Женатые холостяки

— Ты мой сосед?

— Выходит так!

— Ну, это уже судьба! — выдохнула Юлька и сказала с сожалением:

— Вот, если б мы с тобой немножко поумнее были б, могли двухкомнатную получить.

— Ну и деловая баба! У обоих по квартире, ей еще двушку подай! А ты мужика спроси, захочет ли он с тобою канать в одинарке? А то теперь знаешь, как мужики считают:

— Лучше в тесной клетухе самому, чем в просторной вдвоем. Скольких это бабье на погост повыселяло! Тем мужикам нынче уже ничего не нужно. Вот такая попадется, всю душу на сантиметры изорвет! — говорил прораб.

Юлька его не слушала. Она смотрела на Яшку обалдело, растеряно, все еще не веря в счастливую случайность или совпадение.

— Так что, отказываешься от этой квартиры? — спросил ее прораб.

— Ты что! Конечно, согласна! Лучше и не надо. Я столько лет ждала! — подошла к человеку.

— Ну, вот видишь, все само собой получилось. Не уйти нам друг от друга никуда.

— Э-э, нет! Знаю я вас! И ты не лучше других. Все одинаковые! Пока не узаконена, нормальная баба. А стоит чуть ближе подпустить, да расписаться, мигом в жабры зубами вцепишься, — вспомнил, как быстро изменилась после росписи Лелька. Она мигом вспомнила, что в городе имеется много ресторанов и кафе, всяких магазинов и базаров с горами ярких тряпок. Дорвавшись до них, Лелька позабыла о всякой мере. Она меняла их по нескольку раз на день. И надетую однажды вещь уже не носила больше. Баба терпеть не могла, если кто-то оделся так, как она. Лелька даже в гостях у друзей Яшки вела себя вызывающе. И считала, что все окружающие либо недооценивают, либо завидуют ей. Баба любила гулять вечером по приморскому бульвару, хотела быть замеченной, стать центром внимания, и Яшка вскоре стал уставать от жены. Он постепенно охладел. И уж куда там клясться ей в любви, он понимал, что и Лелька к нему остыла.

Яшка знал, что и другие живут не лучше. Во многих семьях любовь и согласие были показными. Слышал, что многие жены флотских открыто изменяли своим мужьям. Те, в свою очередь, в долгу не оставались. Виноват был тот, кто первым попадал в «венеричку».

Скандалы в семьях, громкие разводы с выворачиванием интимных подробностей давно не удивляли одесситов. Город жил слухами, сплетнями, сальными, грязными пересудами, в нем все меньше оставалось человеческого тепла и понимания. И, прежде всего, изменились люди. Новые, молодые одесситы росли уже совсем иными, дерзкими, грубыми и равнодушными, все под один стандарт. Все похожие на дочь Яшки. И она ничем не отличалась от своих сверстников. Может потому уехал человек без сожалений и не вспоминал, не тосковал по Одессе. Он воспринял ее как стареющую женщину, какая все еще старается сохранить свой лоск. Но время неумолимо.

Яков не звонил в Одессу. Знал, что там о нем не вспоминают. От соседки узнал о дочери. Та вышла замуж и к матери не появляется. Лелька поделилась с Марго, что стала бабкой. Но внука ни разу не видела.

Теперь она живет одна. Прежние друзья ее не навещают. Новых нет. Одесситов перестали интересовать престарелые кокотки. В моду вошли юные, совсем молодые девчонки. Эти хищницы были покруче прежних красавиц. Их не интересовали возраст и положение в обществе, им нужны были только деньги.

Марго сказала Якову, что Лелька пускает на квартиру отдыхающих, за счет этого живет.

Яков теперь редко звонил соседке. Бывало, по нескольку месяцев не вспоминал об Одессе. У него появились свои заботы. Он уже перебрался в новую квартиру, обставил ее, Катя навела в ней порядок, создала домашний уют, подолгу была у брата. Ей не хотелось возвращаться в свое одиночество. Не будоражила в новой квартире память. Так и в этот день, вешала занавески на окна и услышала, что кто-то звонит в дверь. Женщина открыла и увидела молодую бабу. Та, оглядев Катю с ног до головы, спросила:

— Яшка дома?

— Он на работе. Сегодня дежурит.

— А когда придет?

— Не знаю. Видимо, как только освободится.

— Надо же какая непруха! Что ж теперь мне делать? — задумалась баба.

