Страница 7 из 82
— Купил бы кобылку пегоньку, задок беленький!
Послушались его и купили. И опять из-под яслей хозяин видел, как с сушила соскочил домовой в лохматой шапке, в желтой свитке, обошел кругом лошадь, осмотрел ее да и заговорил:
— Вот это лошадь! Эту стоит кормить, а то купил какую-то клячу.
И домовой стал ее гладить, заплел на гриве косу, и начал под самую морду подгребать ей овес.
В одной деревне Череповецкого уезда (Новг. губ.) домовой, навалившись ночью на мужика и надавливая ему грудь и живот, прямо спросил (и таково сердито!):
— Где Серко? Приведи его назад домой.
Надо было на другое же утро ехать в ту деревню, куда продал хозяин лошадь, и размениваться. А там тому рады: и у них, когда вводили лошадь, на дворе она фыркала и артачилась, а на другое утро нашли ее всю в мыле. Один хозяин в упор спросил домового, какой шерсти покупать лошадь, и домовой ему повелительно ответил: «Хоть старую, да чалую», и т. п.
Бывают лошади «двужильные» (переход от шеи к холке раздвоенный), в работу негодные: они служат только на домового. Кто об этом дознается, тот спешит продать такую лошадь за бесценок, потому что если она околеет на дворе, то сколько лошадей ни покупай потом — все они передохнут (счетом до 12-ти), и нельзя будет больше держать эту скотину. Вот только в этом единственном случае всякий домовой, как он ни добр нравом, бывает неуступчив, и чтобы предотвратить его гнев, пробуют поколелую лошадь вытаскивать не в ворота, а в отверстие, нарочно проломанное в стене хлева, хотя это и не всегда помогает.
Зная про подобные напасти и не забывая проказ и капризов домового, люди выработали по всей великой Руси общие для всех обычаи при покупке и продаже лошадей и скота, а также и при уходе за ними.
Когда купят корову или лошадь, то повод от узды или конец веревочки передают из полы в полу и говорят пожелания «легкой руки». Покупатель снимает с головы шапку и проводит ею от головы и шеи, вдоль спины и брюха «новокупки». А когда «новокупку» ведут домой, то из-под ног по дороге поднимают щепочку или палочку и ею погоняют. Когда же приведут корову во двор, погонялку эту забрасывают:
— Как щепочке не бывать на старом месте, как палочке о том же не тужить и не тосковать, так бы и купленная животина не вспоминала старых хозяев и не сохла по ним.
Затем «новокупку» прикармливают кусочком хлеба, а к домовому прямо обращаются и открыто, при свидетелях, кланяются в хлевах во все четыре угла и просят: поить, кормить, ласкать и холить и эту новую, как бывалых прежних.
С домашнего скота добрый домовой переносит свои заботы и на людей. Охотнее всего он старается предупреждать о несчастиях, чтобы умелые хозяева успевали приготовиться к встрече и отвратить от себя напасть заблаговременно. Люди догадливые в таких случаях без слов разумеют те знаки, какие он подает, когда ему вздумается. Так, например, если слышится плач домового, иногда в самой избе, то быть в доме покойнику. Если у трубы на крыше заиграет в заслонку — будет суд из-за какого-нибудь дела и обиды; обмочит домовой ночью — заболеет тот человек; подергает за волосы — остерегайся, жена: не ввязывайся в спор с мужем, не грызись с ним, — отмалчивайся, а то верно прибьет и очень больно. Загремит домовой в поставце посудой — осторожнее обращайся с огнем и зорко поглядывай, не зарони искры, не вспыхнула бы непотушенная головешка, не сделался бы большой пожар и т. д. Плачет и охает домовой — к горю, а к радостям скачет, песни играет, смеется; иногда, подыгрывая на гребешке, предупреждает о свадьбе в семье, и т. п.
