Женатые холостяки

Федор был очень покладистым и спокойным человеком, заботливым и добрым. Он не любил ссор. Не терпел лжи, любил свою работу и был очень неприхотливым. Может потому его умиляли заботы Ленки на первых порах совместной жизни. Жена встречала его вкусным ужином, с обязательными пирогами или пирожками к чаю, идеальным порядком в доме.

Человек восторгался тому, что даже его носки были не только постираны, а и поглажены. Носовые платки не залеживались по карманам грязными комками, Ленка меняла их на свежие еще с вечера.

Она всегда ласково встречала мужа с работы, и тот таял от радости. Федька считал, что ему с женой крупно повезло. Она никуда не выходила из квартиры, ничего не просила. Баба чутко присматривалась и прислушивалась к новой для нее городской жизни. Пока Ленке все здесь нравилось. Одно лишь удручало. Федька не имел в доме спиртного и сам, ну, как назло не выпивал. Говорил, что ему нельзя брать в рот ни глотка. По работе запрещено, а и самого не тянет. А как-то и вовсе осудил соседа Вениамина. Отозвался о мужике грязно за то, что тот алкаш, последний забулдыга и посочувствовал его жене:

— Как только терпит того козла? Другая на ее месте давно бы выгнала отморозка. Сам нигде не работает, на иждивении бабы прикипелся, да еще пьет сволочь! Да я бы этого гада давно бы кибенизировал! — возмущался мужик. И Ленка поняла, что ей, своей бабе, он и подавно не простит загула. Именно страх держал ее в квартире. Боясь самой себя, баба не ходила даже в магазин, держалась подальше от соблазна. Но, сколько ни прячься, от себя не скроешься. И Ленка пришла в магазин за продуктами. Полные две сумки набрала. Все себя одерживала, запрещала покупать водку, но под конец не удержалась, взяла две бутылки и, запихав поглубже в сумку, вернулась домой торопливо.

Она не выпивала почти три месяца. Столько терпеть не приходилось бабе. Уж куда там закуска? Едва поставила сумки на кухне, тут же откупорила бутылку и пила из горла. Первую винтом до дна одолела одним духом. Вытерла губы ладонью.

— Хороша! — поцеловала донышко бутылки. Достала вторую. Только хотела откупорить, мать по телефону позвонила. Умоляла дочь не сорваться, держать себя в руках, обещала на выходной приехать, привезти харчей, своих, домашних.

Ленка ответила, что у них в магазине все есть, она только вернулась оттуда с полными сумками и матери не стоит тревожиться.

— То-то слышу, язык у тебя заплетается. Уже присосалась. Ох, Ленка! Смотри! Сама себе облом устроишь. Зачем выпила, дура?!

— Чего зашлась? Устала я! Кручусь тут, как заведенная. Готовлю, убираю, чего зудишь на меня? За что взъелась? Охолонь! — прикрикнула на мать. Та, разрыдавшись, положила трубку. Поняла, продолжать разговор бесполезно.

Ленка разозлилась на мать за то, что та с первой бутылки распознала, как унюхала даже на расстоянии.

— Ну, ведь я на своих ногах стою, не падаю. И чего она зашлась? До вечера, покудова Федька воротится, совсем трезвая стану, — подумала грустно.

Как ни уговаривала себя баба, соблазн оказался сильнее, и до вечера осушила вторую бутылку. На душе сразу стало легко и хорошо. Ленка повеселела, во все горло запела разгульные частушки и песни. Ей уже не было страшно, как отнесется муж к ней пьяной. Ведь должна же иметь и она свою отдушину в этой жизни.

Федька, придя с работы, не сразу понял, что случилось с женой, почему ее шатает из стороны в сторону, а ноги подкашиваются как ватные. С чего вдруг идет, держась за стены. И уловив запах, спросил:

— Ленка! Ты с чего напилась?

— Занеможилось мне, Федя! Ну, так скрутило, всю как есть в один узел. Сил не стало вовсе, думала, помру, не дождавшись тебя.

— С чего бы это? Сидишь дома, в теплой квартире, не вкалываешь, какая тут хворь? г

— А ты считаешь меня бездельницей? Я тут руки в жопе грею? А кто здесь убирает и готовит, кто стирает? Это ништяк? Не имею права устать? Иль я тут за кобылу? — мигом сменила тон баба.

Она стояла напротив мужа. Нет, она уже не жаловалась, не защищалась, перешла в нападение.

