а здесь, на Энануорлде, где хранятся сведения обо всем, что случается в галактике, есть люди, которые, оказывается, туги на ухо?

Спартак наконец овладел собой, восстановил дыхание, проделал несколько ментальных упражнений. Гнева он не испытывал, обиды тоже. Дурное предчувствие навалилось на него — с ним он боролся. Он хорошо знал Викса — это был открытый, честный малый. По пустякам он бузить не станет.

— Мы в основном занимаемся прошлым, Викс. Пытаемся понять, каким образом рухнула империя, что привело ее к такому концу. Настоящее нас мало заботит. Я как раз занимался историей Эсконела… Послушай меня, не перебивай!.. Я занимался Эсконелом, но мой интерес касался прошлого. Последние известия, которые я получил с родины, пришли пять лет назад.

— Рассказывай! Может, эта деревенщина тебе поверит, но не я.

Викс кивнул в сторону собравшихся на обочине крестьян, притихших и стоявших как бараны. Викс неожиданно нахмурился, махнул рукой:

— Кто тебя знает, может, ты на самом деле ничего не знаешь? Все-таки ты мне брат… Ходат мертв и…

— Мертв?! — воскликнул Спартак. — Когда? Как?

В то же мгновение — Викс еще не успел рот открыть — его утянуло в прошлое. Перед ним явилась картина их последней встречи — очертилась ясно и подробно. Вот она, поляна в саду королевского острова Гарда, расположенного посреди великого тропического океана на Эсконеле…

Они собрались в последний раз — три брата, больше никого на поляне не было. Самый старший из присутствующих, Тиорин, затем Викс и, наконец, самый младший, Спартак. Он, как обычно, держался в стороне. С детства привык наособицу… Может, потому что его мать была второй женой правителя, да и происхождением она не очень-то славилась.

Скоро сопровождавшие их слуги оставили принцев одних. Некоторое время Тиорин молчал, младшие братья не решались первыми начать разговор. День тогда выдался чудесный. Издали доносился неспешный рокот прибоя, в траве гудели насекомые. Время для них было самое рабочее — трудись, не зевай, опыляй цветы. Спартак, готовящийся к отъезду, внимательно поглядывал на братьев — хотелось как можно надежнее запомнить их лица. Как ни крути, а после родителей они были единственными близкими людьми.

Оба рыжеволосые, коренастые, грудастые и длиннорукие — сил им было дано немерено. Оба похожи на отца… Таков же и Ходат, который в те дни являлся правителем Эсконела. Спартак резко отличался от сводных братьев — прежде всего ростом и некоторым изяществом фигуры, которое заметно скрадывала сутулость, свойственная всем прилежным ученикам. Он был в мать, родословная которой оставляла желать лучшего. Была она певицей и учительницей, вырастила ее бабушка, которая никогда не распространялась, от кого она зачала вторую жену правителя.

Спустя год после смерти первой жены отец Спартака женился вторично, однако этот брак тоже закончился трагически. Планетарный катер правителя был сбит молнией.

Помнится, во время встречи с братьями он без конца терзался мыслью — зачем Тиорин собрал их? Что задумал? Всего месяц назад они стали сиротами. Он тоже.

В такт с его раздумьями Тиорин подал голос:

— Все произошло так неожиданно…

Спартак даже вздрогнул.

Неожиданно? Тут же волной яркий образ — полыхающая фигура матери, ее обожженное, безгубое лицо, растянутое в безмолвном крике. Это было ужасно! Гибнущий в огне отец…

— Я уверен, — продолжил Тиорин, — никто из нас даже в мыслях не держал ничего подобного. Даже Ходат. Страшная смерть! Рано или поздно Ходату пришлось бы взять власть в свои руки, но чтобы в таких обстоятельствах… Мы никогда прежде не обсуждали подобные вопросы, теперь пришел срок взглянуть в лицо вставшей перед нами проблеме. Спартак? — окликнул он младшего брата.

Тот испуганно вскинул голову.

— Ты многое знаешь о том, как погибла империя, — сказал Тиорин. — Ты знаешь, что происходило там-то и там-то. Какой ценой досталось людям ее наследие?