Все хорошо знают, что домовой любит те семьи, которые живут в полном согласии, и тех хозяев, которые рачительно относятся к своему добру, в порядке и чистоте держат свой двор. Если из таких кто-нибудь забудет, например, замесить коровам корм, задать лошадям сена, то домовой сам за него позаботится. Зато ленивым и нерадивым он охотно помогает запускать хозяйство и старается во всем вредить: заезживает лошадей, мучает и бьет скотину; забивает ее в угол яслей, кладет ее вверх ногами в колоду, засоряет навозом двор, давит каждую ночь и сбрасывает с печи и полатей на пол хозяина, хозяйку, и детей их, и т. д. Впрочем, помириться с рассерженным домовым нетрудно, — для этого стоит только положить ему под ясли нюхательного табаку, до которого он большой охотник, или вообще сделать какой-нибудь подарок, вроде разноцветных лоскутьев, старинной коптилки с изображением Егория на коне, или просто горбушки хлеба, отрезанной от непочатого каравая. Однако, иногда бывает и так, что, любя хороших хозяев, он, между тем, мучает скотину, а кого любит, — на того наваливается во сне и наяву, не разбирая ни дня, ни ночи, но предпочитая, однако, сумерки. Захочет ли домовой объявиться с печальным или радостным известием, или просто пошутить и попроказить, — он предпочитает во всех таких случаях принимать на себя вид самих хозяев. Только (как успевали замечать некоторые) не умеет он при этом прятать своих лошадиных ушей. В таком образе домовой не прочь и пособить рабочим, и угостить иного даже курительным табаком, и помешать конокрадам, вырядившись для этого в хозяйское платье и расхаживая по двору целую ночь с вилами в руках и т. п. Под городом Орел рассказывают, что однажды домовые так раздобрились для своих любимых хозяев, что помогали им в полевых работах, а одного неудачливого хозяина спасли тем, что наладили его на торговлю и дали возможность расторговаться с таким успехом, что все дивились и завидовали. Заботы и любовь свою к семьям иной доможил простирает до такой степени, что мешает тайным грехам супругов и, куда не поспеет вовремя, наказывает виноватого тем, что наваливается на него и каждую ночь душит. При этом, так как всей нечистой силе воспрещено самим Богом прикасаться к душе человеческой, то, имея власть над одним телом, домовые не упускают случая пускать в ход и шлепки до боли и щипки до синяков. Не успеет виновная, улегшись спать, хорошенько забыться, как почувствует в ногах тяжесть, и пойдет эта тяжесть подниматься к горлу, а там и начнет мять так сильно, что затрещат кости и станет захватывать дыхание. В таких случаях есть только одно спасение — молитва, да и то надо изловчиться, суметь собраться с духом и успеть проговорить вслух ту самую, которую не любят все нечистые: «Да воскреснет Бог...».
Пока наступит та блаженная пора, когда эта великая молитва громко раздастся на всю святую Русь и оцепенеет намертво вся нечистая сила, наивные деревенские хозяева долго еще будут, темной ночью, без шапки, в одной рубахе, ходить в старый дом и с поклонами упрашивать домового духа пожаловать в новые хоромы, где в подызбице самой хозяйкой приготовлено ему угощение: присоленный небольшой хлебец и водка в чашке.
Суеверия, основанные на воззрении на природу, тем дороги и милы простому, нетронутому сомнениями уму, что успокоительно прикрывают черствую и холодную действительность и дают возможность объяснять сложные явления самыми простыми и подручными способами. Проказами домового объясняют как ненормальные уклонения и болезненные отправления организма, так и всевозможные случаи повседневной жизни. Вот несколько примеров. Усиленно катается по полу лошадь и мучительно чешется об стенку и ясли не потому, что недобрый человек посадил ей в гриву и хвост ветку шиповника, а потому, что ее невзлюбил домовой. На утренней заре холеный иноходец оказался весь в мыле не оттого, что сейчас вернулся на нем молодой парень, всю ночь гулявший тайком от отца и ездивший по соседним поселкам с песнями и товарищами, а потому, что на нем ездил домовой. Поднялось у молодой бабы в крови бушевание и почудилось ей, будто подходит к ней милый, жмет и давит, — опять виноват домовой, потому что как только баба изловчилась прочитать «Отче» — все и пропало.
III. ДОМОВОЙ-ДВОРОВОЙ
Как ни просто деревенское хозяйство, как ни мелка, по-видимому, вся обстановка домашнего быта, но одному домовому-доможилу со всем не управиться. Не только у богатого, но у всякого мужика для домового издревле полагаются помощники. Их работа, в одних местах, не считается за самостоятельную, и вся целиком приписывается одному «хозяину». В других же местах умеют догадливо различать труды каждого домашнего духа в отдельности. Домовому-доможилу приданы в помощь: дворовой, банник, овинник (он же гуменник) и шишимора-кикимора; лешему помогает «полевой», водяному — «ичетики и ши-шиги» вместе с русалками.