Неотразим и порочен

— Извините, сэр, но вам придется держать руки при себе. Таковы правила. — Юная особа, привычная к подобным неприятностям, сумела поставить поднос на стол, не пролив ни капли. — Если вы хотите получить удовольствие такого рода, вы должны пройти наверх и заплатить за него.

— Невежественная сука! — воскликнул Девинтер и рывком разорвал платье девушки до пояса. — Она вздумала меня учить! Я буду получать удовольствие там, где захочу.

Коннор решил, что с него хватит. В один миг он вскочил со своего стула и освободил девушку из рук негодяя. Со стороны могло показаться, что он лишь небрежно взмахнул рукой.

— Ты можешь надувать меня, Девинтер, но не смей распускать руки с персоналом. Она же сказала, таковы правила этого заведения.

Девинтер прищурился:

— Ты меня в чем-то обвиняешь, ублюдок?

Кто-то из зрителей ахнул. Взрывной темперамент графа и его смертоносная точность в стрельбе были хорошо известны. А поскольку слух о стычке моментально разнесся по другим игровым комнатам, у дверей быстро собралась толпа.

Ярость окрасила щеки Девинтера в ярко-пунцовый цвет, и в какой-то момент граф подумал, что кровопролития не избежать. Но Девинтер колебался. Его взгляд метался между его спутниками, напряженными и готовыми броситься в драку, и двумя служителями, к которым уже подоспело подкрепление в лице еще двух таких же громил из соседней комнаты.

Четверо бывших солдат против четырех бывших боксеров.

Губы графа сложились в сардоническую ухмылку. Ни у одной из сторон нет перевеса. Неудивительно, что при равных шансах грязный негодяй не желал вступать в игру.

Коннор все еще не имел никакого понятия, с какой целью Девинтер явился в «Волчье логово», но, поскольку сам шулер вряд ли ему об этом расскажет, граф решил поскорее от него избавиться. В конце концов, есть разные источники информации.

— Проводи этого человека до дверей, Мактавиш. На случай если память у него не столь хороша, как руки.

Шотландец сжал кулаки.

— Если, конечно, этот человек не считает, что его честь требует более официального удовлетворения.

Коннор говорил с насмешливой вежливостью, уверенный, что противник не намерен встречаться с ним в честном поединке на пистолетах на рассвете. Он также не сомневался, что негодяй носит другое имя и не имеет титула и родословной, на которую претендует. Судя по его акценту, он вообще не англичанин.

Скрипнув зубами, Девинтер — или как там его звали — не ответил, а лишь окинул Волкодава еще одним злобным взглядом и направился к двери. Поравнявшись с графом — Девинтер подошел так близко, что задел его плечом, — он пробормотал:

— Всему свое время. Твое, Ирландская Дворняга, быстро подходит к концу.

Спутники Девинтера последовали за ним, и каждый, прежде чем выйти за дверь, одарил Коннора острым, словно кинжал, взглядом.

— Что, черт возьми, это было?

Граф медленно повернулся и уставился на взъерошенного человека, прячущегося в тени.

— Понятия не имею.

— Господь Всемогущий, Коннор, неужели ты теряешь хватку? — Гриффин Оуэн Дуайт, маркиз Хадцан, был одним из немногих людей, осмеливавшихся называть Волкодава по имени. — Я ни разу в жизни не видел, чтобы ты так плохо играл.

Коннор с досадой поморщился. Он и Грифф были друзьями с первых школьных дней в Итоне. Они дрались, ходили к девицам и буянили вместе до тех пор, пока преподаватели в Оксфорде не предположили, что их дурная энергия найдет самый лучший выход на военной службе. Их почти сразу прозвали «Полком повес» за бесшабашную лихость и на поле брани, и за его пределами.

— Возможно, ты впадаешь в старческий маразм и теряешь разум, так же как и цвет волос? — предположил Грифф. — Ведь даже вдрызг пьяный — а такое с тобой случалось множество раз — ты всегда умел считать до десяти.

— Оценю твое высокое мнение.

В мрачном голосе Коннора явственно чувствовался сдерживаемый смех. Он взъерошил угольно-черные волосы, едва тронутые сединой.

