Город Масок

— Да, очень горько сомневаться в верности жены, — сказал Детридж.

Родольфо замер.

— Я не имел в виду ничего конкретного, — быстро добавил елизаветинец, — но суть твоей проблемы именно такова. Ты должен прямо спросить ее о том, о чем тебе необходимо знать.

Люсьен был поражен. Он чувствовал себя мальчишкой рядом с этими двумя людьми, каждый из которых был значительно старше и мудрее его. И он просто не знал, как спросить совета у Детриджа по поводу собственных проблем. Елизаветинец никогда раньше не вспоминал о своей жене или детях.

Он увидел, что теперь Родольфо пристально смотрит на него.

— Лючиано! — обратился к нему Родольфо, подойдя к нему и взяв его руку в свои. — Мне очень жаль, я был настолько погружен в собственные заботы, что совершенно забыл, что у тебя в твоем мире должно было произойти очень важное событие. Расскажи, как прошел твой визит в больницу.

Люсьен опасался этого вопроса. Но смысла ходить вокруг да около на было.

— Плохие новости, — ответил он, — мне стало значительно хуже.

Детридж быстро выбрался из гамака, и оба мужчины заключили его в молчаливые объятья. В их глазах стояли слезы, а Люсьен почувствовал, как они оба близки и дороги ему. Было очень тяжело думать, что, возможно, он покинет своих любимых родителей, но теперь он понял, что, вероятно, ему вскоре придется попрощаться еще и с Беллецией и всеми этими людьми, которые стали ему так дороги.

Ринальдо ди Киммичи ходил по лезвию бритвы. Не было никаких признаков того, что кто-нибудь знает о его причастности к покушению. Его молодая кузина Франческа была в городе и уже даже вышла замуж за пожилого беллецианского советника, который пропил и проиграл почти все семейное состояние. Теперь Франческа была беллецианкой и могла законно претендовать на роль Герцогини.

В течение нескольких следующих дней должны будут осуществиться все его надежды на изменение положения в собственной семье. Захват Беллеции стал бы бриллиантом в короне его амбиций. Но он играл в гораздо более серьезные игры — он должен заполучить то, что было у мальчишки. Для этого он вновь вызвал Энрико.

Но шпион не пришел в резиденцию ремского посла. Они встретились в маленькой кофейне возле старого театра. Ди Киммичи был шокирован тем, как сильно изменился этот человек. Пропала его обычная самодовольная важность, на лице была трехдневная щетина.

— Что со мной случилось? — вяло переспросил он, как только патрон поставил перед ним большой стакан стрега. — Моя невеста исчезла, и никто не знает, где она. И ее серебра тоже нет.

Про себя Ди Киммичи подумал, что она могла передумать связывать свою судьбу со столь непривлекательным человеком, но объяснить случившегося не мог. Обычно он говорил все, что приходило ему в голову прямо, не исключая самых неприятных вещей, но сегодня он пришел не для того, чтобы обсуждать любовную жизнь шпиона.

— Мне нужно, чтобы ты еще кое-что сделал для меня. — наконец сказал он.

— За соответствующую плату, — автоматически ответил Энрико.

— Конечно, — отозвался посол.

— Что именно?

— Я хочу, чтобы ты, гм, схватил мальчишку.

— Убить его?

Ди Киммичи вздрогнул.

Не обязательно, только если он будет сильно сопротивляться. Я хочу, чтобы ты забрал все его вещи и принес их ко мне. Абсолютно все, какими бы незначительными они ни казались.

Энрико поднялся. Перспективе получить еще серебра стряхнула с него его апатию. Это будет легко. Ему уже приходилось следить за мальчишкой.

Вернувшись в Беллецию, Арианна направилась прямо в дом к тете и провела несколько часов наедине с Сильвией. Затем они послали весточку Родольфо, и вскоре три страваганти присоединились к ним в саду с фонтаном. Арианна одарила Люсьена одной из своих солнечных улыбок, но вскоре вновь стола серьезной. Люсьен подумал, что она выглядит так, будто за несколько дней своего отсутствия сильно повзрослела. Он задумался: можно ли то же самое сказать про его вид?

— Я приняла решение, — просто сказала она.