— А что случилось? Зачем вам Яков? — спросила Катя бабу, та вздохнула:

— Вот только нынче вещи привезла из дома. Хотела попросить Яшку, чтоб помог их поднять на этаж. Самой не осилить. А что делать, ума не приложу.

— А водитель не сможет помочь?

— Да что ты, милая? Какой с него помощник, он только водку может жрать. Если его от руля принять, на ногах не удержится. Не мужик, сплошная беда в портках, — отмахнулась вяло и спросила:

— А Яшка когда придет?

— Дежурство закончится завтра утром. Но не знаю, сразу ли домой придет!

— Ну, совсем облом, — загоревала женщина.

— Так вы наша соседка? — спросила Катя.

— Ага! Как раз напротив вас жить стану! У меня перед самым переездом мамка померла. Все хотела пожить в новой квартире, да не привелось. Пришлось отложить переезд аж на сорок дней. Так старые люди посоветовали, чтоб горе за собой не притащить. От того припоздала. Смотрю, вы уже у себя справились. Полный порядок навели. Я и не знаю, как все сделать? Работы прорва, времени в обрез, — жаловалась баба.

— А чего мы мудрим? Сейчас найдем помощников! — вышла на лоджию, открыла окно и, увидев троих мужиков во дворе, попросила:

— Ребятки! Помогите нашей соседке вещи на этаж поднять! Яша теперь на дежурстве, а женщина одна.

Борис, Женька и Кузьмич вскоре подошли к машине. Глянули на водителя, не позвали, сами открыли борт и понесли в подъезд вещи, мебель, узлы и чемоданы.

Юлька хотела им помочь, но ее остановили, велели показать, куда что определить.

Когда машину разгрузили, баба спросила:

— Сколько с меня причитается?

— Успокойся. У нас свое правило. С соседей не берем. Тем более с бабы. Обживайся. Если нужна будет помощь, крикни в окно. Кто на дворе окажется, те и помогут, — предупредил Кузьмич, спросив бабу:

— Как зовут тебя?

— Юлька!

— Вот и познакомились! — сказал Женька.

Юлька до самой темноты расставляла мебель, раскладывала вещи, поставила койку и повесила над нею ковер. Сумки, мешки и чемоданы сразу убирала в кладовку. Она даже палас успела расстелить, ох, и помучилась с ним, только хотела повесить люстру, в дверь позвонили:

— Кого принесло? — глянула в глазок и впустила Катю.

— Юль, идем поужинаем вместе, а то совсем о себе забыла. Слышу, тут гремишь, стучишь, о еде не вспомнишь, — увела к себе соседку.

— Катя, а кем ты Яшке доводишься? — спросила, осмелев.

— Прямая родня!

— А это что значит? — насторожилась Юлька.

— Я сестра Яши! — ответила Катя, невольно рассмеявшись. Она услышала вздох облегчения.

— А я подумала, что жена!

— Юля, я намного старше брата.

— Выглядите как ровесники…

Они еще долго говорили, эти две одинокие женщины:

— Ну как же! Была и я замужем. Из армии дождалась. Думала, нормальная семья будет. А он, отморозок, устроился трактористом вон в ту деревню, что за мостом, и вовсе спился. Ни уговоры, ни скандалы не помогали. Так и умер от белой горячки. Все грозился повеситься.

— Дети остались?

— Откуда им было взяться? У него не только хрен, ноги не стояли. Все ползком да на карачках ходил. У них в роду одни алкаши. Пятеро братьев, как один забулдыги.

— Зачем же вышла за него?

— Думала, отучу от водки, да не справилась. Не получилось. Хотя пять лет воевала с ним.

— Давно он умер?

— Уж третий год пошел!

— Чего ж замуж не выходишь?

— Никому не нужна стала. Да и за кого? Нормальных мужиков нет. А такие, как мой бывший, или наш деревенский сосед, кому нужны! Козлы, а не мужики! Не везет мне в судьбе никак. Вроде все есть, а главного нету. Все мимо меня проходит и проскакивает. Бывает, тянется мне человек, а я ему не нужна. Случалось и наоборот. Вот так и кукую. Наверное, и у тебя так? Обидно одно, годы уходят, а семьи нет. И будет ли она? — вздыхала Юлька.

— Я уже ничего для себя не жду. Бывает у семейных такое творится, что лучше одной жить! — понурилась Катя.