— Что хвост распустил? Привез, посадил в клетку безвылазно, я еще радоваться буду, иль тебе за это поклоны бить? Вон, поглянь, собак и котов во дворе выгуливают, а я хуже их, так получается? Выходит, ты стыдишься и вовсе не любишь. За прислугу держишь, чтоб не платить расписался, навроде женой признал. Думаешь, я поверила? Про меня ты вспоминаешь только ночью. Если б не припекало, что меж ног болтается, забыл бы имя! А мне даже выпить нельзя?! — орала баба.

— Захлопнись, дура! — потерял терпенье человек, оттолкнул бабу, сел за стол, увидел под ним две пустые бутылки из-под водки, глаза его стали квадратными от удивленья:

— Ты сама это выжрала?

— А что? Чего вылупился? — не врубилась баба.

— Мать честная! Да тут на двоих мужиков с макушкой хватит ужраться.

— Слабаки!

— Что? Ты в своем уме? Что несешь?

— А ты чего хлябальник отворил. Да я у себя в деревне штоф самогону первача без продыху и передыху одолевала разом, — проговорилась Ленка.

— Ну, мне забулдыга не нужна! Я не хочу с алкашкой жить. Коль так, собирайся и возвращайся к матери. Там канай как хочешь!

— Чего наезжаешь? Что плохо? Пожрать приготовлено, всего полно. В доме прибрано. Я всегда наготове, хоть сейчас, — расстегнула халат, обнажилась целиком.

— Кому сдалась бухая? Иль я из мусоропровода выскочил, себя перестал уважать? Прикройся, дура! Я с такою в постель не лягу!

— Да будет кобениться! Не велик барин. Таких как ты по городу полно. Рубль штучка, десять рублей кучка. Я не пропаду! Подумаешь, беда случилась, выпила малость!

— Короче, слышь, собирайся! — велел коротко.

— Прямо теперь?

— Давай помогу для ускорения.

— Завтра отвези. Нынче заночую. Нынче я слаба! Одну ночь потерпишь. Я отдельно, на диване лягу…

Человек молча согласился.

А к рассвету, окончательно протрезвев, Ленка перелезла в постель к мужу. Как ласкала его, как целовала Федьку, тот от восторга все вчерашнее забыл и будто снова вернулся в шальную юность.

Он простил бабе все. И уходя на работу, снова смотрел на нее влюбленными глазами, даже не вспоминая, что решил вчера отвезти Ленку к матери. Человек снова любил, ночная кукушка перекуковала.

Оставшись одна, баба ликовала, радовалась, что ее не выкинули, оставили в женах и муж по-прежнему любит. Сам о том сказал, уходя.

— Ну, как у тебя? — позвонила вскоре Прасковья.

— Обошлось, пронесло, — созналась Ленка.

— Смотри, держись моя хорошая! Изо всех сил постарайся. Умоляю тебя!

— Як нему свой ключ нашла! — похвалилась Ленка.

— Какой?

— Обычный, бабий, в постели приласкала.

— Знай, это ненадолго. Завязывай с водкой. Тогда все нормально будет, — посоветовала девке и пообещала приехать на выходной.

Баба, завозившись со стиркой, все поглядывала на часы, чтобы успеть выскочить в магазин. Но, едва повесила белье на балконе, в дверь кто-то позвонил. Ленка открыла и увидела соседа Веньку. Тот, переминаясь с ноги на ногу, не знал с чего начать знакомство с соседкой. Его на это подтолкнули песни, какие пела Ленка с самого утра. Такие только в мужицких компаниях слышал, когда люди уже перегрелись. Вот и дошло до человека, что за баба пригрелась у него за стеной. Понял, с такою не соскучишься. И не раздумывая долго, выволок из кармана бутылку вина, посчитав неприличным идти к женщине с водкой.

— Вот, пришел похмелку приволок! Все ж соседи мы! — осклабился желтозубо.

— Ты, че? Где мозги посеял? Чего это с марганцовкой возник? Кто ее хлебать станет? — сморщилась брезгливо.

— А на водяру уже нету! — понурился сосед.

— Я дам. Но ты ж гляди, шевелись шустрей. Возьми пару пузырей и шурши ко мне подлечиться! — подморгнула Вениамину.

Тот еще не успел выйти из подъезда, во двор въехал Федька, поставил машину и тут же позвонил в двери. Ленка онемела, все думала, как теперь быть, и сообразила. Взяла веник, кружку воды, сказала мужу, что хочет убраться на площадке: