Подгорное золото

Фиох зажмурился и замотал головой, выдохнул что-то сквозь зубы и, схватив Кинни за локоть, потащил ее за собой. Поражало, как быстро он растерял всю свою потусторонность – обыкновенный человек, раздраженный и удивленный...

Он толкнул ее к первому же шатру.

– Заходи, жди там.

Кинни хотела задать вопрос, но альв только вновь зажмурился.

– Ни слова больше! – крикнул он. – Ни единого слова, людь, ты злишь меня! Все, все не так!.. Зачем ты притащилась сюда?!

– Брат...

– Вот я спрашиваю – зачем?! – еще громче и злее спросил Фиох. – Ты не обрадуешься, ты будешь... – он долго не мог подобрать слово. – Плакать... Страдать, кричать, лить слезы, ты умрешь за одно мгновение, как только...

– Что с ним?! – теперь Кинни не смогла сдержать возгласа. – Он жив?!

Мертвой хваткой девушка вцепилась в воротник рубашки Фиоха.

– Отвечай! – взвизгнула она, когда альв попытался освободиться.

– Да! – Фиох долго, долго и слепо, смотрел на медленно разжимающую пальцы девушку, потом уставился вверх... А потом толкнул ее в шатер и быстро зашептал:

– Уходи отсюда, Кинни, будь же благоразумна. Разве ты не видишь? Кто здесь слеп, людь?.. Разве не видишь, что...

Он рассказал.

Ловушка. Вряд ли люди находили Подгорное Золото, скорее уж, наоборот, ведь это люди переставали быть хозяевами себе. Золото – доступное, близкое, – не только манило, но и подчиняло. Едва столкнувшись с ним, люди забывали все, ради чего отправлялись в поход. Альв много раз слышал – необходимо помочь семье, хочется жить проще, нужно испытать свои силы... Однако же – золото подчиняло, заставляло забыть обо всем. И где-то там оставалась родня, жизнь и мечта. Где-то далеко оставался сам человек, здесь же – он лишь добывал золото. Его становилось много, слишком много – даже не унести, – а люди все продолжали искать самородки, опьянев от легкости происходящего...

Вот зачем Фиох выспрашивал у всех их жизнь. Он оказывался прав раз за разом – не оставалось никого, кто сохранил бы память. Мгновенно забывалось все. Оставалось лишь Подгорное Золото.

– И теперь ответь мне, людь, – в его голосе больше не было надменности или снисхождения. – Ответь Фиоху, ты действительно хочешь видеть своего брата? Фиох знает, Фиох многих привел сюда... И спроси, спроси Фиоха – изменился ли твой брат? Так ли хочется глядеть в его пустые глаза и знать, что он ничего, ничего о тебе не помнит?

Кинни смотрела вниз. Конечно, она слышала сказки о том, что убийца дракона станет новым драконом... Но... Но, небо, не так же! Не слишком ли много их здесь, неслучившихся героев?

– Мой брат не таков. Он вспомнит меня.

– Тогда Фиох найдет, – кивнул альв. – И приведет его. Если вы и вправду похожи, Фиох узнает его и будучи слепым. Жди.

Кинни долго еще смотрела себе под ноги, а потом села там же, где стояла.

Она надеялась до последнего. До самого того момента, когда увидела Киана. Он почти не изменился, разве что загорел и самую чуточку подрос. Знакомый, до боли родной, он непонимающе глядел то на Кинни, то на застывшего альва.

– Ну, что? – первым встрепенулся Фиох. – Что говорил Фиох, людь?.. Кинни, что я тебе говорил? Ты слышала или слушала?.. Уходи отсюда, Кинни.

– Киан, – с трудом проговорила Кинни, вскочив. – Киан, братец...

И что-то в ее изменившемся голосе, в поникших плечах и страдальчески изогнутых бровях заставило Фиоха замолчать, потерпеть с уговорами. Несколько долгих минут, пока Кинни плакала, держала брата за руки и сбивчиво рассказывала о бабушке, о себе и о них – них с братом, – Фиох молчал.

А потом достал из-за пазухи шкатулку и протянул Киану...

На что надеялся?

Подгорное Золото сильнее люди. И, – альв понял это с внезапным ужасом, – сильнее альвов.

Это потом, когда Киан ушел, так ничего и не вспомнив, а Кинни вновь опустилась на землю, Фиох ответил на так и не произнесенный вопрос – «зачем?» Зачем они, альвы, дети гор и подземелий, с таким упоением помогали люди?

– Подгорное Золото жестоко поступает с людью, но это значит лишь, что людь слишком слаба. А нам... – Фиох совершенно не был уверен в том, надо ли Кинни это знать. Он говорил для себя. – Нам нравится смотреть, как меняется людь. Какой она бывает, ты бы видела... И какой становится. Одинаковой. Людь считает жестокость мерзкой, а мы считаем ее прекрасной... Ведь, пережив однажды жестокость Подгорного Золота, людь остается... людью. Сильной, только вот... Никто еще не переживал.

И вот так вот вышло, что и альвы теперь – в подчинении Подгорного Золота. Раз за разом убеждаясь в людской слабости, альвы становились выше и чище – хотя бы в своих глазах.

И ровно до тех пор, пока людская девчонка не сунулась сюда в поисках брата. Фиох не осуждал себя никогда. Просто... просто она смогла его обмануть. И – говоря по правде, – она не поборола зов золота, хотя бы потому что никогда его не слышала, как остальные, находящиеся здесь.

– Тебе просто нужно уйти, – закончил альв.

Кинни ответила не сразу. Она уже не плакала.

– Нет, – сказала девушка, подтянув колени к груди. – Ты прав, Подгорное Золото жестоко, и ты прав снова – мы считаем жестокость мерзкой. А раз так, – она с трудом поднялась и вытерла мокрые щеки ладонями. – Мы должны уничтожить Подгорное Золото.

Фиох должен был признать, что слышал нечто подобное не раз и не два от люди. Традиционная гордость жителей анклавов звучала в голосах – гордость за себя и за всех своих братьев и сестер. Помощь слабым, спасение недостойных, жертвенность – все это было знакомо люди. И совершенно глупо выглядело в глазах альвов.

– Они возненавидят и убьют тебя, людь, – спокойно сказал Фиох. – А вернее, ты ничего не сможешь сделать и умрешь сама.

– Тогда ты можешь посмотреть на это! – Кинни невольно повысила голос. – Ну, когда еще представится шанс увидеть такое?

– Да ты хоть знаешь, как это сделать? Знаешь, как убить Слепого Дракона?

Альв разозлился мгновенно. Мгновенно и неожиданно для себя самого. И опомнился далеко не сразу – он уже успел выйти из шатра и сделать несколько шагов. Кинни шла следом. И ее растерянный голос заставил Фиоха опомниться.

– То есть... То есть это не... иносказание?

– О чем говорит людь?

– О Слепом Драконе... – Кинни огляделась. – Разве ты не понимаешь? Это все – его царство. И все здесь слепы... Я так думала...

Сначала Фиох рассмеялся, сжав кулаки, а затем улыбнулся – горько и зло.

– Если бы, Кинни, если бы... Слепой Дракон реален, и он – единственное существо, которое мне порою...

Он долго не мог произнести слово «жаль».

– Слишком уж мы похожи с ним просто, – говорил Фиох на ходу, с уже знакомыми интонациями. Он опять бурчал под нос, недовольно, то ли объясняя Кинни, то ли убеждая себя самого. – Да, точно, всего лишь похожи, но альвам не нужна жалость, а ему... А ему ничего и не остается, так что и можно...

А Кинни не могла понять ничего.

Коротким и скучным вышел путь к другому краю долины. Через цветущие земли, мимо счастливых, занятых людей, на которых Кинни не могла смотреть... Альв вел ее вдоль ручья. Кинни думала – назло, оказалось – нет, просто ручей тек из жилища Слепого Дракона.

Принято было считать, что Дракон живет в пещере, но каменные своды говорили о подземном дворце, как и черный зев-вход – идеальной формы, он напоминал, скорее, дверной проем. Кинни даже показалось, что она разглядела крюки для фонарей на стенах туннеля.

С каждым шагом темнота сгущалась, а воздух становился горячее. Иногда Кинни оскальзывалась и ступала в воду – ручей тек и здесь. Но скоро пол под ногами стал твердым камнем, а ручей – каналом с аккуратными бортиками, которые Кинни смогла разглядеть благодаря слабому свету, исходившему от застывшей громады спящего зверя и кристаллов улы.