— Ты имеешь в виду… — осторожно начал Спартак. Тут же в его сознании мелькнула смутная догадка. — Ты намекаешь на те раздоры, которыми сопровождалась борьба за власть, за обладание этими запасами? Но почему?..

Утвердившись в этом предположении, он добавил про себя: «Вот, значит, с какой целью ты собрал нас здесь!»

Тиорин словно разгадал его невысказанную мысль.

— Именно! — ответил он. — У меня есть подозрения, что кто-то не прочь узурпировать престол Эсконела.

Викс порывисто шагнул вперед, лицо его перекосило от гнева. Тиорин поднял руку, осадил его взглядом, заставил вернуться на место.

— Не надо дергаться, Викс. И в пафос тоже не следует впадать. Все мы с детства были приучены, что наступит день и Ходат займет престол. Не думаю, чтобы кому-то из нас пришла в голову дерзкая мысль сместить его. Мы все вместе выросли, знаем друг друга, как самих себя. Более того, нам изнутри известно, что такое власть. Что в ней хорошего? Нескончаемый ежедневный труд и, если говорить откровенно, маловато наград и почестей. Все это в условиях повышенного риска, о покое можно только мечтать. Спасибо, мне не надо… Вы, насколько мне известно, тоже не сходите с ума от честолюбия. Опасность, как мне кажется, грозит совсем с другой стороны. Ее трудно уловить, трудно обозначить.

Тиорин устроился в кресле, вырезанном в стволе векового дерева — крона его густо зеленела над головами принцев.

— Думаю, и Спартак не сможет точно обозначить угрозу, однако мне не дают покоя кое-какие истории, которые мне довелось слышать. От них, знаете ли, веет ледяным холодком. Дело вовсе не в соперничающем наследнике, который спит и видит, как бы свалить старшего брата. Кое-кто может сработать более тонко. Викс, ты командовал армией, которая подавила восстание в северных провинциях. Тебе, как никому другому, должна быть понятна моя мысль.

— Ну, подавил, — резко ответил Викс, — и горжусь этим.

— Давайте предположим, — продолжил Тиорин, — что прошло пять лет. Или десять… Кое-кто из недовольных вновь задумал мятеж. Как они должны действовать? В лоб? Бессмысленно. Что, если сначала распустить слух, что втайне ты, Викс, на их стороне? Не просто сплетню, а отлично замешанную на какой-нибудь размолвке утку. Что ты, мол, спишь и видишь, как бы сподручнее захватить власть и, восстановить справедливость. Вот почему ты решил возглавить мятежников. Как считаешь, поставят тебя снова главнокомандующим? Ты знать ничего не будешь — и вдруг такое недоверие. Потом только вбивай и вбивай клинья в трещину.

Спартак невольно оценил, с каким тактом Тиорин обошелся со вспыльчивым и неудержимым Виксом. Нельзя вступать с ним в пререкания, нельзя выяснять отношения — так недалеко и до ссоры. Следует сразу поставить перед ним задачу, пусть он займется делом. Так и получилось. Викс пожал плечами и кивнул:

— Это вполне может случиться.

— У нас на планете проживает девятьсот миллионов человек, — раздельно сказал Тиорин. — Подобную интригу организовать, в общем-то, не так сложно. Кого заговорщики изберут своей мишенью? Вы не задумывались об этом? А я несколько ночей не спал. Конечно, моя кандидатура, как ни горько это говорить, в списке числится первой. Я куда менее дисциплинирован, чем Ходат, мне в голову никогда не приходило, что на мои плечи могут взвалить бремя власти. Поэтому я вел себя куда более раскованно, чем старший брат, и — надеюсь, вы не будете спорить — пользуюсь… э-э… несколько большей популярностью, чем он. У меня очень много сторонников, вот что я хочу сказать. Однако сама мысль о бунте мне ненавистна, всем понятно, чем гражданская война может грозить нашей планете. Тем более когда тобой начнут манипулировать жадные до власти политиканы. Не смотри на меня такими глазами, Спартак, та же участь может ждать и тебя. Даже в большей степени!