Наступил день выборов. На Пьяцца Маддалена построили деревянную платформу, на которой посадили чиновника со списком жителей города. Перед ним стояли две корзины—одна с черными, а другая с белыми камнем, с помощью которых будет проходить голосование. Каждый житель города, которому исполнилось шестнадцать имел право сделать свой выбор. Белые камешки за Франческу ди Киммичи, черные —для другого кандидата, ее имя еще не было объявлено.

Выбранные камни складывались в специальные чаши и должны были быть подсчитаны в Зале Совета. Результат объявят тем же вечером. Ходили слухи, что второй кандидат настоящий, а не просто фикция для законности выборов, но никто не знал, кто не это будет. Горожане уже собирались не Пьяцца, и первые волны возбуждения пробегали по толпе впервые после убийства.

Стены палаццо все еще подпирали огромные деревянные стойки. Туристов было гораздо меньше, чем обычно, но все они были здесь, на этом неожиданном зрелище.

Как только колокол пробил одиннадцать. на платформу поднялись две небольшие группы людей: Родольфо, Арианна и синьора Ландини с одной стороны и Франческа ди Киммичи, по мужу Альбани, со своим мужем и послом. В толпе разнесся ропот — сенатор Родольфо был очень известной фигурой, а некоторые даже узнали недавно оправданную девушку, но никто но знал, зачем акушерка. Для кандидата не было ничего хорошего в том, что ее видели рядом с послом — его миссия была хорошо известна горожанам.

Чиновник посовещался с Родольфо и поднялся.

— Народ Беллеции!—воззвал он.— У нас есть два кандидата. Первый — Франческа Албани, беллецианка по замужеству. Второй — Арианна Гаспарини, беллецианка по рождению. Оба кандидата будут представлены вам.

Ринальдо ди Киммичи встал и обратился к толпе. Речь его была не слишком вдохновляющей. Он не очень готовился, так как считал, что заплатил достаточному числу беллецианцев достаточное количество серебра, чтобы, как он думал, обеспечить, требуемый результат выборов в любой случае. Однако его все равно мучило любопытство по поводу другого кандидата. В какие это игры играл сенатор? А ведь смерть Герцогини должна была выбить его из колеи.

Редкие хлопки раздались, когда ди Киммичи сел, и гораздо более сильные аплодисменты — когда встал Родольфо.

— Сограждане, — начал он. — мы скорбим вместе, — по толпе разнесся одобрительный ропот. — Мы все потеряли ту, которую любили, ту, кого считали незаменимой многие годы. Кто-то может сказать, что нам не оправиться от этой потери, и в чем-то я с ними согласен. Но когда мы уже отчаялись, у нас появилась новая надежда. В наступившей тьме забрезжили лучи нового рассвета. Герцогиня умерла не бездетной.

Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Под злым взглядом кузины ди Киммичи прошиб пот. Когда Родольфо продолжил, толпа затихла, жадно ловя каждое его слово.

— Эта молодая девушка, еще не достигшая шестнадцатилетия, уже доказала, что была рождена в Беллеции,чтобы опровергнуть обвинение в государственной измене специально сфабрикованное против нее. Присутствующая здесь синьора Ландини поклялась в Совете, что приняла роды у беллецианской дворянки и отвезла ее дочь Арианну, на Торроне в семью Гаспарини, которые удочерили ее. Теперь она расскажет вам продолжение истории.

Пожилая акушерка со страхом взглянула в толпу, увеличивавшуюся каждую минуту и уже заполнившую всю площадь.

— Матерью девочки была Герцогиня Беллеции. Я приняла роды в этом палаццо, — сказала она, указывая на дворец, — и сразу после этого отвезла ребенка к сестре Герцогини, Валерии Гаспарини, жившей на Торроне. Эта юная девушка, рожденная почти шестнадцать лет назад, — настоящая дочь Герцогини!

Толпа взорвалась. Не важно, что их Герцогиня оказалась немного не такой, какой они ее считали, не важно, что ребенка скрывали, главное, что сейчас Арианна стояла на платформе с высоко поднятой головой, ее фигура так напоминала фигуру матери, ее фиалковые глаза смотрели в толпу — она была избранницей каждого настоящего беллецианца.