Седина начала появляться в его волосах во время первого года его учебы в университете. Необычный цвет волос, а также тот факт, что его мать была общепризнанной красавицей из графства Корк, вдохновил одного шутника из Мертона дать ему прозвище Ирландский Волкодав. Даже Коннор не мог не признать, что прозвище оказалось удачным. Десятки, может быть, даже сотни людей, и англичан, и французов, считали его опасным хищником.

— Между прочим, возможно, я действительно теряю разум, но это не отразилось на моем умении следить за картами, — продолжил граф. — В данном случае я мог бы считать до Судного дня, но все равно не выиграл бы.

В отличие от Волкодава Грифф выпил намного больше, чем пару стаканов виски, и ему потребовалось время, чтобы понять намек.

— Ты хочешь сказать, что он сумел обмануть тебя?

— Я бы поставил на это все содержимое своего бумажника! — объявил Коннор и, усмехнувшись, добавил: — Если бы там что-нибудь осталось.

— Значит ли это, что ты на мели? — озабоченно поинтересовался Грифф.

— Ну, я еще не совсем обанкротился. — Взяв друга под руку, Коннор провел его мимо игровых столов через узкую нишу в маленькую личную гостиную. — Как любой разумный купец, я держу небольшой неприкосновенный запас, который помогает мне справиться с непредвиденными обстоятельствами, — сказал он, плотно закрыв за собой дверь.

— Кстати, как идет бизнес? — спросил Грифф.

— Все лучше и лучше, — с сардонической улыбкой ответил Коннор. Грифф был одним из немногих людей, знавших правду о его деятельности. — Знаешь, по-моему, ирония ситуации уже граничит с абсурдом. Мне кажется вершиной лицемерия то, что титулованный лорд может проиграть семейное состояние и общество отнесется к нему со снисхождением и пониманием, но если этот самый лорд окажется достаточно предприимчивым, чтобы заняться торговлей, его подвергнут остракизму.

— Господь запрещает истинному джентльмену пачкать руки, занимаясь полезными делами, — сообщил Грифф. — А значит, не остается почти ничего интересного. Мозги занять нечем.

«Топить мозги в алкоголе не лучшая альтернатива». Впрочем, эту мысль Коннор оставил при себе. Хотя друг все глубже погружался в пучину пьянства, Коннор был не тем человеком, который мог бы проповедовать умеренность.

— Пусть будет что будет, но в последние месяцы мои мозги были очень заняты. Воспользовавшись советом одного умного человека, я вносил в дело небольшие изменения, которые очень скоро должны привести к существенному росту доходов. — Коннор налил в два бокала бренди. — Но пока я не могу себе позволить больших потерь.

Грифф нахмурился и одним глотком осушил бокал.

— Но если эта грязная свинья Девинтер мошенничал, почему ты его не пристрелил?

Коннор поерзал в кресле.

— Была у меня такая мысль. Но если пройдет слух, что человек, крупно выигравший в «Волчьем логове», вместо выигрыша получил пулю, это может повредить бизнесу.

Его друг провел рукой по небритой челюсти.

— Полагаю, ты говоришь дело.

— Более того, я так и не смог поймать его на мошенничестве.

Признание вызвало удивленный возглас.

— Он обставил самого Волкодава? Должно быть, парень чертовски хорош в своем деле.

— Так и есть.

Грифф пошел к столу наполнить свой бокал, а Коннор, чувствуя невероятную усталость, принялся массировать затылок. Откинувшись на спинку кресла, он положил ноги на угол стола.

Возможно, к нему действительно подкрадывается старость. Раньше напряжение не оказывало на него такого сильного действия, а теперь было ощущение, что у него ныла каждая мышца.

Дьявол! Невоздержанность и пьянство, как видно, не требуют таких затрат сил, как честное исполнение ежедневной работы. Несколько лет назад, унаследовав гору долгов и изрядно запятнанный титул от распутного отца, Коннор оказался перед выбором: жениться ради денег или положиться на свою изобретательность, чтобы наполнить опустевшие денежные сундуки. Ему приходилось видеть достаточно браков без любви — начиная с брака собственных родителей, — чтобы содрогнуться от одной только мысли о возможности оказаться прикованным к некой скромной молодой леди ради ее приданого.